— Держите! Держите его! — это кричали мои преследователи, оказавшиеся за опущенной решеткой.
Но я уже был на другой стороне рва под каменными сводами подъездных ворот. Офицеры, оставшиеся на мосту, в замешательстве вертели головами, никак не желая признать себя одураченными и понять, что крики «Держите! Держите его!» относятся ко мне, как раз к тому человеку, который только что давал им распоряжения так, словно имел на это право.
Что-то давно не видно велетеня. Но признаюсь, что я не успел соскучиться по нему.
Я пробежал вперед по булыжной мостовой, свернул в кривую улочку, протолкался между горожанами — особенно много среди них было эльфов с эльфийками. Они прогуливались вдоль цирюлен, витрины которых украшали манекены с изящными прическами. Улочка вывела меня на небольшую площадь, заставленную столиками. По краям располагались всевозможные ресторации с изысканными кушаньями. Не только досужий прохожий, оказавшись здесь, мог удовлетворить самый взыскательный вкус, но и прохожий, спешащий по делам, вряд ли удержался бы от того, чтобы не прихватить пару свежих ватрушек и сэндвичей, пока пересекал эту площадь. Однако же мои дела были таковы, что времени оценить местную кухню я не имел.
Я пробрался между столиками и нырнул в совсем уж узкий, темный и безлюдный проулок. В нос ударил запах нечистот — сюда отбегали гуляки, перебравшие пива. Я бежал вперед, надеясь, что мои преследователи потеряли меня из виду. Проулок изгибался, и после очередного поворота я оказался в темноте. Я шел на ощупь, надеясь не вляпаться в какую-нибудь грязь. Через некоторое время я наткнулся на стену и увидел отблески пламени. Проулок сворачивал в этом месте, но впотьмах я не заметил поворота. Я пошел на свет, сделал несколько шагов, как вдруг от стены отделилась высокая фигура в черном плаще, с головой, покрытой капюшоном. В незнакомце я узнал того одинокого всадника, которого мы с Мэри-Энн заметили в подзорную трубу, когда подлетали к озеру Тохувабоху. Он стоял в узком проходе между высокими каменными стенами. За его спиной горели два факела, закрепленных на стенах. И я не мог разглядеть его толком, потому что смотрел против отблесков пламени. Хотелось надеяться, что этот зловещий господин оказался здесь по делам, не имеющим ко мне отношения.
— Разрешите пройти, сударь, — произнес я по-немецки.
Неизвестный в черном не шелохнулся, оставшись стоять у меня на пути. А его слова разбили надежды, которыми я себя тешил.
— Граф Дементьев, — произнес он. — Сергей Христофорович.
Он говорил на чистом русском языке. Его голос показался мне знакомым.
— С кем имею честь? — спросил я.
— Надворный советник Развилихин, — представился он и откинул капюшон.
— Вы?! — изумился я. — Но что вы здесь делаете?!
— Я, — ответил он, — отправился за вами вдогонку, но, кажется, опоздал. Эх, Сергей Христофорович, зря вы убежали из-под нашей опеки.
— Знаю, что зря, — пробурчал я и добавил: — Но теперь хотел бы опять убежать!
— Я все голову ломал, как это Кесслер промахнулся, когда стрелял в вас?! И потом уже догадался, что нет, не промахнулся он. Его целью были не вы, а извозчик, который привез вас домой. Кесслер следы заметал, чтобы никто не узнал, откуда вас привезли и кто нанял экипаж. Мы поняли, что вас втягивают в какую-то интригу. Шварц сопоставил известные нам факты и отправил меня вдогонку за вами, чтобы уберечь вас от разных глупостей. Он устроил меня в путешествие вместе со свитой графа Норда. К сожалению, в Кронштадт я опоздал, «Эмералд Джейн» покинула порт. Эх, если бы не эта знаменитая летунья, я догнал бы вас в Меербурге. Но и здесь мне не повезло. А теперь, кажется, слишком поздно. Вы успели тут такого наворотить!
— И что же теперь? — мой голос дрогнул.
— Даже не знаю. Я должен вас задержать. Но с другой стороны, Траумштадт — это не наша юрисдикция. Можно сказать, что я здесь нахожусь как частное лицо. Пожалуй, я отойду в сторону. А вы поступайте, как знаете. Может быть, вам повезет.
— Что ж, премного благодарен, — сказал я.
Развилихин посторонился, и я прошел мимо него, двигаясь не слишком уверенно, ожидая подвоха со стороны надворного советника. Опасался услышать что-нибудь навроде: «Благодарностью горло не промочишь!» Но вампир не сделал попытки укусить меня на прощание. Я отошел от него и прибавил шагу.
