Купец, также видел в Андрее источник своих доходов и своего будущего. Ведь если он разбогатеет, то и на Москве начнет торг вести. А может даже и в Новгороде, куда сейчас его рылом не сунуться. Мелкая сошка. И как тут не переживать? Такие перспективы! Светильное масло довольно дешевое, да еще вон в каких объемах! Полбочки! Откуда он его только и взял столько? А сахар, о котором Андрей сказывал? Ценный товар. Конечно, не на вес золота как краска, но весьма близок к нему. Краска, хотя, с ней слишком много непонятного. Будет ли она, не будет… один черт разберет. И он чувствовал – это не конец. До того мрачного разговора так чувствовал. А сейчас? Только пустота и растерянность.
- Они ведь всех опрашивали, - после долгого молчаливого сидения произнес отец Афанасий. – Всех. И писарь все писал… писал… писал…
- И что он там написал?
- А пес его знает? Молчит как рыба. Ведаю только, что много листов извел. Дьячок воеводы жаловался на это разорение.
- А что воевода?
- А что ему? Он тут человек новый. К нему никаких вопросов не было у московских гостей.
- Так в стороне и остался?
- Как остался? Нет. Что ты? Он подсуетился. Ой как подсуетился… - произнес священник и завис, погрузившись в свои мысли.
- А как подсуетился то?
- Челобитную царю от городового полка написал. Что де старый воевода хищениями занимался, помещиков в разорение вводил, сироту обидел и так далее. Но главное – руку совал в цареву казну и по его вине посад городской особый урон понес. Полк то при нем оказался не способен сражаться из-за разорения и ничтожества. Поэтому не дал времени посадским имущество в кремль перетащить. От передовых татарских разъездов не уберег.
- Голову ему за это снимут?
- Да куда там? – фыркнул священник. - Просто пожурят. А то вновь? Но и гнев царя отведут от старшин городских. За что те воеводе новому изрядно монет отсыпали. По миру не пошли, но поиздержались основательно. Слышал я – скулили и прибеднялись так, будто их без порток оставили.
- Может до нас царю дела и не будет? – с надеждой спросил Агафон.
- Неисповедимы пути Господни! – перекрестился Афанасий. – А я ведь колдуна так и не поймал…
- Ну не поймал, и что с того? Они, гады, хитры. Не мудрено, что он улизнул.
- О нем уже наверх доложено.
- Ох ты ж… Кому? Митрополиту?
- Царю.
- А он спросит.
- Как есть спросит, - согласился Афанасий. – Мню, что и с меня спросит, что дела свои веду скверно и развел под важным городом гнездо бесовское. И с тебя, что хитришь да мыта не платишь, да товар редкий утаиваешь. Кто-то ведь должен ответить. Если воеводу бывшего наказать по уму не смогут, то нас… почем нет?
Помолчали. Каждый думая о чем-то своем.
- А чего нас воевода под стражу не берет? – поинтересовался купец.
- Я того не ведаю. Сам удивлен.
- Интересно, как там у Андрея? – сменил тему купец.
- А что у него должно быть?
- Так разбойники досаждают с татарами. Сам же видел сколько меринов, взятых на клинок, пригнали Кондрат с Федотом и Акимом. Там, наверное, жарко.
- Хорошо бы…
- Что хорошо?
- Может эти московские гости там голову себе и сломают. А вместе с ними сгинут и записи их все.
- А они их не оставили в Туле разве?
- Оставили. Но воевода не дурак. И если десятка сгинет, то и грамоткам этим пути не даст, а тихо сожжет на заднем дворе от греха подальше. Он ведь понимает, что добра от этого дознания великого не будет. Ему во всяком случаем.
- А если сам почитает их? Да против нас обернет?
- Это само собой…
- А если уже почитал?
- Мне дьячок сказал, что их в сундучок положили все и опечатали. Замок снять не беда, а вот печать ту тронешь – потом бед не оберешься. Дело то государево. А вот если десятка сгинет, то воевода может сказать, что забрали они с собой свою писанину…
Агафон мрачно кивнул.
- Батька, - нарушил их покой паренек, заглянувший после стука к беседующим.
- Что тебе?
- Там это, родичи из Новгорода приехали. Много.
- Много?
- Да с ними кто-то еще.
