– Нашли время… – Но все-таки Троцкий взял папку в руки, открыл, стал читать.
– Вы… – Сказал он через минуту, но мысль оборвал, с шелестом перелистнув страницу…
Сейчас Троцкий читал пересказ беседы, состоявшейся в августе 1923 года на квартире Сталина. В разговоре участвовали сам Иосиф, а так же вновь избранный секретарь Киевского губкома Иосиф Варейкис, старый друг обоих Климент Ворошилов, получивший назначение на Донецкий губком, и нарком торговли Микоян. Вот Анастас Иванович содержание беседы и пересказал… в лицах.
Троцкий дочитал документ и снова коротко взглянул на молча стоявшего неподалеку Кравцова. Стекла пенсне, казалось, налились холодной голубизной.
– Значит, вы тогда завербовали Микояна. – Не вопрос, констатация факта, и едва скрываемое гневное раздражение в тоне.
– Пришлось, – не вдаваясь в подробности, ответил Макс.
– Но он член ЦК! – А теперь в голосе Троцкого слышался неприкрытый гнев.
– Я знаю, – кивнул Кравцов. – И поэтому мы больше к Анастасу Ивановичу не обращались.
– А это? – кивнул на следующий документ Троцкий.
– А это сообщил сотрудник охраны дачи в Сухуми…
Сентябрь 1923, Сухуми: Сталин, Первый секретарь ЦК компартии Азербайджана Киров, Первый секретарь Закавказского Крайкома РКП(б) Орджоникидзе, и Первый секретарь компартии Украины Мануильский. Разговаривали не таясь, свои люди, и немалые притом.
– Ничего нового я из этого не узнал… – Троцкий отложил папку и смотрел на Кравцова, словно ожидал от него объяснений, впрочем, возможно, и ожидал. – А это вообще смешно! – брезгливо, двумя пальцами приподнял он пожелтевший лист бумаги с плохой, выцветшей машинописью.
Последний документ, и в самом деле, был из разряда "как посмотреть". Если честно, ерунда. Ну, было там что-то между Джугашвили и Охранкой, вопрос – у кого не было? У всех, кто долго работал в подполье, что-то подобное хоть раз, а нарисовалось. Для того чтобы такое случилось, совсем не нужно становиться предателем… Но, если стоит задача погубить репутацию, то все средства хороши. И эта бумажка не худшее из них. Она хотя бы не фальшивая, а вот дело на Рашель Кайдановскую липовое, но если Котовский даст ему ход…
"То я убью его собственными руками…"
– Может быть, и смех, – пожал он плечами. – Вы, Лев Давыдович, член Политбюро, вам виднее. Но у меня еще есть. – И он достал из кармана еще один, последний на данный момент документ – три странички машинописного текста, сложенные вчетверо.
– Что это? – прищурился Троцкий.
– Доклад о конспиративной встрече между председателем ГПУ Дзержинским и председателем СНК Сталиным, и о приказах, отданных председателем ОГПУ сразу после окончания встречи. Секретных приказах…
– Что ж… – Троцкий выглядел… Растерянным? Возможно. Но, вернее сказать, смущенным.
– Но вы понимаете, что Россией не может руководить еврей! – Сказал, как выплюнул. Не любил говорить на эту тему, но иногда приходилось: революционная практика зачастую сильно отличается от теории.
– Я это уже слышал. – Кивнул Кравцов. – Мне Владимир Ильич рассказывал. Все сокрушался, какой вы недальновидный.
– Вы переходите рамки приличия, товарищ Кравцов, – нахмурился Троцкий. Было очевидно, слова Макса его уязвили.
– Лучше так, чем пулю в затылок.
– Боюсь, вы сгущаете краски, – поморщился Троцкий и, отвернувшись, закурил. Получилось это у него как-то непривычно поспешно, нервно. Ну, не двужильный же он, в конце концов!
– Хорошо, – после длинной паузы сказал Троцкий. – Что вы предлагаете?
