жизни. Дальше шла грустная история о противозачаточных таблетках, изменении формулы крови и невозможности рожать детей. На этом месте генеральша всплакнула, потому что очень хотела внуков.
Все это Томила Никифоровна излагала с самого начала поездки в течение нескольких часов, пока не пришло время подкрепиться. Тут она порылась в своих баулах и извлекла овощи, фрукты, цыпленка табака, селедку под шубой, пирожки с грибами…
– Угощайтесь!
Тут даже ребята очнулись. Они собирались пригнать из Германии «шикарную» иномарку и весь первый день просматривали проспекты берлинских автохаусов, но, отведав пирожков, оживились и начали рассказывать про свой собственный бизнес. Парни скупали в России техническое золото и возили его в Турцию, пряча в консервных банках. Рентабельность выходила процентов под сто. Теперь их колода распалась. Решили попробовать что-то еще.
– Ой, я тоже передачу везу! – сообщила генеральша. – Девушка очень, знаете, приличная попросила меня мужу фотоаппарат передать.
Она выковыряла из сумки и выложила на стол небольшую коробку.
– Зачем везти в Германию «Polaroid»? – сразу насторожился один из парней.
– Давайте посмотрим! – тут же предложил второй.
– Вот еще! – генеральша поджала губы.
– Как хотите! – сказал парень довольно раздраженно. – А если там бомба?
Томила Никифоровна подумала минут пять, разглядывая коробку с разных сторон. Потом решилась. Открыла ее и извлекла оттуда новенький фотоаппарат.
– Видите! – объявила радостно.
– Попробуйте открыть! – предложил парень.
Генеральша несколько минут возилась с устройством, но парни даже не попытались предложить даме помощь. Сергей, кстати, тоже был в их числе. Наконец ей это удалось. Она откинула крышку и обомлела. Внутри вместо блока с фотопластинами лежал контейнер в плотной пластиковой упаковке.
– Герыч! – авторитетно заверили парни. – И на приличный срок…
Дама отреагировала бурно – засмеялась и зарыдала. Увидев этот контейнер, Сергей тоже порядком передрейфил.
– Ну надо же быть этакой дурой! Только такая ворона, как я, могла попасть в эту историю. Что же теперь делать, а? Пойду выброшу прямо сейчас! – в глазах ее горела решительность.
– А адресат? – напомнил парень.
– А что адресат?
– Эта посылка немалых денег стоит. И ребята там очень суровые.
– Оставить? – она засомневалась.
– А таможня?
– Может не найдут?
– Может и не найдут.
– Выброшу! – маневрируя как фура в узком дворе, она встала, выпласталась из купе и хлопнула дверью.
Когда через час Сергей собрался в туалет, генеральша стояла в тамбуре, истребляя сигареты.
– Клуша, какая же я клуша! Что же теперь делать? – переживала дама.
– Да ничего страшного! – попытался успокоить ее попутчик. – Положите контейнер в мусорное ведро. Проедем таможню, вернете все как было.
– Вы не понимаете, Сережа! – генеральша посмотрела на него с негодованием. – Я же советский человек, а тут наркотики. Как же мне мужа не хватает!
– Хорошо, – он попытался перебрать варианты. – Передайте адресату пустой аппарат и быстро уезжайте. Авось, пронесет.
– Да не смогу я. Не смогу. У меня же на лице все написано будет. Я и врать-то никогда не пробовала! Придется сказать, – она отвернулась к окну и заплакала.
– Сообщите в полицию, – предложил Сергей еще один вариант.
– Мне дочь обязательно увидеть надо. Ей сейчас очень тяжело. Кто меня после такой истории за границу выпустит.
– Куда не кинь…
– Вот именно! – она вытерла глаза и пошла в купе.
За всю последующую поездку не было произнесено ни одной полноценной фразы. Все слова и мысли отдавали дистрофией. Все ждали развязки. Каждый – своей.
Таможни кончились на удивление легко и быстро. Началась немецкая земля. И чем ближе они подъезжали, тем тягостней летели километры.
Сергей выбрался в коридор, некоторое время рассматривал серые прусские пейзажи, решил зайти в туалет, привести себя в порядок. А там – сам не ведая, почему – перерыл мусорный бак. Контейнер лежал в нем, засунутый на самое дно.
Теперь ключ проблемы был в его руках. Сергей мог передать контейнер адресату и перевести стрелки с бестолковой генеральши; мог заявить в полицию; мог оставить наркотик себе, наконец. Нет. Он отправил его обратно. Стер отпечатки и умыл руки.
На берлинском вокзале первыми испарились будущие автомобилисты. Потом Сергей улыбнулся, пожелал удачи и пошел по своим делам. Дама кивнула и осталась. А навстречу ему по вагону уже шли двое угрюмых парней в кожаных куртках.
Он увидел Томилу Филипповну на следующий день. В выпуске местных новостей показали ее фотопортрет, а вместе с ним изображения роскошной блондинки и мужчины немецкой наружности. В закадровом тексте пояснялось, что на одной из трасс регионального значения «Фольксваген-пассат» был снесен с полотна дороги неизвестным автомобилем, после чего врезался в дерево и загорелся. Поиски злоумышленников результатов не принесли.
– Тех, кто идет на Голгофу, удерживать бесполезно, – повторил пассажир джипа уже слышанную однажды фразу, но вышло как-то не убедительно.
У каждого в шкафу свои скелеты.
Когда друзья появились в палате, Сашка спал. Сестра-сиделка поднялась и молча вышла. Они потоптались некоторое время, прислушиваясь к сопению больного.
– Вещество, которое производилось тут с твоей «легкой руки», – сказал Колян как бы между делом, – попадает в одно иностранное оборонное ведомство, которое занимается созданием средств массового воздействия. Так что, дорогой мой, – он улыбнулся, хотя глаза стали холодными до белизны, – когда, приняв пилюлю, ты вдруг испытаешь любовный трепет или желание поделиться всем, что тебе известно, с первым встречным, знай, что в этом есть и твой кирпичик. Совесть не мучит?
– У меня нет совести, – повторил он слова дяди. – Голый интерес.
– В этом все и дело. У нас есть еще совесть нации. Называется ФСБ.
– Задача все равно была бы решена. Рано или поздно. Если существует возможность – она находится. Человек может установить для себя табу. Человечество – нет.
– Я понял. Ты про Ирину.
– Не говори ерунды! Возникают новые условия. И ты к ним приспособишься или умрешь. А еще существуют такие вещи как удобство или необходимость.
– Я не инфантильная девица, чтобы слушать от тебя этот бред! Но почему они, а не мы.
– Потому нам на нас денег жалко. Раньше мы думали, что Совок во всем виноват, теперь умиляемся, глядя на свое «безоблачное вчера».
– Мы не на митинге.
– А я тебя и не агитирую, заметь.
– Значит вопрос в принципе не разрешим? – Сергей совершенно не ожидал от Николая таких мыслей. Подумал. Ответил:
– Неразрешимых вопросов не существует. Есть ответы, которые мы не хотим принимать. И это правильно. На то мы и люди.
– Не кричи. Люди спят!
– А я и не кричу… – он даже не заметил как увлекся.
– Ребята, о-о-о чем вы? – подал голос Сашка.
– Проснулся! – обрадовался Сергей. – Ну как сам?
– Ни-и-ичего – живу, – просипел. – Только вот за-а-аикаться стал. И
