протолкнуться внутрь и снова накрыл клитор ртом. Этого было достаточно. Она распалась на части, сладкий взрыв женственности поразил чувства. Поднявшись на ноги, как раз когда по её телу пробежала последняя дрожь, Дмитрий снял с себя оставшуюся одежду и сел обратно, прежде чем подтащить Хонор к краю стола.
— На меня, Хонор.
— Я не могу пошевелиться.
Это была жалоба. Он поцеловал бедро, почувствовав, как Хонор дрожит. Потянул ещё немного. Она упала в его объятия, вся такая удовлетворённая и расслабленная, её ноги были разведены по бокам от его тела. Она лениво поцеловала его, прежде чем наклонилась, чтобы сжать набухшее возбуждение. С шипением выдохнув, Дмитрий убрал её руки.
— Позже. — Он потянул её вперёд, приподнял… и очень медленно опустил на свой член. Обжигающий жар и восхитительная теснота. Его разум на мгновение отключился.
Хонор протяжно застонала.
— Ты такой… — Запустив руки в его волосы и обхватив затылок, она плотнее прижалась к нему, покачивая бёдрами и сжимая его член внутренними мышцами. Дмитрий тихо выругался, стиснув её ягодицы. Пока она продолжала совершать небольшие чувственные движения, готовые разорвать его самоконтроль в клочья, Дмитрий опустил голову и втянул в рот напряжённый сосок.
Хонор вскрикнула и сбилась с ритма, позволив ему вернуть часть рассудка. Лизнув её вновь, он просунул руку между их телами, чтобы слегка обвести клитор, и начал двигаться внутри неё самыми неглубокими движениями.
— Ты убьёшь меня. — С этими словами Хонор нашла его рот. Потерявшись в дикой страсти поцелуя, он встал, увлекая Хонор за собой, и усадил на край стола, их тела так и были соединены. Хонор обняла его ногами за талию, не разрывая поцелуя, а руки запутала в волосах. Дмитрий чувствовал, что она окружает его с обожанием.
Пугающая мысль… но приятная. Целуя Хонор в щеку и вниз по подбородку, когда она прервала поцелуй, он переместил руку на бедро, поворачивая именно так, как ему нравилось. Затем начал двигаться. Их взгляды встретились. И больше они не разрывали зрительного контакта. Её глаза были мерцающими полуночными лесами, а крик состоял из одного слова. Его имя. Он кончил вместе с ней, испытывая такое наслаждение, что казалось, будто разбился на миллион радужных осколков.
Спустя секс в душе — Господи, Дмитрий изобретателен — Хонор прижалась к нему, забавляясь от мысли о том, что прижимается к вампиру, настолько смертоносному, что он пугал других себе подобных.
— Ты очень умный мужчина.
Он погладил её по щеке.
— Знаю.
Хонор рассмеялась, а что ещё могла сделать женщина, когда мужчина в постели с ней довёл её до стольких оргазмов, что до сих пор перед глазами летали звезды?
— Эта позиция — позволять мне быть сверху, передавая тебе всю власть. Я играю не в своей сексуальной лиге.
— Не волнуйся. — Он запустил пальцы в её волосы. — Я отличный тренер.
Да, она готова поспорить, что это так. Покрывая поцелуями его тело, она прижалась к шее и вдохнула тёплый аромат. Возникло ощущение, что она возвращается домой. Пробуждение было таким же грубым, как и приятный сон.
— Эймоса заметили, — сказал ей Дмитрий после того, как позвонил по мобильному незадолго до туманного серого рассвета.
Вампира не было на территории поместья Джианы в Стэмфорде, когда они прибыли, но остались части тела — несколько органов лежали блестящей кучей на траве, покрытые каплями мелкого дождя, которые бисером стекали по волосам и мочили одежду. Тяжёлые стальные шипы, покрытые коркой крови, выдавали места, где тело было пригвождено к земле, пурпурные циннии и солнечные хризантемы были раздавлены и забрызганы кровью, которая застыла до черноты, куда не мог попасть дождь.
— Что бы я ни мечтала с ним сделать, — пробормотала Хонор Дмитрию, когда они стояли на небольшом возвышении с видом на дом Джианы, а влажный утренний ветер убирал волосы с их лиц, — это ещё хуже.
— Вероятно, его скомпрометировали, иначе он избежал бы этих стальных шипов до того, как его выпотрошили, — сказал Дмитрий, не сводя глаз с верёвок из плоти и крови, которые выглядели неуместно в окружении цветов, пытающихся дотянуться до солнечного света, которого не было.
— Или, — начала Хонор, глядя на залитую кровью женщину, которая сидела, раскачиваясь, недалеко от места резни, красные ручейки стекали с её рук и ног на землю, — он не хотел убегать… пока не понял, что не остановится.
Но не смог оборвать жизнь напавшего — этой женщины, которую одновременно любил и ненавидел. Дмитрий проследил за её взглядом, но в нём была холодная рассудительность, которая, казалось, не соответствовала обстоятельствам. Джиана, в конце концов, пыталась казнить своего сына самым жестоким образом. Единственная причина, по которой Эймос не умер — очевидно, ему удалось вырвать один из шипов и так сильно ударить Джиану по лицу, что в итоге она отключилась из-за перелома скулы, а глубокий порез портил кожу цвета мокко. К моменту, когда Джиана предупредила охрану, его уже и след простыл.
— Расплата за преступления, — прошептала женщина-вампир, когда Хонор и Дмитрий прибыли на место происшествия.
Хонор бы не поверила, что женщина так резко изменила мнение, если бы не факт, что лицо Джианы было в ужасных синяках, элегантный шёлк и кружева ночной рубашки были практически разорваны, рёбра сломаны.
— Он посмотрел на меня, — добавила Джиана, потупив взор, — так, как ни один мужчина не должен смотреть на свою мать. — Хонор подумала, что именно это подтолкнуло её к краю пропасти… казалось, кое-что даже самая преданная из матерей не могла принять. Однако ясно, что у Дмитрия другой взгляд на вещи. Дождавшись, пока он снова переключит внимание на неё, Хонор спросила:
— Что ты видишь?
— Дело не в том, что я вижу. А в том, какой чувствую запах. — Вместо того чтобы просить его уточнить, она обдумала все факты и рискнула высказать предположение.
— В его крови было какое-то успокоительное. — Последнего было более чем достаточно, хотя аромат был разбавлен дождём. Дмитрий отрывисто кивнул.
— Это не действие, совершенное в бездумной ярости, а спокойное, холодное, расчётливое. — Его взгляд задержался на Джиане. — Прими во внимание тот факт, что, несмотря на «сотрудничество», она не упоминала о водопропускной трубе, которая обеспечивает скрытый доступ к собственности.
— Материнский инстинкт защиты превзошёл рациональное мышление, — сказала она, играя адвоката дьявола. — Что касается успокоительного, возможно, она лжёт, и он не только сказал или сделал что-то, чего она не могла принять, но и отлично её отделал. Травмированная, она подсыпала что-то в его напиток, подождала, пока он потеряет ориентацию, ослабеет, а затем сделала это.
