за моими действиями, не мешали мне, молчали. Посматривал на меня из-за приоткрытой двери спальни и белобрысый мальчишка (будущий первоклассник). Я подмигнул парню — тот пугливо отшатнулся. Рамазанов подо мной вздрогнул — я навалился на него всем своим весом, затянул на его руках узел. Вслед за руками, я спутал шнуром и ноги директора Колхозного рынка.
— Чёрный, что ты делаешь? — сказала Торопова.
Она по-прежнему стояла у стены в прихожей, будто лежавший на паркете нож стал для неё непреодолимым барьером.
Я перевернул уже приходившего в сознание Рамазанова на бок, вставил ему в рот изготовленный ещё на прошлой неделе кляп (чтобы Наиль не кричал, не проглотил язык и не задохнулся), завязал ремешки на испачканном кровью затылке.
— Папа, про какие деньги он говорил? — спросила Наташа.
Валерий Борисович одарил дочь взглядом, но не ответом. Он снова посмотрел на меня, на своего начальника (уже мычавшего и проверявшего на прочность верёвки). Вытер руки о мятую майку на животе (оставил на ней бурые полосы).
Спросил:
— Парень… откуда ты знаешь про бородатого?
Я тоже вытер испачканные кровью руки. Но не о свою одежду, а о рубаху Рамазанова. Взглянул на сидевшего у стены Валеру. Почувствовал запах гари — на газовой плите в кухне явно что-то пригорало. Сообщил об этом Наташе.
— Ой!..
Кухонный нож мгновенно утратил статус непреодолимой преграды. Торопова перепрыгнула через него и рванула в кухню. Я услышал её причитания и громкое шипение, словно на горячую сковороду плеснули водой.
Посмотрел на Наташиного родителя и сказал:
— Ты не о том думаешь, Валера.
* * *
С Валерием Борисовичем Тороповым я общался в гостиной (под звуки телевизора), куда перетащил из прихожей связанного директора Колхозного рынка. Выдал Валере «расклад», объяснил «перспективы». Я не угрожал, говорил лишённым эмоций голосом. Глядел хозяину квартиры в глаза. Все доводы я заготовил заранее — теперь они буквально отскакивали у меня от зубов, звучали ошеломляюще и убедительно. Торопов слушал меня, кивал головой. Его вопросы закончились быстро. Я ответил на них, намеренно сгустив краски. Пояснил Валере, что явился не к нему в гости — сказал: я следовал сюда за Рамазановым.
Напомнил водителю директора Колхозного рынка о способах расправы его начальника над «неугодными». Приплёл в свою речь случай с Барсиком и стычку Наиля с Артурчиком около ресторана «Московский» (когда Рамазанов сыпал угрозами в мой адрес). Поведал Наташиному отцу о выпавших на долю Марго «трудностях» (по вине Рамазанова). Озвучил рассказы Маргариты Лаврентьевны о мстительности и жадности её бывшего мужа. Заявил, что считаю себя ответственным за Наташу Торопову. Которой теперь по вине её отца тоже грозила опасность: Наиль Рамазанов, с моих слов, был способен на «ужасные вещи».
Пояснил бледному от волнения (и от испуга) родителю, что его дочь — невеста моего младшего брата и лучшая подруга моей будущей жены. Поэтому я чувствовал себя обязанным встать на её защиту. Рассказал Торопову о хранившемся у Рамазанова архиве покойного второго секретаря Новосоветского горкома КПСС. Заверил Валеру, что те бумаги нам сейчас просто необходимы «для спокойной жизни». Сказал, что «только они обуздают Рамазанова». А заодно сохранят Валере не только «жизнь, здоровье и свободу», но и заработанные на афёре с лотерейным билетом деньги. Я не делал в речах долгих пауз, говорил уверенно.
Валерий Борисович то хмурил брови, то качал головой, то горестно вздыхал. Он нервно мерил комнату шагами (расхаживал от окна до дивана). То и дело заламывал себе руки. Посматривал на стол, где лежали пачки советских денег («заработанные» на покупке лотерейного билета восемь тысяч рублей). Поднимал растерянный взгляд на моё лицо. С опаской поглядывал на своего окончательно оклемавшегося после нокаута начальника, который грозно мычал и пачкал ковёр всё ещё струившейся из его носа кровью. Наташа только раз заглянула к нам в комнату. Мы с Валерой отмахнулись от её расспросов и выставили Торопову за дверь.
— Валерий Борисович, мне нужно только полчаса, — повторил я. — Узнаю у Наиля, где ключ от его сейфа. Меня в армии подобным вещам обучили. Я ведь не поваром служил. Сгоняю к Рамазанову домой, заберу документы с компроматом на городских начальников. Они там, в сейфе лежат. В этом нет никакого сомнения. Марго видела, как Наиль их туда прятал.
Дёргавшийся на полу в гостиной Рамазанов сопроводил мои слова гневным рычанием.
Торопов остановился около окна, в очередной раз шумно выдохнул.
— Валерий Борисович, — сказал я. — Только полчаса. От вас многое не нужно. Погуляйте это время с детьми на улице. Я всё сделаю сам. Пообломаю Наилю рога; узнаю, где ключ от сейфа. Рамазанов мне всё расскажет, не сомневайтесь. Получим бумаги. А после этого ваш начальник и пикнуть на нас с вами не посмеет: мы теми бумажками ему мигом поубавим пыл.
* * *
Валера со мной долго не спорил.
А Наташа и её младший брат не спорили с отцом.
Тороповы ушли.
Я выждал, пока они прикроют дверь. Надел на руку кастет, подошёл к замершему в ожидании моих дальнейших действий Рамазанову. Сердце у меня в груди билось размеренно и спокойно.
— Наиль Русланович, — сказал я, — прими мои соболезнования: тебе сегодня крупно не повезло. Сейчас я сделаю тебе очень и очень больно. Так надо. Но я тебя не убью, обещаю. Вполне возможно, что ты потом пожалеешь об этом.
Рамазанов дёрнулся, замычал.
Я хмыкнул и сообщил:
— Наиль, ты не представляешь, как долго и как сильно я ждал этой встречи. Не поверишь, но я много-много лет мечтал о ней. Пожалуй, это единственная мечта, которую я до сих пор не исполнил. И я несказанно рад, что встретил здесь именно тебя.
За окном на безоблачном небе застыло солнце. Его свет проникал в комнату, слепил глаза лежавшему у моих ног директору Колхозного рынка. Я невольно задумался, а был ли второго мая в моей прошлой жизни такой же прекрасный день.
Встретился взглядом с глазами Рамазанова.
— Совмещу сегодня приятное с полезным, — сказал я. — Исполню давнюю мечту и позабочусь о будущем. Наиль Русланович, у меня есть к тебе пара вопросов. Но я задам их тебе позже: минут через двадцать, когда ты созреешь для честных ответов.
* * *
Перед уходом из квартиры Тороповых я убедился, что Рамазанов дышал. Воспользовался телефоном, позвонил «2136»: вызвал медицинскую бригаду скорой помощи. Дверь в квартиру я оставил приоткрытой.
Мотоцикл завёлся лишь с восьмой попытки — раньше он так
