одиночку рубящегося аж с тремя абордажниками у основания грот-мачты. Ловко отбил выпад одного из противников и, когда тот чуть отступил, быстро разрубил спину другого. Снова отразил выпад, пропуская противника, и тот нарвался грудью на боцмана, воткнувшего клинок прямо через нагрудник.
— На мостик! — крикнул старший майор боцману, которого спас в трактире от берегового наряда. — Я прикрою!
«Котов… кажется», — подумал Глазьев, отбивая выпад саксонского солдата. — «Что-то их много».
Саксонцев в абордажной партии действительно было много, и лезли они на фрегат русичей слишком решительно.
Глазьев глубоко вдохнул, пропуская известную ему энергию через позвоночник. В затылке мягко толкнулась мощная сила и растеклась по всему телу, иФёдор Аркадьевич увидел всё сражение целиком. Будто все матросы и офицеры «Императрицы Анны» сошлись взглядами в его взгляде. Время медленно потянулось, замедляя все движения, и только Глазьев сохранил былую быстроту. Он устремился к тому месту у борта, на который саксонцы перекинули широкий трап и столпились на палубе галиона, готовясь по трапу перейти на фрегат. Этого нельзя было допустить.
Старший майор ворвался в самую гущу саксонцев. Палаш и кортик в его руках смертоносно затанцевали, и враги падали, даже не подозревая, с кем им пришлось встретиться. Обессиленный Глазьев остановился только тогда, когда перед ним стоял последний оставшийся в живых — широкоплечий канонир с зажатым в широких ладонях пушечным шомполом. Этот шомпол и влепился старшему майору в скулу. Фёдор Аркадьевич сморщился.
— Жить не хочешь? — он размашисто перерубил шомпол пополам.
— Хочу, — выдохнул канонир, теряя остатки решительной дерзости.
— Что в трюме?
— Золото. Казна эскадры и жалование для наших матросов у Рокан-баши.
Глазьев опустил палаш. Теперь ему стало понятно, почему на этом галионе было столько солдат.
— Прыгай за борт, любезный, — сказал он канониру. — До берега не столь далеко. Доплывешь и скажешь, что потопили фрегат русичей.
Фёдор Аркадьевич пронаблюдал за прыжком саксонского канонира и только теперь оглядел «поле» закончившейся битвы. Шесть галионов противника медленно уходили на дно, а на капитанском мостике «Императрицы Анны», выпучив глаза, стоял Поворов, держась за ногу. Его поддерживал боцман Котов, так же, как и капитан, и весь оставшийся в живых экипаж фрегата, удивленно взиравший на Мастера Войны.
Глазьев смущенно улыбнулся.
— Братцы, в трюме галиона сундуки с золотом. Не сочтите за труд перенести их на фрегат. Галион того и гляди затонет.
Израненный фрегат с трудом набрал пятнадцать узлов и, немного кренясь на правый борт, уходил от места сражения. Капитан, невзирая на боль в ноге, поднялся в кают-компанию, где его встретили радостными улыбками офицеры корабля.
— Юрий Антонович, доложите о потерях и состоянии судна, — попросил капитан лейтенанта Яковлева.
Старпом посуровел.
— Экипаж фрегата потерял сорок девять человек, господин капитан. Из них двадцать восемь — матросы и старший офицер абордажной партии. Сейчас меняем паруса и заделываем повреждения с правого борта. Потом займемся ремонтом такелажа. Корабль принял воду, но помпами её откачиваем.
— Хорошо, — кивнул Поворов, осматривая офицеров. — Где бомбард фрегата?
— Старший майор на нижней палубе. Должен подойти с минуты на минуту.
Капитан вновь кивнул, и, сморщившись, опустился на стул.
— Вам плохо, Павел Сергеевич?! — подскочил старпом. — Позвать лекаря?!
— Спасибо, не надо, — устало остановил Поворов старпома. — Отдайте распоряжение вестовому — пусть найдет Величинского. И господа… приложите максимум усилий по устранению повреждений — фрегат должен быть на полном ходу! Я надеюсь на вас, господа!
