До темноты я изучал трофейную литературу, а затем вышел во двор покурить и спустить с цепи Дружка, как инструктировал меня Петрович. Освобождённый пёс встряхнулся и нырнул куда-то в сумерки. Я сел на порог с сигаретой. Небо окрасилось в тёмно-синий цвет, зажглись первые звёзды.
И тут у забора остановилось взмыленное такси, из которого, будто ошпаренный, выскочил Сергей Сергеич.
— С приездом, — сказал я ему.
Сергей Сергеич расплатился с таксистом и отпустил его. Дружок обнюхал туфли своего хозяина и снова куда-то умчался.
— Ну и грабители же эти таксисты, — посетовал Сергей Сергеич. — У нас поесть найдётся что-нибудь?
— Вашего приезда никто не прогнозировал, — намекнул я. — Вот Нина Ивановна и не готовила. Вы же сами говорили, что не приедете.
— Ну, говорил, — досадливо согласился Сергей Сергеич, направляясь на кухню. — От обеда ничего не осталось? Ужасно есть хочется.
У меня язык чесался сказать, что для Дружка сварили полный казанок каши. Но я не решился.
— Дело поправимое. Если вы, Сергей Сергеич, согласны подождать, то я картошки нажарю.
— А ты умеешь?
Я пожал плечами.
На кухне нас посетил рыжий кот. Он потёрся головой о ногу Сергея Сергеича, помурлыкал, получил от него напутствие:
— Иди ловить мышей.
И отправился спать на венике в углу.
Очищая картофелины, я дивился тому, как в жизни Сергея Сергеича всё просто и движется по накатанным колеям. Кухарка у него создана, чтобы готовить, кот — ловить мышей, студент-заочник — постигать науки. А о том, что как минимум два последних могут, к примеру, влюбиться, Сергей Сергеич и не подозревает. Зато он сам может творить всё, что ему вздумается.
Пока жарилась картошка, я изобразил салат из помидоров, нарезал хлеба и сала, а под конец вбил в сковородку два яйца. Всё это время Сергей Сергеич перечитывал какие-то тексты, отпечатанные на машинке. Я выставил на стол готовую картошку, выдал тарелки с вилками, и мы принялись за еду.
— А ты неплохо готовишь, — похвалил меня Сергей Сергеич. — Что такой мрачный сегодня?
— Особенно веселиться не с чего. Просидел сегодня на вашей даче целый день пенёк пеньком. Скучно.
— Надо было занятие себе найти.
— Тут, на даче?
Сергей Сергеич махнул на меня рукой. Я порылся в закромах Нины, нашёл компот и мысленно выделил в углу буфета скромную бутылку с жидкостью, по виду напоминающую самогон. Нужно будет провести испытания, но это уже без Сергея Сергеича, а то он наклюкается, начнёт буянить, в глаз ему придётся дать, чего доброго. Одним словом, нехорошо получится.
— Как там ваши бездельники и лоботрясы? — спросил я, разливая компот по чашкам.
Сергей Сергеич открыл рот.
— Что? Что ты сказал?
— Вы же сегодня на экзамен собирались, — напомнил я. — К лоботрясам и бездельникам.
— Верно, — подтвердил Сергей Сергеич. — Собирался. Но как у тебя язык поворачивается называть кого-то лоботрясом? Ты сам-то у нас кто?
— Студент-заочник, переведённый на выпускной курс.
— Ты ещё издеваешься? А ну пойдём со мной.
Я уж было подумал, что он собрался меня бить. Но когда мы вошли в его кабинет, Сергей Сергеич постановил:
— Раз уж ты получил зачёт по моему предмету, то должен хоть что-то по нему знать. Присаживайся.
И до половины второго ночи он издевался надо мной при помощи науки.
* * *
— Юр, а чего это он здесь? — спросила меня Нина поутру, кивая на Сергея Сергеича, бодро умывавшегося во дворе.
— Да кто-то из соседей накапал ему, что ты у него продукты таскаешь. Ворвался среди ночи и давай на меня орать: «Зачем я тебя здесь держу?! Почему не уследил?!» И всё пытался выяснить: когда, сколько. Но я ему ничего не сказал. Уж он меня и ногами молотил, и раздетого на мороз выставлял…
— Тьфу на тебя, — перебила Нина, и паника в её глазах сменилась облегчением. — Какой ещё мороз посреди лета?
— Ночью было не так и жарко.
Нина ничего не ответила.
Сергей Сергеич делал мне через окно таинственные жесты, приглашая меня выйти к нему во двор. Некоторое время я делал вид, будто ничего не понимаю, но потом всё же вышел.
— Слушай меня, — заговорил Сергей Сергеич. — Сегодня у нас ничего не получится — надо ехать в институт, там какие-то мероприятия, словом — весь день пропал. Зато завтра я свободен, и мы с тобой вплотную займёмся нашим экспериментом. Поскучай ещё день, ладно? Вечером я тебя развлеку.
— Нет уж, спасибо. Обойдусь как-нибудь без ваших развлечений.
Сергей Сергеич хлопнул меня по плечу мокрым полотенцем и отправился одеваться.
Затем мы завтракали, а Нина поведала нам окончание вахрамеевской истории. Дебошир всё-таки остался с рогами: они с шурином помирились и в честь этого события надрызгались самогонки до свинячьего визга.
Выкушав чаю, Сергей Сергеич поскакал на остановку маршрутки, а я притащил на кухню магнитофон, поскольку у адвокатов осуждённой не было апелляций к суду по поводу вчерашнего приговора.
— Юра, а ты на даче ночевал? — спросила Нина, с тревогой наблюдая за моими приготовлениями.
— Да. И Сергей Сергеич тоже.
— И вы ничего тут не слышали?
— Вообще-то он не храпит, если ты это имеешь в виду.
— Нет, тут другое. Моя дочка ночью гуляла с подружками, и они проходили мимо нашей дачи…
— Зачем же ты позволяешь ей гулять ночью?
— Да подожди! Она говорит, что видела какого-то лысого мужика, завёрнутого в простыню. Он стоял во дворе, возле будки Дружка…
— А сам Дружок убежал играть в карты с соседскими собаками?
— Ой, Юра, не знаю я, куда он там убежал. Но дочка мне так рассказывала.
Я внимательно посмотрел на Нину. Непохоже было, чтобы она шутила.
— А ты сама ходила проверять?
Нина вытаращила на меня глаза.
— Да что мне, больше делать нечего? И узнала я об этом только утром.
— Померещилось твоей дочке.
— Его, паразита, все девчонки видели.
— Значит, это Сергей Сергеич был. Видать, ночью приспичило, он завернулся в простыню…
— Юр, да ну что ты говоришь? Сергей Сергеевич же у нас не лысый. И дочка моя его знает.
Эта её глупая убеждённость в появлении ночью на нашем дворе постороннего начала меня раздражать. Стоял около собачьей будки! Да Дружок бы и мёртвого на ноги поднял, не то, что нас с Сергеем Сергеичем.
— Значит, это был домовой, — постановил я. — Ты какого года концерт выбираешь?
Нина как-то сразу поскучнела и ответила:
— Никакого.
Тогда я сам выбрал для неё «Русскую рулетку» и вставил кассету в магнитофон.
