Ознакомительная версия.
Потом случилось то, что случилось, и катиб, повидавший на своем веку многое и служивший уже второму халифу, сначала не поверил своим глазам.
Чужеземный самийа хлопнул в ладоши и жестом прервал речь гонца. Воин, обращавшийся к халифу, застыл в ужасе и недоумении, так и оставшись стоять на коленях и с открытым ртом.
— Я не понял, — на хорошем аш-шари заявил самийа.
Воистину, доставленное Яхьей существо являлось бедствием из бедствий и источником неурядиц. Между тем, наглое приобретение дома халифа продолжило, совершенно не стесняясь вздохов ужаса и обращенных на него уничтожающих взглядов:
— Я ничего не понял и не могу слушать дальше, не получив ответов на свои вопросы.
Повелитель, сохраняя спокойствие, вдруг спросил:
— Как тебя зовут?
Самийа пропел свое чужеземное имя. Все пожали плечами и переглянулись — чего сказал, разобрать было можно, да не особенно хотелось.
— Тарик, — кивнул халиф. — Здесь тебя будут звать Тарик.
Лицо самийа скривилось в кислой и злобной гримасе. Затем неверное порождение сумерек прошипело:
— Если ты все равно хотел подарить меня собачьей кличкой, зачем просил назвать имя?
Во дворе повисло страшное молчание. Абд-аль-Барр увидел, как с кончика его носа на бумагу падают капли пота. За куда меньшее проявление неуважения к халифу распинали на мосту через Тиджр.
Повелитель правоверных, между тем, совершенно не изменился в лице и невозмутимо ответствовал:
— Ты хотел спросить, Тарик? Спрашивай.
Самийа посмотрел-посмотрел, потом пожал плечами и спросил:
— Когда взяли город?
Халиф обратился к гонцу:
— Отвечай.
— Луну назад… — растерянно ответил гонец, не понимая, кому отвечать, и если отвечать язычнику из Самар, то как к нему обращаться. — Луну назад, о мой повелитель, — гонец все-таки решил обратиться к халифу.
— Отвечай ему, — халиф показал в сторону неподвижно сидевшего самийа. — Называй его «господин».
Как это ни странно, существо из сумерек учтиво склонило голову в знак признательности.
— Луну назад… господин, — гонец опасливо развернулся в сторону нового собеседника.
— Почему мы узнаем о взятии крупного города только месяц спустя?
— Может, потому, что у нас нет волшебных зеркал и птиц? — подал голос прославленный полководец Тахир ибн аль-Хусайн, и все засмеялись.
Самийа, однако, не разделил всеобщего веселья:
— А может, потому что у вас нет службы, которая бы доставляла известия и послания? Нет ничего проще, чем устроить почтовые станции в каждом крупном городе. И завести почтовых голубей для сокращения расстояний. Так можно доставить послание в пять дней — а не за месяц.
Воистину, сегодняшний вечер обещал быть вечером чудес и необычных свершений. Абд-аль-Барр записал и эти дерзкие слова, размышляя, не отрубят ли ему руки и уши, — за то, что не отвалились сами от стыда. А ведь он мог сказаться больным…
— И еще, — не унимался этот ужас ночи, — как так вышло, что враг подошел к городу, отстоящему на тридцать фарсахов от рубежей — если я могу верить вашей карте, конечно, — так вот, как так вышло, что двадцатитысячное войско врага перешло границу незамеченным?
— Жителей Мерва предупредили о набеге, многие успели спрятаться за стенами, — растерянно ответил гонец.
— Какие действия предприняли командующие гарнизонами пограничных крепостей? Где была разведка? Когда по степи идут двадцать тысяч всадников, это очень заметно, не правда ли? Почему жителей не предупредили заранее? Почему окрестности города кишели людьми?
Во дворе наступило долгое молчание, только ветерок качал занавески и трещало пламя светильников.
— Пограничных крепостей?… — отозвался наконец окончательно сбитый с толку гонец. — Каких… крепостей?
Лицо самийа скривилось в непередаваемой гримасе презрения:
— Я что, плохо говорю на аш-шари? Я непонятно спрашиваю?
— Мы высылаем в ничейные земли дозорных, — ответил, наконец, Сардар-аль-Масуди.
— Как выглядит ваша граница со степью? — резко спросил самийа.
— Как полоса ничейной земли, — вмешался Тахир ибн аль-Хусайн. — Говорят, что раньше там тянулись пустыни и солончаки, но уже во времена моего деда эти земли зазеленели — и кочевники переправляются через них большой силой.
— Понятно, — процедило исчадие ада и сделало гонцу знак продолжать.
