– Более чем. Но мы сделаем несколько по-другому, чем он сказал.
– Что у тебя на уме?
– Обмен. Карта памяти на мою семью.
– Не вижу в таком обмене смысла. Карта памяти сама по себе ценности не представляет. Ведь ты мог с нее уже наделать копий.
– Нет, я этого не сделал и, если договоримся, делать не стану.
Пауза.
– С чего ты взял, что я тебе поверю?
– Поскольку ты знаешь, что я знаю, что, если это видео где-нибудь, когда-нибудь всплывет, ты позаботишься о том, чтобы моя семья прекратила существование. Разумеется, речь идет о том, что может произойти после того, как мы разойдемся с миром. Обнародование видео разрушит твою карьеру, но даже некоторое время спустя у тебя все еще будет возможность поквитаться со мной. Ведь не все же твои ресурсы работают на ДАР.
Последовала пауза.
– Что правда, то правда.
– Так давай же заключим сделку. Встретимся где-нибудь, где оба будем чувствовать себя в безопасности. Ты приведешь с собой мою семью, я принесу то, что тебе надо. Затем мы совершим обмен и разойдемся подобру-поздорову. Ты продолжишь управлять своей дьявольской империей, а мои дети будут без помех взрослеть год от года.
– Мне не кажется, что нынешняя ситуация позволяет тебе вести переговоры. В данную минуту твои дети и твоя бывшая жена находятся в безопасности, но Диксон – истинный приверженец, а мне не составит труда отдать ему соответствующий приказ.
В животе Купера ярким пламенем вспыхнул огонь, но все же он совладал со своим голосом:
– Предпочитаешь гнить в тюрьме, Дрю, пока твои дочери растут без отца? Твоя бравада бессмысленна. Нам обоим известно, что ты пойдешь на что угодно, чтобы заполучить обратно это видео. И я пойду на что угодно, лишь бы спасти свою семью. Так что прекрати пороть чушь.
– Ладно. Как насчет того, чтобы встретиться у монумента Вашингтону. Это же публичное место, и там всегда полно народу.
Купер рассмеялся:
– О да. И я, конечно же, никогда не слышал о снайперах, стреляющих с вертолета. В общем, мне это не подходит. Давай лучше встретимся на станции метро «Ланфан-плаза».
– Где нашу встречу заснимут пронырливые репортеры? Боюсь, твой вариант мне не подходит.
– Ладно. Друг другу мы не верим. Тогда сделаем так, чтобы ни один из нас не имел времени на подготовку сюрприза. Ты называешь любую улицу в Даунтауне, а я даю точный адрес на ней. Встречаемся там через двадцать минут.
– Через двадцать минут? Нет, конечно же нет.
– Я не дам тебе времени на подготовку, Дрю.
– Понимаю. Но сегодня средь бела дня была стрельба на кладбище, и сейчас я занят тем, что подчищаю за тобой.
– Подчищаешь за мной? За собой, ты хотел сказать.
– Да не все ли равно. Давай встретимся через два часа.
– Подходит. Но точное место встречи нам обоим будет неизвестно до последней минуты. Я позвоню тебе. Подготовь название улицы, но не играй со мной. И если у кого-нибудь из членов моей семьи появится хотя бы синяк – сделке конец, а ты политический покойник.
– Если ты откажешься от нашего с тобой договора, то, боюсь, члены твоей семьи просто синяками уже не отделаются.
– Получается, что нам обоим лучше придерживаться достигнутых договоренностей. Я позвоню тебе через два часа. Согласен?
– Согласен.
– Ну и напоследок.
– Что еще?
– Как тебе, черт возьми, Дрю, спится по ночам? – с нажимом в голосе спросил Купер.
– Да замечательно. А тебе советую повзрослеть. И еще усвой, что именно так и устроен мир.
Директор повесил трубку.
– Два часа. – Куин покачал головой. – Именно столько ты и предполагал.
– Питерс – глава Службы справедливости, и его действия несложно предвидеть. Ему нужно достаточно времени, чтобы задействовать свои ресурсы, а с их помощью он уж выяснит, нельзя ли устранить меня без всяких встреч. Всегда не исключена возможность, что где-нибудь я да прокололся, какая-нибудь камера записала мое лицо или я позвонил с телефона с известным номером. Вероятность не слишком велика, но попробовать все же стоит. Вместе с тем нельзя дать мне достаточно времени на размышления. А вдруг я передумаю, вдруг сорвусь с крючка и свяжусь с репортерами. В общем, одного часа недостаточно, а три – чересчур долго.
– А что его остановит привести с собой целую армию?
– Ему отлично известно, что эту армию я немедленно обнаружу. Рисковать он не станет. А поскольку место встречи ему заранее не известно, снайперов и боевиков в засаде он загодя там не расположит.
