Руслан печально посмотрел на конверт:
– Маньяк.
– Он, родной.
Теперь на конверт смотрели все трое.
– Маньяк – это проблема. И как любая проблема – это решаемо. Осторожность, сугубая осторожность – и ему ничего не светит. Юля, ты поняла? Осторожность.
– Да поняла, поняла. Значит, любимый муж, действуй. Вот тебе наше полное одобрение и поддержка с тыла.
Юля поцеловала Руслана в макушку.
– И мое тоже. – Аня обняла отца за шею и тоже поцеловала. – Папа, тебе помочь чем-нибудь?
– Нет, Анюта, – устало сказал Руслан. – Главное – не мешай…
Наверное, из-за бессонной ночи он выбрал не самый правильный тон. Аня пошла красными пятнами, медленно встала и вышла из комнаты.
– Руслан, – вздохнула Юля, – зачем ты ее обидел?
Руслан закусил удила:
– Я ее не обижал.
– Она обиделась.
– Я видел. Но я ее не обижал.
– Значит, она обиделась просто так?
– У вас, женщин, это часто бывает…
Шутка тоже не получилась. Теперь за дверью скрылась и Юля.
Руслан вздохнул и встал. За всякими прогрессорскими думами не стоит обижать родных. Так можно и семью потерять…
Помириться не удалось. То ли все были взвинчены, то ли устали, то ли сказывалось незаметное, но постоянное давление мысли «Мы в прошлом», – в итоге попытка примирения закончилась только сухими извинениями, принесенными друг другу.
Они втроем прошли до Морской. Руслан отправился искать возможность отправить конверт по почте, а Юля с Аней зашли в магазин-ателье Страубе: через две недели Рождество, которое в Российской империи оказалось раньше Нового года, поэтому девочки решили заказать себе платья.
Нет лучшего антидепрессанта для любой женщины, чем новое платье.
Немного повеселевшие, сделавшие заказ и купившие новые перчатки, Юля с Аней вышли на улицу, где договорились встретиться с Русланом.
Его не было.
– Подождем?
– Подождем.
– Добрый день.
Юля повернулась посмотреть, кто это там такой вежливый.
Незнакомый молоденький офицер, погоны подпоручика – форма военных здесь была столь разнообразна, что Юля уже не обращала на нее внимания, ориентируясь исключительно по погонам, – улыбаясь, смотрел на нее.
– Простите, мы знакомы?
А ведь верно, лицо кажется знакомым…
– Подпоручик Лейб-гренадерского полка… – мимо прогрохотала повозка, и фамилию Юля не расслышала. – Петр Сергеевич.
Абсолютно никаких ассоциаций.
– И?
– Нева. Лед. Мой друг…
– Вспомнила. Вы – товарищ одного шустрого поручика…
– А вот, кстати, и он.
К Юле и Петру – ну какой он Сергеевич, в двадцать-то с небольшим? – подошел, широко улыбаясь, легкий на помине поручик Торопецкий.
– Где же ваш муж, прекрасная Юлия?
Юля стиснула пальцы внутри муфты:
– Поверьте, я смогу постоять за себя и без него.
Поручик поднял руки:
– Верю. Но поверьте и вы мне: я не покушаюсь на вашу добродетель. Могу же я высказать свое восхищение прекрасной женщине и ее не менее прекрасной дочери?
Поручик наклонился к Ане и поцеловал ей пальцы.
– Могу предположить, – заметил Петр, – что вы ожидаете мужа?
– У вас острый ум, поручик.
Как уже знала Юля, подпоручиков подпоручиками не называют. Не комильфо.
– Не можем ли мы вдвоем скрасить ваше ожидание? Прогуляемся вместе с вами?
Будь поручик чуть более наглым, будь его приятель чуть менее обаятельным – и все равно кажется, что она его где-то видела раньше, – будь Юля чуть меньше обижена на мужа…
– Почему бы и нет! – улыбнулась она.
– Перестрелка с террористами! Перестрелка с террористами! На Варшавском вокзале при попытке ареста террористы убили невинных граждан!
Мимо Юли и Ани, прогуливающейся по Морской рядом с двумя молодыми офицерами, протопал валенками мальчик-газетчик.
– Террористы… – поморщился Петр. – Революционеры… Социалисты… Вот зачем? Чего им не хватает?
– Таков уж нынче свет, – развел руками поручик. – Юля, вы знаете Сашу Черного?
– Нет. Только Сашу Белого.
– Тоже поэт?
– Скорее, писатель.
– Не слышал. Так вот, у Саши Черного есть один забавный стишок. «Моя жена – наседка. Мой сын, увы, эсер, моя сестра – кадетка, мой дворник – старовер. Кухарка – монархистка, аристократ – свояк, мамаша – анархистка, а я – я просто так. Дочурка-гимназистка, всего ей десять лет, уже социалистка, таков уж нынче свет». Времена такие, все хотят перемен, хотя никто не знает каких. Как в басне про лебедя, рака и щуку, все тянут, тянут в разные стороны, а воз и ныне там… У вас в Америке такие есть?
– Есть, – улыбнулась Юля, – еще как есть…
– И что вы там с ними делаете? – заинтересовался поручик.
– Да ничего.
– Стрелять, – спокойно заявил Петр, – стрелять их надо.
– Петра, – пояснил Торопецкий, – в шестом году контузило разрывом бомбы террористов. Так он с тех пор их недолюбливает. Кстати, это не ваш ли муж стоит вон там, у Страубе?
Действительно, у входа в магазин спокойно стоял Руслан. С пустыми руками, а значит, письмо он отправил.
– Вы не очень обидитесь на нас, если мы не станем провожать вас к нему? У вашего мужа очень грозный взгляд.
– Нисколько.
Офицеры по очереди поцеловали пальцы Юле и Ане и откланялись.
– Ну и зачем тебе это? – спросил подпоручик Петр Торопецкого, глядящего вслед Юле.
Поручик еще до своего поступления в гусары, чуть ли не с самого детства, славился своей неуемной страстью к женскому полу. Женщины, даже соблазненные, помнили о поручике только хорошее, потому что сразу понимали, что этот Казанова в их жизни не задержится. А вот на чувства мужей, отцов и братьев Торопецкий внимание обращал только в одном случае: если это мнение ему высказывалось через ствол револьвера.
– Петя, она великолепна! И у меня никогда не было американок.
– Чтобы ты еще раз уговорил меня помочь тебе… – Петр в раздражении дернул головой так, как будто ему вдруг стал тесен воротник. Последствие контузии…
Высокий человек в накинутом на голову капюшоне стоял в тени подворотни напротив дома, где жили Лазаревичи. Которые только что подъехали и выгружались из повозки.
Человек затянулся папиросой, на мгновение осветившей нижнюю половину лица незнакомца.
– Вот вы и дома… – пробормотал он, ни к кому не обращаясь.
Незнакомец уже успел изучить всех обитателей подъезда – от бывшего фокусника до адвоката. Но интересовала его только одна семья.
– Так, а ты кто такой?
В подъезд вошел некто, незнакомцу неизвестный и явно здесь не живущий.
Лазаревичи только-только успели вернуться с прогулки и войти в комнату, как послышался звонок в дверь.
– Руслан Аркадьевич… – в комнату вошла бледная Танюша. – Тут… До вас пришли…
