– Этих в камеру до утра. Утром судье передай лично, что я распорядился отправить их на общественные работы, самые грязные и тяжелые, без права на досрочное освобождение. Действуй, служивый…
Уже возвращаясь в зал, Принцепс вспомнил, кого ему напомнил наглый сопляк – вице-канцлера Южного Готланда. Видимо, сынок? Но ничего, и папенька ответит за «воспитание»!
Пока он на улице разбирался с ООП, роботы-уборщики прибрали следы погрома, а Каталин и Зита, ничего не понимающие, вопросительно смотрели на него.
– Они руки перед едой не вымыли, – буркнул Корнелий, усаживаясь на свое место. – Так на чем мы остановились?
Как ни в чем не бывало играла тихая музыка, друзья вполголоса беседовали. Но вдруг взгляд Корнелия зацепился за часы, висящие на стене. Бог мой, да ведь уже глухая ночь на улице! Он кивком показал друзьям на часы и подозвал официанта. Подошел сам хозяин, разобравшийся наконец в том, кто на самом деле его гости. Приняв расчет, он, прижимая руки к груди и рассыпаясь в извинениях и благодарностях, проводил гостей к выходу и с облегчением вытер вспотевший от страха лоб.
Довольные проведенным вечером и отдохнувшие, они расстались до завтрашнего дня. Забот и хлопот с них никто не снимал…
«…Никак не могу успокоиться! Уже несколько дней прошло после инцидента в ресторане, а меня не отпускает чувство недоумения. Как же так? Человечество за последнюю сотню лет прошло такие жуткие испытания. Поредело, но сплотилось. Выполнило благодаря объединению такие задачи, о которых и не подозревало. Казалось бы, живи и радуйся. Так нет же! То изгои, то сектанты, а теперь вот «прожигатели жизни»! Я запросил уточненную сводку от ООП по этой конкретной теме – и ужаснулся! Оказывается, это так называемое движение приобрело огромный размах! Конечно, можно понять людей: вырвались из подземных городов и из-под куполов под воскресшее Солнце, и жизнь показалась прекрасной и удивительной. Но почему кто-то помчался в Африку помогать териотам, а кто-то шляется по кабакам и ни черта не делает. Драки, погромы, изнасилования… И в основном деточки чинуш разного уровня. Как же мне это знакомо!!!
Ничего, я уже дал задание разработать законопроект о всеобщей занятости и усилении наказаний за правонарушения. Подам на БКС, и пусть попробуют заболтать. Поймут же, черти, против кого закон направлен. И Стану вливание нужно сделать – ведь проморгал проблему!
Ну да ладно, переживем. Раз уж начал свой дневник надиктовывать, то продолжу.
Что-то как-то скучно мне стало. Жизнь на планете бурлит (спасибо териотам), все регионы загружены работой по горло, все друзья при деле: Ким изучает новую физику; Стан будет гонять «прожигателей»; Нарайяна со своими учеными занялся ускорением процесса адаптации териотов к земным условиям и, в качестве перспективы, землян к условиям Теры; Каталин носится по планете, координируя строительство; даже Митра перестал появляться как чертик из табакерки, занят, видите ли… Может, действительно рвануть на Теру? Если Каталин занят, то Тиррен встретит. А с другой стороны, как «рванешь» в самый разгар событий? И ксенофобское вяканье того сопляка-прожигателя о том, чтобы «гнать в шею» териотов, меня настораживает. Не дай бог, это очередная тенденция, идущая «со дна» общества! Бросить сейчас Землю – это предательство. Найдется ли человек достаточно жесткий, чтобы уметь вовремя и твердо пресекать негативные явления? Но при этом принимать всю ответственность на себя?
Нет, пожалуй, рано путешествовать. Успею, молодой еще…»
* * *
Корнелий встал, потянулся, разминаясь. Снял с головы обруч мнемоскопа и машинально надел усилитель. Прошелся по кабинету. За окном темнело. Вот и закончился очередной рабочий день Принцепса.
Несмотря на позднюю ночь, заснуть никак не удавалось. Корнелий ворочался с бока на бок в поисках удобной позы и вдруг почувствовал знакомый «ветерок» в голове. Неужели вызов? Нашарил в потемках усилитель, водрузил на голову.
– Здравствуй, Учитель. – Как обычно, лицо Вечного калейдоскопически менялось. – Вот уж не ждал…
– Здравствуй, Посланник. Хочу тебе сказать, что твоей работой довольны. И мы думаем о твоей замене.
– Замене? А на кого, если не секрет?
– Никакого секрета – на Митру.
– На Митру? На бестелесный призрак? Я-то знаю, кто он, но люди не воспримут всерьез такого Принцепса. А долго скрывать, что это не человек, не удастся.
– Не шуми, сынок! Во-первых, это дело далеко не завтрашнего дня, и, во‑вторых, не забывай, что Великие Бессмертные – это не примитивные боги Антика или Средневековья. Мы как-никак Демиурги, а значит, кое-что смыслим в науке и технике! – Род явно смеялся, не обидевшись.
– Ах да, Учитель, конечно! Я как-то увлекся. Так на когда назначена подмена?
– Как только ты определишься со своей дальнейшей судьбой. Хочешь – опять в Асгард-Вирай, хочешь – оставайся человеком, будешь не Посланником, а Избранником Вечных…
Сеанс связи, как всегда, прервался неожиданно. Но и так было все ясно – он, наконец, может в ы б и р а т ь!
Спал как убитый. Утром вскочил и, мурлыкая под нос какой-то дурацкий мотивчик, привел себя в порядок. Надел комбинезон, как обычно, черный и деловой, но критически оглядев себя в зеркале, дал команду автоматике комбинезона на преобразование в светлый и прогулочный. Уже спускаясь лифтом в кабинет, вызвал Каталина.
– С тобой связывались Вечные? – с порога, едва поздоровавшись, спросил Корнелий. – У меня ночью был сеанс!
В нескольких словах он ознакомил друга с содержанием разговора.
– Понимаешь, я теперь свободен от обязательств! Понимаю, что, скорее всего, временно и не с сегодняшнего дня, но – свободен!!!
Каталин с грустью покачал головой:
– Пока нет. Но, может, со дня на день? Я жду, жду…
– Как бы ни было, но я собираюсь на Теру. Ты со мной?
– Конечно, дружище! Как же ты без меня, Избранник?
Прозвучал гонг, и Принцепс, не глядя, тронул сенсор открытия двери кабинета, продолжая вчитываться в заинтересовавшее его сообщение в сводке новостей. Оторвало его от чтения вежливое покашливание. Глянул… и обомлел! Посредине кабинета, подбоченясь и улыбаясь, стоял… он сам, Корнелий Сармат. Но эффект неожиданности минул, и Принцепс, встав из-за стола, подошел к двойнику:
– А ну, поворотись-ка, сынку… Экой ты смешной стал…
Митра, а это был, конечно, он, ответил в тон:
– Хоть ты мне и батька, а как будешь смеяться, то, ей-богу, поколочу!