- Вот …! – воскликнул Агафон и ударил себя о стенку кулаком. – Их сейчас еще только не хватало! Что, не могли приехать попозже?!
- Ты не пыли! – положив ему на плечо, произнес Афанасий. – Сейчас московских в городе нет. Иди – поговори с родичами. И спрячь их куда-нибудь пока. Авось обойдется. А лучше домой отправь.
- А чего отправь то?
- Ты ведь их сюда притащил из-за Андрея и его краски?
- Я тебе этого не говорил.
- Да это и дураку ясно.
- Так уж и дураку?! – нахмурился Агафон.
- Даже тому дураку, что перед тобой. – усмехнулся Афанасий, после чего продолжил. - Андрея в Москву вызывают. Вот и подумай – нужны ли они тут? А может и тебе с ним в Новгород съездить? Вернешься на будущий год, как раз все тут поостынет.
- А коли Андрея зовут поговорить? И он вернется вскорости?
- Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – горько усмехнулся Афанасий. – Стал бы царь из-за паренька такую возню устраивать, если бы хотел поговорить? Да и зачем ему отправлять за ним целый десяток?
- Ну… да кто его знает?..
Часть 3. Глава 8
Глава 8
1553 год, 9 сентября, поместье Андрея на реке Шат
Андрей затянул последний ремень и немного попрыгал, проверяя как сидит его доспех. Не болтается ли? Новый доспех его сидел отлично. Точнее не новый, а новый-старый…
Перегрузка мерина легкой породы и неспособность его вести нормальный бой при текущем весе снаряжения заставляло Андрея экспериментировать. Тем более, что сидение в этой осаде оставляло довольно много времени на это занятие. Все равно делать особенно было нечего.
Свой доспех, понятно, он не трогал. В чем ему сражаться то в случае чего? Зато у него имелся определенный запас стрельчатых пластин и несколько трофейных кольчуг панцырного плетения.
Вот он и собрав небольшой фрагмент своего ламелляра обстрелял его бодкинами шагов с десяти. И получилось хорошо. Понятное дело, что стрелы безнадежно травмировали пластины, отправляя их под замену. Но, и это очень важно, углублялись за них неглубоко. Что, после некоторого раздумья, позволило ему отказать от кольчуги на корпусе. Тем более, что крепко привязанные к тканевой основе стрельчатые пластины не разъезжались и крепко держались своего положения, в отличие от обычной ламеллярной вязки без основы.
Вдовушки сшили Андрею новый стеганый кафтан, усилив немного простежку на груди. А потом, растерзав один из трофейных панцирей, нашили прям на этот кафтан фрагменты кольчуги[1]. В частности, рукава и подол. Сверху же на этот кафтан надевалась пересобранная за ночь ламеллярная жилетка. Ее собрали на сыромятной коже, достаточно жесткой для того, чтобы ее можно было «поставить» на бедра как полноценную кирасу, разгрузив плечи. Но не очень толстой. Да и, положа руку на сердце, толстой у него и не было.
Все эти ухищрения позволили «снять» с защитного снаряжения Андрея целых шесть килограмм. Не так чтобы и много. Но копейка рубль бережет. Да и в сложившихся условиях шла борьба за каждый грамм. К тому же тотальному пересмотру были подвергнуты не только доспехи, но и одежда и прочее…
Конечно, таким нехитрым способом невозможно компенсировать излишнюю легкость «волосатого мопеда». Но все равно это было преимуществом и достаточно серьезным, сводящим общую перегрузку к норме воина в кольчуге и легком шлеме, при существенно лучшей защите корпуса и головы.
Так вот – Андрей надел свой новый комплект. Подвигался. Попрыгал. Достал саблю и немного поработал, отрабатывая работу этим оружием. И хотел уже переходить к луку, как сын кузнеца, сидящий в это время в одном из «скворечников», воскликнул:
- Там всадники!
- Всадники? – удивился Андрей. – Еще татары?
- Не могу понять. Какие ратники в панцырях. Вроде нет.
Андрей взлетел на смотровую площадку стены словно на крыльях и окинул поле боя своим взглядом. Так и есть. Гости новые пожаловали. И они явно находились в конфликте с татарами, так как готовились на них напасть. Кто такие? А леший их знает. Судя по снаряжению – поместные дворяне. Только не местные.
