автоматов защиты сети и системы вооружения стояли в выключенном положении.
— Теперь посмотрим соответствует ли у нас вариант вооружения нашему заданию, — сказал Федорович.
Подойдя к блокам с реактивными снарядами, мы осмотрели их на предмет внешних повреждений. Количество С-5 соответствовало заявленному. Гондола с пулемётом была закреплена на своём месте. Количество патронов в ней не пересчитаешь.
— Серега, а чего на тебя Гнётов с первой эскадрильи постоянно ходит, настукивает замполиту? — спросил у меня Фёдорович, когда я приготовился надеть на голову шлемофон.
— В трусах меня увидел, когда я в туалет выскочил с высотки.
— Ааа, знатный случай! Ребров до сих пор вспоминает, как ты перед психологом дефилировал, — улыбнулся Швабрин. — Ладно, «кастрюльку» на голову и в кабину.
Заняли свои места, пристегнулись, включили радиостанцию, и я подал команду «От двигателя».
— Пру… зорька! Руки на колени! — крикнул по внутренней связи Иван Фёдорович. — Давайте, товарищ Родин всё как полагается. Будешь хотя бы капитаном, тогда и начнёшь сачковать, понял?
С моей общей выслугой за две жизни, мне уже в подполковниках надо ходить. А я всё — курсант! Вечно молодой!
— Только не таким, как этот Гнётов.
— Что, сильно достал? Я краем уха слышал, что он там чего-то про казарму ещё нёс. Надеюсь, не побили вы его там?
— Нельзя. Он старше по званию. Сами понимаете, во что тогда превратиться армия, если каждый будет на офицера руку поднимать. Это будет конец всему.
— Это ты верно сказал. Давай, все действия на проверке проговаривай и запускаемся.
Гашетка боевой кнопке в предохранительном положении, остекление кабины, отражателя и светофильтра прицела чистые. Проверил на специальном пульте выключатель «Тактический сброс» в правильном положении.
— Автоматы защиты сети на правом борту? — спросил Швабрин.
— Включены, под стеклом, — ответил я. — Световая сигнализация боевой зарядки есть.
— Прицел?
— Проверен, режим на выруливании включим.
— Хорошо. А вот теперь «От двигателя»! — крикнул Швабрин, и я начал запускать самолёт.
Уже в полёте я продолжил готовить прицельное оборудование к работе. Не совсем удобно одной рукой управлять, а второй что-то щёлкать.
— Давай я возьму управление, а ты пока настраивай яркость прицела. Режим «Гиро» у тебя стоит? — спросил по внутренней связи Швабрин, забрав себе контроль над ручкой управления.
— Да. Сделайте пару отворотов. Вот! Всё в работе, сетка прицела отклоняется. Ввожу базу цели и дальность.
До полигона осталось пара минут лёту, так что нужно уже переходить под их управление.
— Ферит, 880му, — запросил я руководителя полётами на полигоне.
— Отвечаю, 880й, — бодрым голосом вещал он.
— 880й, иду к вам с Сопки, работа по 221й мишени. Высоты работы 500-1000.
— 880й, понял, под моим управлением. К третьему 1000.
Занимаю курс к третьему развороту круга полётов на полигоне. Схема та же, что и на аэродроме, только весь расчёт идёт от мишени.
— Дальность пуска 1300, база 40, — сказал я по внутренней связи. — Ферит, 880й первый заход тактический без применения.
— 880й понял. Выполняйте третий.
Разворот и слева я увидел линейку мишеней. Моя, под номером 221, была расположена в самом начале линейки.
— 880й на четвёртом, заход на боевой, тактический.
— 880й разрешил.
— Понял, — ответил я, отклонил ручку управления самолетом влево и сходу выполнил пикирование. — Цель вижу.
— Работу тактически разрешил. После работы влево.
Самолёт начал резкое снижение. Скорость я уже не контролировал, как и другие параметры. Всё внимание сосредоточил на перемещающейся метке на прицеле.
Метка подошла к мишени. Дальность на шкале соответствовала расчётам… Пуск! А точнее его имитация, и я добавил обороты, выполнив уход влево.
— 880й, тактически сработал. Первый влево.
— 880й, выполняйте.
— Перегрузка на выводе 3,5 — 4. Минимальная высота вывода после С-5 200 метров, понял? — давал мне наставления Швабрин.
— Так точно.
Выполнил полёт по кругу, ещё раз в голове прокрутил все действия, и снова заход на цель.
— Ферит, 880й, выход на боевой.
— Разрешил.
— 880й, на боевом, цель вижу, работа боевыми, — запросил я, включая автомат защиты сети РС, для подачи питания на пуск снарядов.
— 880й, работу разрешил, после работы выход влево.
Я выполнил разворот с пикированием, и вот она цель передо мной. Снял предохранительный колпачок с кнопки РС. Продолжил снижение.
Стрелка наклонной дальности до цели стояла на отметке 2000, а метка на прицеле начала движение к мишени автомобильного типа. Дальность сталаала уменьшаться и слева на прицеле загорелась лампа «Пуск». Мишень в захвате. Пуск!
Практически нет рывка назад, зато пошли вперёд несколько дорожек из спутного следа реактивных снарядов. Ручка на себя и влево. Перегрузка немного придавила, но это уже не важно. В момент набора высоты бросил взгляд влево и вниз, посмотрев на результаты своего попадания.
— Недолёт, 20, — поставил меня в известность руководитель полётами.
— 880й понял, на повторный.
Со второго раза, всё-таки, попал. С-5 — относительно небольшие снаряды, в отличии от С-24, поэтому нужны прямые попадания, чтобы вывести из строя. Для живой силы в самый раз.
После посадки мы ещё несколько минут обсудили с Фёдоровичем полёт и ошибки. Где перетянул управление, а где наоборот нужно было отпустить. Ещё и на посадку сегодня я зашёл не ахти.
— Ладно, будем считать, что снижение выше глиссады на всём посадочном курсе досадная неудача. Главное попали в полигон, — сказал Швабрин.
— Так точно. А чего-то наших нет. Петька, а где все?
— Да не приходил никто. Тоже таким вопросом задался, — ответил техник.
Мыслей на этот счёт не было никаких. По аэродрому ходили только парни со второй эскадрильи и их инструктора. Вроде и полёты шли, а из нашей третьей «пьющей» никого.
А тем временем к нам быстрым шагом приближался Валентинович.
— На сегодня эскадрилья отлетала. Родина в казарму. Мы с тобой в наш штаб, — сказал Новиков, подойдя к нам.
— А чего такое? Нам тут один разлёт осталось сделать? — негодовал Швабрин.
— Командир полка сказал. Что-то там произошло у наших курсантов.
По приходу в казарму ничего так и не прояснилось. Весь взвод разложился на кроватях, занимаясь своими делами. Кто-то занимался чтением художественной литературы, кто-то изучал литературу техническую. Тёмыч настолько увлёкся учебником по аэродинамике, что перестал моргать. Просто глаза закрыл и захрапел.
Костян
