…Двадцать пятая, двадцать восьмая… Так и тянет заглянуть в конец, перевернуть десяток листов сразу. Или сорок…
А почему бы и нет?
О, Господи!
Вместо арабских букв — дуги, окружности, треугольники. И цифры — тоже арабские.
Он что — еще и геометр? «Но некий Черный Херувим вступился… А ты не знал, что я геометр тоже?»
Цифры, цифры, цифры, круги — один в одном, снова цифры. А вот и слова. «Gradus», «transit», снова «transit». Латынь? Странная латынь! «Infortuna minor», «Infortuna major»! О, Господи! А что-нибудь повеселее есть? «Fortuna major»… Ну, слава богу!
«Директная фаза»… «Попятный ход»… Итальянский?
Супруге Синей Бороды было проще. За дверью — комнатка, в комнатке — трупы. Все ясно и понятно, бухайся на колени, готовься к смерти. И никаких изводов джери вкупе с пифагоровыми штанами!
…Цифры, цифры… А это что? Кружок, в нем точка?
…Я прикрыл глаза и понял, что пора кидать в костер новую порцию сухого камыша. Зрение начало шутить. Точка в круге — это уже не отсюда. Она из иной, очень знакомой книги. Фома Кампанелла, «Город Солнца»: «Верховный правитель у них — священник, именующийся на их языке…». Когда я впервые это прочитал, то весьма удивился, отчего это правитель именуется точкой в круге. И лишь потом я узнал, что это астрономический знак, обозначающий…
…Солнце!
Господи, да он же астролог! «Transit» — прохождение планеты! А вот они: Меркурий — внизу крестик, вверху рожки, Венера — тоже с крестиком, но без рожек, а это Марс — кружок со стрелочкой. Позвольте, но Марс и есть «малое несчастье»! А «большое» — это уже Сатурн. А вот и значки созвездий — Овен, Дева, Скорпион…
Итак, планеты, звезды, орбиты — и очень много цифр. Я искал Нострадамуса, а нашел Птолемея. Птолемея, который изъясняется по-арабски.
— Дорогой де Гуаира! Не поделитесь ли вы со мной причиной столь бурного веселья? Признаться, мне что-то взгрустнулось.
— Охотно, дорогой шевалье! Но сначала тащите сюда мальчишку!
— Простите?
— Ах, да! Пригласите, пожалуйста, высокоученого сьера Гарсиласио де ла Риверо.
* * *
От цифр и окружностей рябило в глазах. Лишь кое-где проскакивало более понятное: «поправка», «следовательно», «учитывая». Так и тянуло перелистать всю эту абракадабру и пройти в запрещенную комнату дальше, но добросовестность превозмогла. Арабский никто из нас не знает, но вот что касается астрономии…
— Вы хотели меня видеть, синьор де Гуаира?
— Да. Взгляните, пожалуйста, это по вашей части.
— Не имею ни малейшей охоты!
В уголках тонких губ — презрение, в глазах — знакомый вызов.
— Пожалуй, вы правы. Для вас это будет сложновато. Не смею задерживать!
— Что? — Его лицо дернулось, скривилось. — Вы думаете, что своими дешевыми приемами заставите меня… Заставите меня!.. Покажите!
Чего же тут думать? Уже заставил.
Он читал долго, водил пальцем по строчкам, шелестел страницами — вперед, назад, снова вперед. Лицо менялось — презрительная мина исчезла, сменившись недоумением, даже тревогой.
Я ждал. Спешить было некуда. Невидимый в темноте Чертомлык набухал серым туманом, вдалеке перекликались ночные птицы…
— Это, конечно, астрология, сьер де Гуаира. Только очень странная.
Сьер Гарсиласио откинулся назад, сцепил пальцы на коленях.
— Предупреждаю сразу: я в астрологию не верю и считаю ее лженаукой…
От комментариев я воздержался — дабы не спугнуть.
— Но это необычная астрология. Прежде всего она исходит не из Птолемея и даже не из Коперника, а из Кеплера.
— То есть? — осторожно переспросил я. — Отрицает эпициклы и предполагает эллиптическое движение планет?
— Да, первый закон Кеплера. Сомнительная теория, что и говорить!.. Но это не все. Расчеты ведутся не по двенадцати, а по тринадцати знакам зодиака.
Самое время креститься. Тринадцать знаков зодиака, шестьсот шестьдесят шесть звезд…
— Это рукопись мессера Порчелли? Тогда понимаю! Насколько я помню, он исходил из того, что звезды движутся. Это, конечно, нонсенс…
…А я и не знал, что брат Алессо столь близко к сердцу принял идеи мессера Джордано Бруно!
— В этом случае картина звездного неба должна была измениться за последние несколько тысяч лет. Отсюда и тринадцатый знак зодиака — Змееносец. Кроме того, здесь учитывается так называемая Темная поправка, то есть поправка на неизвестные нам планеты…
…Привет Бруно Ноланцу!
— А самое главное, сьер де Гуаира, анализ здесь не перспективный, а ретроспективный…
Он замолчал, а я вновь не стал торопить. Ретроспективный анализ? Не того, что будет, а того, что было?
— Такое впечатление, что мессер Порчелли сперва описал возможные последствия влияния планет и звезд за определенный период, а затем попытался понять причину. Зачем?
…Луч! Маленький лучик в темной комнате, куда меня угораздило попасть. Понять причину! Ну, конечно! Понять! Причину!
— Если вы не возражаете, я бы проглядел это все внимательнее…
— Да, — спохватился я. — Буду вам весьма признателен. Только скажите, какой именно период интересовал мессера Порчелли?
Сьер римский доктор вновь придвинул к себе Черную Книгу, зашелестел страницами.
— Кажется… Да, семь лет, с 1646-го по 1653-й. Критический год — 1648-й. Странно, ведь сейчас только 1651-й!..
Я встал, стараясь не шуметь, и осторожно отошел в сторону, словно охотник, не желающий спугнуть дичь. Ягуар умеет охотиться — и на индюка-гокко, и на жакатунги, пугливого фазана с разноцветным хвостом.
…Маленький лучик света в темной комнате. Еле заметный след в траве…
* * *
— Шевалье! У меня появилось непреоборимое желание поиздеваться над гитарой…
— О-о-о-о!
— Только отойдем с сторонку, и тихо, тихо…
Костер исчез, скрытый травянистым холмом. И сразу же подступил туман — густой, зябкий. Ничего, как раз под настроение!..
Я поудобнее пристроил гитару на коленях, провел рукой по перламутру…
А я ведь даже не сказал спасибо синьорине Франческе!
Из темноты неслышно вынырнула грозная панна Ружинска, присела рядом, отвернулась.
Ясновельможная пришла слушать, а не смотреть на хлопа! Ну и ладно!
Пальцы коснулись струн…
Хота!
Наваррская хота. Безумная, горячая, как ночи в карнавальном Асунсьоне. Под огромными недвижными звездами, под сенью Южного Креста. Где-то рядом — сухой треск кастаньет, хриплый голос пейдаро…
Хота!
Я исчез. Кто-то другой терзал струны, кто-то другой отбивал ритм костяшками пальцев…
…Маленький лучик света в темной комнате. Еле заметный след в траве…