– Тем не менее он предполагает, что ты заманиваешь его в ловушку, – вмешалась Шеннон.
Купер покачал головой:
– Он полагает, что я буду один. Ему отлично известны мои способности, и на этом-то знании он и будет строить все свои планы. Но нас-то трое.
– Таким образом, поскольку он считает, что ты будешь один, он приведет с собой лишь небольшие силы, не столь значительные, чтобы испугать тебя, а поскольку ты будешь действовать не один, ты полагаешь, что мы его одолеем.
– Именно!
– Ну тебе и повезло, что ты завербовал в свою команду двух таких же, как и ты, придурков! – воскликнул Куин.
– Именно! – Купер вгляделся в глаза своего партнера, своего друга.
– Вы, ребята, прелесть как хороши, – признала Шеннон. – Только ведете себя как полные идиоты. Если Питерс выбирает улицу, а вы лишь конкретный адрес на ней, составить свои планы мы тоже не сможем. Мы пойдем туда вслепую.
– Вовсе нет, миссис Таинственность, – обронил Куин и взглянул на часы. – Пора мне отправляться в штаб-квартиру. Нам понадобится оборудование, которое я оттуда принесу.
– Будь осторожен, Бобби. Они не знают, что ты с нами, но Питерс тем не менее будет настороже. Не совершай опрометчивых поступков.
– Да всего-то дел: метнуться туда и обратно. – Куин улыбнулся.
* * *
Два часа.
Сто двадцать бесконечных минут хождения по комнате.
Кроме как ждать, делать больше ничего не оставалось. В голове Купера постоянно возникали образы его детей. Наверняка они были сейчас ужасно напуганы.
– Тебе бы чуток поспать, – предложила Шеннон из кухни, где она обследовала холодильник Куина. – Впереди длинная ночь.
– Тебе бы то же самое не помешало.
– Сдается мне, что твоему приятелю еще двенадцати не исполнилось. Все, что я отыскала в его холодильнике, так это шоколадное молоко, горчица и пиво.
– Да, на него похоже.
Шеннон достала две бутылки пива и откупорила их. Прошла в столовую, которая одновременно являлась и гостиной, и села за кухонную стойку. Они смотрели друг на друга, и их разделяла стойка. Всегда так получалось, что что-то их разделяло.
Шеннон, глотнув из бутылки, вытерла тыльной стороной ладони губы и взглянула на Купера. Было очевидно, что она подбирает слова, намереваясь что-то сказать.
– Извини, – опережая ее, сказал он. – Извини, что оставил тебя таким образом. Понимаю сейчас, что это было глупо.
– Да уж. А почему ты так поступил?
– Сам не знаю. – Купер невольно взмахнул рукой, в которой была зажата бутылка пива. – Я был ужасно смущен.
– А сейчас уже нет?
– И сейчас тоже. Только сейчас еще множество поводов для беспокойства навалилось. Но я, конечно же, рад, что ты здесь.
– Потому что помогаю тебе?
– Не только поэтому. – Купер сделал паузу, затем добавил: – А почему ты мне помогаешь?
– На этот раз я тебе скажу абсолютно то же самое, что говорила, когда ты меня спрашивал об этом прежде. Я веду борьбу за мое право на существование.
– И это единственная причина?
Шеннон неопределенно пожала плечами.
– Извини. Попробую снова. Я запаниковал. Все случилось слишком уж быстро, и, самое неприятное, выяснилось, что Смит играет людьми, словно шахматными фигурами. Откуда мне, в конце концов, знать, использовал ли он тебя в игре со мной или нет.
– Полагаешь, что я спала с тобой лишь потому, что он мне это велел? – Голос Шеннон, случись на его пути бумага, свободно бы ее разрезал.
– Тогда мне это казалось вполне возможным.
– Да что б тебя, Купер!
– А затем, в самолете, меня точно молнией ударило. Я понял, почему в действительности я запаниковал. Видишь ли, ты лгала мне с первой минуты нашей встречи, но и я лгал, разница была лишь в том, что ты знала об этом, а я нет. И, поняв это, я почувствовал себя… дураком, что ли. Потому и поспешил удрать от тебя.
– А ты сам-то понимаешь, что твои извинения никуда не годятся?
– Да. Моя бывшая жена говорила примерно то же самое. – Купер попытался улыбнуться, но у него ничего толком не получилось. Ладно, хочешь полной правды?
– Ну раз уж начал, так давай.
– Ты, Шеннон, мне в самом деле нравишься. Очень давно я не чувствовал такого ни к кому. Годы уже, почитай, прошли. Ни разу с тех пор, как мы расстались с Натали. И ты понимаешь меня как никто другой. И в деле ты великолепна, но я не привык, чтобы рядом со мной был кто-то мне вровень.
– Продолжай же, глядишь, из твоих извинений что-нибудь да получится.
