- Седлайте коней! – крикнул он через спину. – Живо! Петр, ты со мной!
- А мы?! Да, а мы?! – обиженно воскликнули Устинка с Егоркой.
- И вы, - нехотя кивнул Андрей, понимая, что толку от них в сшибке будет немного. Но для массовки общей сойдут, ведь они верхом окажутся и в панцырях.
После чего вернулся к наблюдению за полем боя. А там было на что посмотреть…
Десяток московской службы подходил к поместью Андрея осторожно, помня о том, что его уже терзали этим летом и разбойники, и татары. Поэтому он сумел обнаружить стоящих лагерем татар с вязанными пленниками. Но пленниками явно не из крепости. Причем татар оказалось не очень много.
Интересный расклад.
И десятник решил им воспользоваться.
Четырех своих ратников он отправил в засаду на правом берегу реки Шат. А с остальными пошел в обход – через лес. Чтобы атаковать татар и спугнув, бросить на засадных стрелков у переправы.
Так и получилось.
Всадники московской службы выехали, не таясь, с дальнего конца поля. И направились шагом к татарам. Шагом для того, чтобы сэкономить силы своих «волосатых мопедов», не изматывая их быстрыми аллюрами. Супостаты, ясное дело, заметили их и, бросив все, решили отходить. Ибо они-то в отличие от Андрея сразу распознали что это за гости пожаловали. Сталкивались. Да и знали они, кто в округе из своих есть. Бросили и лагерь, и пленников, и кое-какое свое барахлишко. Просто подорвались и в бега. Ибо перспективы свои оценили очень невысоко.
Ринулись на пляж.
А там – беда.
Засадные, спешившись, начали пускать стрелы, не давая никому переправляться. Двух коневодов свалили, остальных отпугнули. Сами же прятались за деревьями, прикрываясь от ответного «огня» за ними.
Теоретически татарам можно было пытаться прорваться. Если бы засада располагалась с одной стороны от переправы. Но это было не так. Два засадных стрелка сидели на одном фланге, а два – на другом. Из-за чего не понятно было в какую сторону щит поворачивать. Да и караулить обоих с луком наготове переправляясь через пусть и маленькую, но реку, было очень сложно.
Поняв, что тут не прорваться, Ахмет развернул своих людей и повел их в контратаку. Неприятель ведь оказался уже совсем близко. И уклониться от боя уже не получалось. Вот и, пиная коней в бока пятками[2] сапог, они постарались разогнать их чтобы как можно скорее разойтись встречными курсами…
Сшибка практически не практиковалась в эти годы в регионе, в отличие от «собачей свалке», поэтому люди в десятке к ней и подготовились. Взяли по удобнее копья, у кого их не имелось, выхватили сабли. И приготовились крутится-рубиться.
Поэтому маневр татар в целом удался.
Они малой кровью проскочили мимо превосходящих сил неприятеля и направились вдоль поля к дальней опушке леса. Чтобы, видимо, скрыться там.
И в этот самый момент упал подъемный мост. По которому впереди своего отряда выехал Андрей на своем мерине, «сидящем» последние недели три на зерне, с некоторым добавлением сена и овощей. Отчего выглядел пышущим здоровьем и с явным желанием порезвиться.
Сходу ударив его в бока шпорами, Андрей направил рысью прямо навстречу отходящим татарам. В отличие от местных поместных дворян он не собирался вступать сразу в «собачью свалку», а планировал нанести полноценный копейный удар. Таранный. Который местные не практиковали. Зря что ли он к седлу привязывал бечевку с карманом для упора копья?
Вот этим самым копьем с таким упором он и поскакал вперед, держа его формально под мышкой зажатым и метя в неприятеля. А за ним остальные. Петр, Устинка и Егорка. Тоже также - с копьями под мышкой.
Разгон.
Удар!
Ахмет, возглавлявший бегство, прикрылся щитом от копья Андрея. Но удар оказался настолько сильным, что ему не только отсушило левую руку, но и выбросило из седла.
Устинка и Егорка закономерно «обосрались», не сумев толком попасть в своих противников. Их копья просто скользнули по их щитам, спуская энергию удара в молоко. А вот Петр справился. И ссадил еще одного супостата.