В конце проулка похрапывал черный конь. В темноте его глаза сверкнули красными угольками, отчего мурашки побежали у меня по спине. При моем появлении животное дернуло головой, и я шарахнулся в сторону. Теперь я почти не мог разглядеть во тьме лошадь, смутно угадывая ее силуэт. Но мне казалось, что она-то прекрасно видит меня, смотрит на меня и ухмыляется. Что-то сверкнуло, я был уверен, что это блестят ее жуткие глаза. Она больше не дергалась, и я постарался убедить себя в том, что Развилихин не оставил меня на прокорм коню, а действительно отпустил.
Я вздохнул и почувствовал ту особенную свежесть, которой пропитывается ночной воздух вблизи больших и чистых водоемов. Я находился на набережной, волны Траумзее плескались, перешептываясь с гранитным парапетом. Отражение луны, подернутое рябью, играло на воде. Чуть поодаль покачивались на волнах холодные отблески фонарей.
Я огляделся по сторонам, соображая, куда бежать теперь — влево или вправо. Любой выбор таил неизвестность, я не знал, точнее, не помнил этого города. Нервы мои натянулись до предела, я ожидал появления преследователей в любую секунду, но не знал, на что решиться. Однако проулок, через который я скрылся, пустовал, даже Развилихин не торопился, его конь так и фырчал в одиночестве. На мгновение я обрадовался, решив, что оторвался от неприятелей, но вдруг понял, что попал в ловушку!
Видимо, никто и не собирался меня преследовать, потому что я находился на полуострове и мне попросту некуда было деться. Я загнал сам себя в западню, и самое обидное было то, что это была та самая западня, о которой предупреждал меня Половецкий. Царство ему небесное, да простит меня Главный Повар! Ну, скажите на милость, кому надо за мной гоняться, когда выйти из этого города я смогу не иначе, как через ворота крепости Шлосс-Адлер?! Правда, оставалось еще озеро. Но и водные пути наверняка просматриваются с маяков. Я бы мог бежать по воде, если бы сумел немедленно нанять какое-нибудь суденышко. Несомненно, к утру городские власти успеют пообещать каждому лодочнику вознаграждение за мою поимку.
Я зажмурился и некоторое время стоял, раскачиваясь с пяток на мыски и размышляя, не набраться ли наглости и не попросить ли Развилихина о еще одном одолжении. Пожалуй, он мог бы вывести меня из Траумштадта под полой своего плаща. Скорее всего, он счел бы мою просьбу беспардонной, но в моем положении терять было нечего, а о тонкостях этикета даже думать не хотелось.
Готовый отправиться назад, в полутемный проулок, на поиски затерявшегося во тьме упыря, я открыл глаза и обнаружил, что за те несколько секунд, пока стоял зажмурившись, все вокруг странным образом изменилось. Нет-нет, Траумштадт стоял на месте, и я находился все там же — на набережной у выхода из проулка. Но теперь что-то дурманящее появилось в шепоте волн, толкавшихся в парапет. Поневоле начал я вслушиваться в бесконечные всплески, словно рассчитывал разобрать что-то вразумительное в этом шуме. Туман, спустившийся внезапно, стелился над водой и, перевалившись через гранитные плиты, подползал к моим ногам. Я опять зажмурился и встряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. И вдруг в шепоте волн разобрал свое имя:
— Серж… Серж, — звали меня из темноты.
Я открыл глаза и увидел черную карету; четыре лошади черной масти переминались, цокая копытами, скудный свет фонаря, смешавшись с туманом, окутывал экипаж в золотистую дымку. Ни скрипа колес, ни лошадиного топота я не слышал, и смутные подозрения пришли мне на ум. Дверца кареты приоткрылась, я увидел женский силуэт. Фигурка в голубеньком платье наклонилась вперед и позвала:
— Серж… Серж…
— Аннет! — вскрикнул я и тотчас поправился. — Валери! Лерчик!
Не раздумывая, бросился я к экипажу, она подвинулась, я нырнул в черный салон кареты, обнял и прижал ее к себе, она прильнула ко мне и замерла.
Да, это была она! Это была та самая женщина, которая свела меня с ума! С которой я провел два безумных месяца в добровольном заточении, сперва устроив дебош с пожаром на приеме у бургомистра в Меербурге! Это была та самая женщина, которая единственным взглядом покорила меня, пораженного амнезией! Это была та самая женщина, из рук которой я безропотно принял воду забвения. С этим напитком, как видно, мы переборщили, я даже имя ее забыл, чем не преминули воспользоваться политические авантюристы и сделали меня пешкой в своих играх!
Это была она, моя Лерчик!
Но, боже мой, что с нею сталось?!
