Армилл, с которым галл познакомился, когда они все вместе покидали Рим на четырехконной рэде, довольно удобной для путешествий, всю дорогу до Беневента оставался мрачным, скрытным, недружелюбным и неразговорчивым. Последнее обстоятельство не слишком огорчало Ганника, но явно напрягало любознательного костоправа, который не оставлял попыток разговорить оска. Результатом одной из них стало открытие (для Ганника), что оски в отличие от прочих самнитских племен, предпочитают брать греческие имена. От цепкого взгляда галла не укрылось, что оск, хотя на имя "Армилл" и откликается, но всякий раз при его звучании еле заметно морщится. Не нравится ему латинское имя. Настоящее он ни разу не назвал.
Присутствие галла оск явно счел чем-то из ряда вон выходящим и даже сейчас, в Беневенте, в чужом для Ганника и родном для себя окружении, он продолжал всем своим видом демонстрировать: "Я за тобой слежу".
Ганник немного нервничал, постоянно ловя косые взгляды Армилла, и других, встретившихся им самнитов. Он все еще пребывал в неведении относительно персоны Алатриона и его целей. При всей свое болтливости, Алатрион умудрялся не говорить ничего конкретного, однако Ганник все же начал понимать, что ввязался во что-то серьезное. Куда более серьезное, чем защита путешествующего врача от грабителей. Тем более что в защите от них костоправ, как раз, менее всего нуждался.
Алатрион очутился в атрии, весьма обширном. Мозаика на стенах, статуи и бюсты предков хозяина, имплювий, бассейн в центре, предназначенный для сбора дождевой воды, выложен дорогим мрамором. За колоннами, поддерживавшими крышу, виднелись клетки с заморскими птицами.
— Не бедно живете. Даже птички весело чирикают. Похоже, не сильно страдаете от притеснений подлых римлян.
— А ты наглец, посол, — раздался голос откуда-то справа, из-за колоннады, — хозяев не приветствуешь, ни в позе, ни в голосе нет и следа почтительности. Думаешь, с тобой стоит говорить?
Прозвучала эта фраза по-гречески. К бассейну вышел мужчина в сенаторской тоге. Гладко выбритый, совершенно лысый, но не старый.
— Полагаю, говорить в любом случае предпочтительнее, чем с ходу хвататься за ножи, — сказал Алатрион.
— Что ж, мы готовы тебя выслушать, но тебе придется, как следует заинтересовать нас, чтобы мы не осуществили свое желание и не прогнали тебя прочь к твоему хозяину палками.
— Обычно, после таких слов любые переговоры заканчиваются и начинаются войны. Скучные вы люди, нелюбознательные. Неужели не интересно послушать, что готов предложить вам Митридат? Кстати, не стоит звать его моим хозяином, это совершенно не соответствует действительности. Скорее, в определенный период времени наши цели совпадают.
— Даже так? Однако, ты невероятно самоуверен, коль так бесстрашно говоришь о своем царе, будто о купце-компаньоне.
— Он вовсе не мой царь, но это все несущественно, как и то, что ты, почтенный, опустил в именовании царя слово "Великий". Другой бы на моем месте обиделся. Вы что-то очень рьяно пытаетесь меня разозлить и сорвать переговоры. Оставьте эти попытки. Я пришел именно разговаривать, а не злиться.
— Не ты ли первый продемонстрировал неуважение к этому дому?! — вскипел лысый.
— Остановись, Альбин, — раздался новый голос со стороны дверного проема, который Алатрион определил, как проход в таблиний.
Из тени появился седой человек. Алатрион прежде ни разу не видел Телесина, но сразу понял, кто перед ним.
— Не стоит обвинять нас в негостеприимстве, мой друг. Не каждый день мы принимаем у себя столь важных и, согласись, опасных гостей. Мы несколько взволнованы. Я, Понтий Телесин, приветствую посла Великого царя Митридата в моем доме.
— И я приветствую тебя почтеннейший Телесин. Называй меня Аппий Прим и пусть тебя не смущает римское имя понтийского посла.
— Что ж, следует уважать желание столь важного посланника сохранять инкогнито. Приглашаю тебя, уважаемый Аппий, разделить с нами скромную трапезу дабы умиротворить разум, прежде, чем мы перейдем к нашим делам.
Телесин хлопнул в ладоши и в атрии тотчас появились рабы. Они внесли три ложа, низкий столик, быстро сервировав его угощениями, после чего удалились. Один из рабов остался в атрии, приготовившись прислуживать хозяевам и гостю.
"Интересно, почему это все нельзя было сделать заранее", — подумал Алатрион.
Посол и хозяева возлегли за столом. Некоторое время все угощались в молчании. Костоправ более не пытался раздражать хозяев. Наконец Телесин заговорил:
— Так что же хочет сообщить нам Великий царь?
Алатрион предполагал перейти к делу не столь прямолинейно, намереваясь начать разговор издалека, однако деваться некуда, хозяева не горели желанием вести пространные беседы.
— Царь хотел бы достичь соглашений с самнитами по ряду вопросов.
— Каких соглашений? — тоном дознавателя поинтересовался Телесин.
Алатрион усмехнулся.
— Царь полагает, что взаимовыгодных.
— Ты разговариваешь с сенатором, посол, — встрял Альбин, — ты предлагаешь римскому гражданину переговоры с царем, находящимся в состоянии войны с Римской республикой. Такие переговоры может проводить лишь Сенат или лицо уполномоченное Сенатом. С какой целью ты прибыл сюда, а не в Рим и ведешь такие речи?
— С целью подстрекательства вас, уважаемые граждане, к государственной измене. Отдаю должное вашей осторожности, но будет лучше, если мы все вещи назовем своими именами. Вы такие же сенаторы, как я Аппий Прим.
Альбин дернулся было вскочить, но Телесин удержал его.
— Почему мы должны довериться человеку, скрывающему свое имя?
Алатрион помолчал.
— Логично. Люди, особо приближенные к Великому царю, с чьего ведома я действую и от чьего имени говорю, называют меня Алатрионом. Разумеется, я не римлянин. Я иониец. С тобой же, Понтий Телесин, я намерен говорить, поскольку еще не минул третий год, как ты вложил в ножны меч, обагренный кровью римлян. Полагаю, за столь малый срок люди не успевают забыть, за что они сражались. Особенно если борьба закончилась горестным поражением, а хитрые победители кичатся ловкостью, с которой обманут и усмирен опасный враг.
Глаза Телесина превратились в щелки.
— Продолжай, почтенный Алатрион, я слушаю тебя.
— Царь Митридат испытывает большие затруднения. Сразу две могучих римских армии теснят его. Царь близок к поражению в войне и будет просить мира. Эти речи не были вложены в мои уста людьми, пославшими меня. Я говорю так, ибо не собираюсь обманывать вас, уважаемые.
Алатрион замолчал. Телесин ждал продолжения. Внезапно Альбин осознал смысл слов посланника.
