дослушал я до конца Буянова. Через два оборота она полностью подтвердилась, когда у меня буквально «выхватили» ручку управления.
— Се… рёжа, хва-аатит, — тихо сказал Гаврилович, борясь с попытками обеда вырваться наружу.
— Командир, такси есть же…
— Я… по… няяял, что ты летать умеешь. На землеее поговорим.
Организм Буянова выдержал давление рвотных рефлексов, и смог дотерпеть до посадки. После заруливания, нас встречал мой техник Дубок.
— Как матчасть, Сергеич? — спросил он, протягивая мне конфету.
— О! — сказал я, показывая ему поднятый палец вверх. — Помогаешь товарищам? — спросил я, намекая, этот борт обслуживали другие техники.
— Помогаю трохи. А шо с Гаврилычем? — поинтересовался прапорщик, смотря, как Буянов сидит в зависшем состоянии в кабине.
— Не знаю. Под впечатлением природы, наверное, — шепнул я.
Выбрался комэска из кабины не сразу. Пришлось прибегать к силовому методу высадки от Дубка, которому в этот раз пришлось делать всё двумя руками.
Оказавшись на бетоне, Иван Гаврилович сразу повеселел, полностью отойдя от последствий маневрирования. По его взгляду понятно, что он ищет слова для предварительного разбора полёта со мной.
— Слушай, летаешь ты неплохо. Парень, вроде, неплохой, но чего ты мне не нравишься, а? — спросил он. — Надо было тебе к Алёнке лезть тогда…
Опять он затянул с тем самым вечером! И ведь не забывает, старик.
— Товарищ подполковник, ну не мог я так поступить. И Алены я вашей не знаю. Зачем мне с таких низких поступков начинать службу?
— Да кто ж вас знает, молодых! — воскликнул он. — Книжки из-под палки читаете, музыку какую-то зарубежную слушаете. Там же слова не понятные!
Началось типичное ворчание по поводу потерянного поколения. Мол, работать не хотите, Сталина на вас нету и знаменитое — «я в твои годы».
— Иван Гаврилович, я все понял. Много читать и слушать только советскую эстраду, — улыбнулся я.
Буянов покачал головой и достал пачку «Новости». Видно, что в его голове проходит процесс принятия того факта, что пора уже от меня отстать.
— Смотри у меня, Серёжа, — пригрозил он мне пальцем, выронив при этом сигарету из пачки. — На первый раз прощаю, и Гнётову скажу, чтоб отстал.
Не сказать, что мне полегчало. Мне и плохо-то особо не было от всей этой ситуации. Однако, тот факт, что Буянов теперь перестанет видеть во мне «конченого», уже радует. Ещё если и Гнётов слегка сбавит обороты — будет совсем хорошо.
После такого насыщенного лётного дня и примирения с командиром эскадрильи, сил уже ни на что не оставалось. Настроение было воодушевлённое от того, что смог показать себя с хорошей стороны. Даже вид пустой комнаты в общаге меня не расстроил.
Марик предложил отметить это событие за стаканчиком «горячительного», но я решил воздержаться. Завтра ещё одна лётная смена, к тому же и ночная. Посмотрю теперь на Осмон ночью.
Обессилено, я рухнул на свою кровать, придя из душа. Не хотелось развешивать разбросанные вещи и мокрое полотенце. Глаза сами стали закрываться, отправляя меня в царство Морфея.
И этот чёрт знал, что есть у меня физиологическая потребность в женской ласке. Я так и слышал во сне, что кто-то вошёл ко мне в комнату. Тихий женский голос шептал приятные слова.
— Я пришла. Как и договаривались.
Если это и сон, то очень хочу досмотреть его до конца. Не совсем я ещё готов к близким отношениям с девушками, но раз уж они теперь сами ко мне приходят, почему бы и нет. Правда есть ещё одно большое «но» — я очень устал.
— Ты устал, наверное? — прошептала девушка, аккуратно ступая на скрипящий деревянный пол комнаты.
Естественно, дорогая, кто бы ты ни была. Я лежал на животе, не открывая глаз, и делал вид, что очень крепко сплю.
— Я сомневалась сначала, но потом поняла что «хочу», — всё ближе подходила к кровати ночная гостья.
Мда, похоже, придётся мне ещё немного потрудиться.
А может в этом времени тоже есть любительницы с незнакомыми. На один раз для здоровья и разошлись, и даже имени не надо спрашивать. Хорошая схема, да только я слишком много фантазирую. В Союзе такое невозможно.
— Я присяду и… куртку сниму, — сказала она, опустившись у моей левой ноги.
Странно, почему-то я почувствовал слабый запах мокрого меха. Будто где-то рядом моя ДСка, в которой я сегодня изрядно промок.
— После того случая, я поняла, что была не права. Но я была не готова, а ты… ты так расстроился, — продолжала девушка, ведя рукой по моему бедру к ягодице.
Извиниться? Может врач Вещевая решила меня посетить? Неожиданно себя показывает, лейтенант Ольга Онуфриевна! Вот только… при входе незнакомка сказала, что с ней о приходе договаривались, а я ничего такого врачу не говорил. Значит, не она, однозначно.
— Я хочу, чтобы ты меня обнял, — шёпот девушки, послышался уже где-то над мои затылком. — Я помню, как ты меня называл своей шоколадной Алёнкой, Марк.
Ёптить, Серёжа! Это полный звездец!
— Какого лысого, дамочка?! — воскликнул я, вскакивая с кровати.
В темноте, конечно, не заметил я стул, об который знатно споткнулся. Затем совершил кувырок, с болезненным касанием головой стола. Только после подобных акробатических пируэтов, я смог дотянуться до настольной лампы.
— Ой, а ты ведь… тот самый, который на меня упал, — принялась закрывать лицо ладонями Алёна, сидевшая передо мной в бордовой водолазке и красной юбке. Стройные ножки одеты в чёрные колготки. На ногах розовые резиновые сапоги. И рядом с этой «ночной бабочкой» тёмно-синяя ДСка. Кажется, у папы свистнула, дочка.
— Ты чего здесь делаешь? Куда так вырядилась? — спросил я, оценивая накрученные волосы на бигуди и плотный слой штукатурки на лице.
— Я к Марку пришла, — смотрела на меня, раскрыв пальцы Алёнка.
Надо же! Только сегодня с её папашей трубку мира раскурили, так она опять решила всё испортить. Марик, конечно, козлина! Подставить меня, видимо, решил, хмырь белобрысый!
— Отлично, а я, как ты видишь, не он. Свободна, юная леди, — сказал я, указав на дверь.
— Подожди, ты ведь тогда упал на меня… ну когда мы с Марком поссорились. Я знаю, что ты хотел как лучше…
— Если это означает «спасибо», то принимается. Совет вам да любовь с Барсовым. Больше не ссорьтесь, — подошёл я