Офицеры щелкнули каблуками, и четкими кивками выразили свою готовность.
— Не смею задерживать.
Едва за старпомом закрылась дверь кают-компании, как Поворов тяжко выдохнул и вытер рукавом кителя выступивший на лбу пот. Покривился от боли, потянув к себе карту.
— Тысяча чертей! — тихо ругнулся. — Мы не прошли и трети пути, а уже такие потери!
Скрипнула дверь, вошел старший майор. Китель изодран, на белой материи рубашки темнели пятна. На левой скуле взбухало фиолетовое пятно. На брючинах разводы от оружейной смазки.
— Прошу вас, сударь, присядьте, — капитан устало уткнулся телом в спинку стула, подставив лицо порыву ветра, который ворвался через разбитый иллюминатор.
— Спасибо вам, Федор Аркадьевич! Если бы не вы…
— Полноте капитан, — перебил Глазьев. — Мы живы и слава Богу.
— Хочу расспросить нашего гардемарина…
— У меня тоже есть к нему вопросы, Павел Сергеевич, — сверкнул стальным блеском глаз старший майор. — Так что я с вами солидарен.
Величинский не заставил себя долго ждать.
— Проходите, гардемарин, присаживайтесь, — услышал он от капитана, едва переступив порог кают-компании.
— И пока вы не ответите на наши вопросы, то не выйдете отсюда, — вторил Поворову Глазьев.
— Вы угрожаете мне, господа? — Величинский уронил сухопарый зад на стул. — А вот это зря.
— Заткнитесь, гардемарин! — старший майор угрожающе поднялся. — Император далеко, а вы… еще пара таких сражений, и вы останетесь на фрегате в одиночестве. Какого черта мы поперлись в такую даль?! Объяснитесь!
— Не желаю ничего объяснять…
— Вы не поняли, Величинский, — капитан сморщился от боли в очередной раз. — Не зная цели, мы не можем понять, что предпринимать. Мы просто не сможем достигнуть её в этом походе.
— А вот этого никак нельзя допустить! — вскочил гардемарин. — Господа, помилуйте! От нашего похода зависит очень многое! Поверьте! Но я не волен рассказать вам…
— Сударь, поймите! — застонал капитан. — Мы на корабле, и на нем живые люди. Корабль может в бою затонуть, а люди погибнуть. Нам нужно знать некие обстоятельства… чтобы поход завершить удачно. К чему готовиться, и главное — как готовиться.
— Не понимаю вас, Павел Сергеевич, — признался Величинский.
Поворов удручающе развел руками, поглядывая на Глазьева.
Ладно, — проговорил старший майор, чувствуя, что разговор заходит в тупик. — Гардемарин, поступим так — мы будем задавать вам вопросы, вы же, отвечать на них, если ответ не будет открывать некой тайны, что вам доверена.
Величинский задумался.
— Согласен. Спрашивайте…
Поворов ободряюще распрямил спину.
— Сударь, фрегат отправлен крейсировать в океан. Но на карте это просто пустая вода. Кого, или что мы можем встретить в тех координатах?
— Господа, — гардемарин склонился над картой. — Этого доподлинно никто не знает. Предположительно — это остров…
— Остров, которого нет на карте? — удивился капитан. Глазьев же удивления не выразил.
— Его нет на наших картах, Павел Сергеевич. Их рисуют в Адмиралтействе империи, вернее перерисовывают с зарубежных. Своих исследований империя не ведет уже много лет. Я не помню, чтобы в этот район океана отправляли экспедиции.
— Хорошо, предположим, мы нашли этот остров, — Поворов вскочил со стула, забыв о ране. — На нем есть для нас сюрпризы в виде циклопов или там что-то похуже?
— Не знаю, о чем вы говорите, капитан, — Величинский подскочил к Поворову, видя, что тот побледнел от сильной