Явно сбитый с толку, бедняга продолжил:
— Так вот, наместник вывел свой отряд из города и повел его против джунгар. А джунгары заманили его в ловушку: они сделали вид, что обратились в бегство и бросили всю свою поклажу и всех своих женщин, и воины наместника стали заниматься брошенной добычей…
И тут это бедствие из бедствий снова хлопнуло в ладоши.
— Почтеннейший, я правильно вас понял: воины наместника, вместо того, чтобы продолжать преследование врага, остановились для грабежа и мародерства?
— Это возмутительно! — крикнул кто-то из задних рядов, и все разом зашумели, узнав голос. Очередного издевательства не потерпел Хакам аль-Систани — видно, сердце старого воина переполнилось заслуженной обидой. — Луна не видывала подобных речей! «Грабеж»? "Мародерство"? Повелитель, кто этот бледномордый ублюдок, что ты позволяешь ему вести такие наглые речи?
Самийа вскочил, на его плечах немедленно повисли оба командующих гвардией, кто-то в сердцах треснул кулаком по подушке и собрание немедленно окуталось облаком пыли.
— Молчать, о дети гиен и порождения шакалов! — рявкнул халиф и тоже ударил кулаком по ковру.
Пыль окутала и его, и все потонуло в проклятиях и чихании. Когда крики и пыль улеглись, повелитель верных сурово оглядел дерзкого самийа и сказал:
— Ты хотел задать вопрос — и я позволил тебе сделать это! Но я не позволял тебе никого оскорблять!
Они долго смотрели друг на друга, человек и самийа, тяжело дыша и взвешивая в уме колкие слова, как дротики. Наконец, бледный, как сама смерть, сумеречник сказал:
— Я понимаю так: если отдан приказ преследовать врага, то его следует исполнять. Все остальное — добыча в том числе — может подождать. Почему вы позволяете своим воинам отвлекаться на… дележ имущества?
— Потому что это священное право воина! Имущество врага принадлежит победителю! Почему мы должны проходить мимо брошенного добра и щадить девственность пленниц?! — взревел старый Хакам под одобрительные возгласы.
— Так они еще и с женщинами там успели поразвлечься? — зашипел самийа, подбираясь, как готовящаяся к броску кобра.
Старый Хакам и на это дал бы достойный ответ, но повелитель верных дал всем знак замолчать и спросил сам:
— Тарик, если воинам на походе запретить прикасаться к имуществу врага и к женщинам врага, то зачем они будут ходить в поход?
— Затем, чтобы выполнить приказ военачальника, — сообщил самийа.
Все начали было смеяться, но потом, глядя на халифа и сидящее перед ним существо, раздумали веселиться.
— А зачем им выполнять приказ военачальника? Какая им от этого выгода? — когда все затихли, снова спросил повелитель верующих.
— Никакой, — невозмутимо ответил самийа. — Воины сражаются не из-за выгоды и не из-за добычи. Это удел грабителей. Воин ищет чести и славы. Наградить храбрецов — дело благое. Но храбрость и доблесть нельзя купить обещанием развлечься с бабами в захваченном лагере.
— Мы вернемся к этому вопросу, — медленно проговорил халиф.
И гаркнул на гонца:
— Продолжай, о ущербный разумом!
Весь дрожа, бедняга завел свою повесть в третий раз, несомненно, молясь о благополучном завершении рассказа:
— Так вот, наместник отдал приказ вернуться в город, но молодой Абу Бакр с двумя сотнями всадников воскликнул: "Грязные собаки не уйдут от нас!" и бросился в погоню…
Но молитвы гонца не были услышаны.
— Что? Куда бросился? — ахнул самийа.
— Ну а тут что не так? — мрачно спросил его сидевший рядом Хасан ибн Ахмад.
— У этого Абу Бакра или как его там был приказ вернуться в город, — процедил сумеречник. — Или я плохо понимаю на аш-шари?! Он нарушил приказ, и ты еще спрашиваешь, "что не так"?! Его нужно повесить! В назидание другим придуркам!
— Абу Бакр погиб, — печально сказал гонец. — Джунгары заманили его в засаду.
— Вы уже несколько столетий имеете дело с кочевниками и до сих пор позволяете молодым Абу Бакрам попадаться в ловушку для глупых перепелов, — презрительно сморщился самийа.
— Наместник не имел власти приказать Абу Бакру остановиться, — терпеливо стал объяснять чужаку очевидное Хасан ибн Ахмад. Видно, Всевышний одарил командующего Прав ой гвардией изрядным запасом терпения. — Абу Бакр — из рода Бени Умейа, он знатнее наместника Мерва, Бени Умейа держат земли к северу от Мерва и войска повелителя верных должны спрашивать разрешения на проход через их земли — ведь Бени Умейа ведут свой род от сына Али…
Ознакомительная версия.