Андрей же, не медля ни секунды, развернул своего мерина и начал его разгонять для преследования, пиная в бока шпорами. И это очень помогло. Ибо хорошо отъевшийся мерин, ошалев от боли, рванул вперед с весьма приличной скоростью. И достаточно легко догнал беглецов. Те ведь уже какое-то расстояние проскакали сначала до реки, потом от реки и были уже утомлены. Да и шпор у беглецов не имелось, из-за чего нормально простимулировать своих меринов они не могли.
Удар копьем.
Прямо в спину.
Кольчугу со стеганым халатом Андрей не пробил. Но ушиб сильный, видно, получил противник. Новый удар. Он попытался отмахнуться саблей и вывалился из седла. Высокая посадка имела свои недостатки… ибо даже относительно легкий тычок копья выбил его в момент поворота и особенно неустойчивого положения…
Рядом свистнула стрела.
Это Петр, отбросив копье, схватился за лук и начал работать в привычной для него манере.
Выстрел.
Выстрел.
Выстрел.
Андрей же не мог откинуть копье. Он вцепился в него как в спасательную палочку и с каким-то остервенением погонял своего мерина. Стремясь догнать следующего противника.
Рядом еще свистнула стрела, с другой стороны. Это десятник, погоняя своего боевого коня включился.
Выстрел.
Выстрел.
Выстрел.
На пару с Петром они просто «поливали» беглецов из лука. Стрела за стрелой. И время от времени кто-то из отступающих падал. Иногда стрелы попадали в их коней. Иногда пролетали слишком близко к уху или глазу из-за чего мерины дергались и на скорости «пускались в пляс», то есть, резко сигали куда-то в сторону, сбрасывая всадника.
Так или иначе, но уже на опушке остался только один татарин в седле. И он явно уходил. Андрей на нервах швырнул копье. Но оно в этот раз пролетело мимо и воткнулось в дерево рядом с беглецом.
После чего парень натянул поводья, поднимая своего мерина на дыбы. Устраивать скачки в лесу – плохая идея. Если этот беглец хочет убиться – это его выбор. И ладно бы сам убьется – так лошадь загубит. Андрей же в этом участвовать не собирался. Поэтому притормозил своего мерина и пустил шагом по кругу, чтобы он смог отдышался. Рядом к нему пристроились остальные. Петр, десятник и один из его ратников. Остальные члены десятка занимались другими делами. Например, ловили спешенных татар и перепуганных лошадей. Устинка же и Егорка безнадежно отстали и теперь помогали вязать «пешеходов».
- Рад тебя видеть живым! – воскликнул десятник московской службы, когда Андрей откинул личину. – Слышал, что на смотре у тебя была только кольчуга да мисюрка.
- Все течет, все меняется, - философски ответил Андрей. – Я тоже рад тебя видеть. Ваша помощь оказалась очень своевременна. Но каким тебя ветром сюда принесло?
- Царевой волей.
- То сила великая, - кивнул Андрей. – А ему здесь, в этой глуши что-то понадобилось? Я могу помочь?
- Так ты ему и понадобился. Поговорить с тобой хочет.
- А воинов столько зачем?
- До нас доходили слухи о том, что у тебя здесь горячо.
- Ясно… - предельно мрачно ответил Андрей.
- А что? Не рад разве? Предстать пред Государем – великая честь.
- Честь то она честь. Только сам видишь, что тут твориться. Пока я до Москвы ходить буду, здесь только пепелище и останется. Жену мою в рабство угонят, а слуг побьют. Милость великая, да не про меня.
- За это не переживай. Я двух из своего десятка оставлю и своих послужильцев. Как вернешься – они до дома отправятся.
- Тогда дело доброе, - повеселел Андрей.
- А ты думаешь, что Государь о том не подумал? – усмехнулся десятник. – Да ты не переживай. Про Государя нашего болтают всякое. Так-то оно больше наветы. Сам его видишь и все поймешь.
- Я просто за жену переживаю, - как можно спокойнее возразил Андрей. – Молодая она, дурная, но сердцу милая. Горе великое будет, если потеряю.
- Мои люди за ней присмотрят. – твердо произнес десятник. – Ка зеницу ока будут беречь.