– Муралов поднимет войска округа. Причина самая что ни на есть объективная – опасения по поводу возможных волнений… в городе и гарнизоне. Тем более, в преддверии Партийной конференции… Вызовите к себе Лашевича, поговорите с ним по-дружески… Мне кажется, в нынешней ситуации Михаил Михайлович будет скорее за вас, чем против. Бубнов на вашей стороне, Смирнов полагаю тоже, хотя и не без игры в щепетильность. Крестинский?
– Думаю, Николай Николаевич скорее поддержит меня, чем Каменева или Сталина.
– Лев Давыдович, вам следует, не откладывая, переговорить с Рыковым. В конце концов, в Гражданскую вы неплохо сработались… Разногласия имеются, но он лучше других понимает значение кооперации и финансовых механизмов управления. И взгляды на крестьянский вопрос у него умеренные…
– Конструкция из двух элементов нестабильна, – покачал головой Троцкий. – Рыков не Ленин.
– Серебряков, – предложил Кравцов, внутренне содрогаясь от собственной наглости. Сейчас он вершил историю, что, разумеется, могло выйти ему боком. Но могло и не выйти… – Он достаточно самостоятельная фигура.
– Серебряков. – Кивнул Троцкий. – Отдать ему НКПС… Хотя, нет… Не стоит настраивать против себя Феликса…
"Дзержинский не проблема… Впрочем, посмотрим".
– А его настраивай или нет, – сказал он вслух. – Все одно он не ваш…
– ОГПУ трогать пока нельзя. – Покачал головой Троцкий. – Может быть, позже. А в Питер пошлем Склянского. Эфраим Маркович член ВЦИК и ЦК, входит в Оргбюро ЦК – вполне подойдет и для Петросовета и для партийной организации. Но нам еще нужен будет новый Наркомвоенмор…
"Нам", – отметил Кравцов с осторожным оптимизмом.
– Как думаете, Макс Давыдович, что если мы предложим на этот пост Владимира Александровича?
Что ж, Антонов-Овсеенко представлялся прекрасной кандидатурой: старый член партии, профессиональный военный, отлично показал себя в Гражданскую на Украине, долго был начальником Политуправления РККА. В двадцать четвертом Владимиру Александровичу пришлось уехать послом в Прагу, но почему бы и не вернуться теперь в ЦК и на значительный пост? Тем более, он сейчас уже должен быть в Москве, как делегат партконференции…
– Я не решаю, – осторожно сказал Макс.
– Но я ведь вас спросил! – Троцкий снова смотрел ему прямо в глаза.
– Я "за", – коротко ответил Кравцов и сразу же добавил. – И вот еще что… Если уж вы со мной советуетесь, я бы поддержал сторонников наркома. Они, в основном, люди неплохие и к вам лояльные. Или будут лояльными при отсутствии другого лидера. Тот же Авксентьевский, например, или Якир. Но вот Котовского следует из Москвы убрать, он за спиной Фрунзе вел переговоры со Сталиным и меня к тому же склонял.
– Не поддались? – холодно усмехнулся Троцкий, и это был хороший знак. Похоже, предреввоенсовета все-таки решился.
– Не поддался. Разрешите, идти?
– Идите! – Кивнул Троцкий. – И… Спасибо, Макс Давыдович!
4
"На спасибо водки не купишь…"
В управление он поехал кружным путем. Заскочил на "пост три" – следовало поднять по тревоге "внешних" оперативников, то есть тех сотрудников, кто никогда не светился в главном здании, и на конспиративную квартиру в Сивцевом Вражке – Кравцову позарез нужны были сейчас Виктор Колядный и его "Группа Ноль". Но тревогу, как выяснилось, успели объявить и без него. Юревич, чудом оказавшийся ночью в Управлении, дал отмашку своей властью, решив – и тут он был абсолютно прав – что береженого и бог бережет. Ну, а "общая тревога" еще в двадцать втором году разрабатывалась именно на такие чрезвычайные ситуации. В Федоровском подворье усилили охрану, оповестили делегатами связи и телефонограммами сотрудников, и сделали еще тысячу и одно дело, если, разумеется, оно – это дело – было прописано в положении о "Тревоге Первой категории". Поэтому и Виктор Стецько, звавшийся по нынешним временам Николаем Колядным, уже покуривал за стаканом крепкого чая в ожидании то ли "последнего и решительного", то ли "всем отбой!".
