и та заткнулась, злобно зыркая на меня.
Мать исподлобья глянула на меня и продолжила:
– А ты, Лидка, чем думала? Ты зачем сюда приехала? Подарки чужому мужу дарить? Так поздно подарки дарить, он на Лариске женился, а не на тебе. Пора бы уже смириться. Сколько времени прошло, люди до сих пор смеются.
Я сидела, мягко говоря, в шоке. А мать тем временем говорила и говорила:
– Ты сама виновата, что такого мужика не удержала. Вот он на Лариске и женился. А раз не удержала – то нечего теперь чужое счастье рушить. На тебе он все равно никогда не женится…
Хлопнула дверь и в дом вошел пожилой мужчина. По всей видимости это был отец Лидочки.
– А я слышу, вроде как голосят не своим голосом, смотрю – обувка такая на веранде стоит. Я сразу и понял, что это ты приехала, – улыбнулся он, глядя на меня, – Ну здравствуй, доча…
Он протянул ко мне мозолистые руки с узловатыми, натруженными от работы пальцами, и мы крепко обнялись. Сзади фыркнула Лариска.
– Дай-ка, доча, я на тебя посмотрю хорошенечко, – он мягко отстранил меня и принялся рассматривать, – повзрослела как, похудела. Но ты у меня красавица.
А я украдкой рассматривала лидочкиного отца: тяжелая работа сильно его состарила, невысокий, морщинистый, но лицо вроде хорошее, доброе. Во всяком случае более доброе, чем у лидиной матери.
– Ты бы хоть стол накрыла что ли, мать, – продолжил он. – Радость у нас, дочь из города приехала. Уж сколько времени не виделись…
– А то я сама не знаю, – буркнула лидочкина мать, выходя в коридор. – Пойди лучше корову загони. Подою, потом сядем.
– Дак, это же долго будет, Шура, – начал он, следуя за ней. – Девка с дороги, небось, голодная, да и я сегодня не успел пообедать, соляру привезли, весь перерыв с мужиками проигрались.
Лариска юркнула из комнаты за ними следом.
– Ничего с тобой не станется, – раздраженно отвечала ему мать, голоса доносились все глуше и глуше, хлопнула дверь, и я осталась в доме одна.
Мда…
Ну, примерно какой-то такой прием я и ожидала, но не настолько же.
То, что семья, мягко говоря, недолюбливает бедную Лидочку, это было ясно с самого начала, но повод совершенно дикий и мерзкий. Насколько я поняла из сумбурных обвинений, существует некий неотразимый мачо по имени Виктор. И этот чудо-красавец каким-то образом умудрился встречаться с Лидой, а жениться на Ларисе. То есть вбил клин между родными сестрами. И вот, вместо того, чтобы бедной девушке посочувствовать, семья начинает ее всячески обвинять и по сути вынуждает бежать в город. Дикое варварство! Кстати, не удивлюсь, если роль Ларисы в этой истории главная.
В общем, хочется воскликнуть: "О времена! О нравы!", но я что-то так устала, что даже это мне лень.
Я сидела в комнате одна и не знала, чем себя занять. Было интересно, конечно, посмотреть, как живут родственники Лиды, но я опасалась быть застуканной при осмотре комнат. Кто его знает, как они отреагируют.
Наконец, я не выдержала напряжения и вышла во двор. Стемнело, стало прохладно, вдалеке слышалось разноголосое мычание коров. Из хлева доносились звуки "цвык-цвык" – лидочкина мать доила корову. Отец в это время выгребал навоз из другой части хлева, очевидно, от свиней, судя по запаху. Все были заняты делами. Мимо молча прошмыгнула Лариска. Шла домой. В руках она тащила увесистую авоську с продуктами, среди которых я увидела ранее отвергнутый зефир, а также конфеты и колбасу, которые я привезла. Со мной, естественно, даже не попрощалась.
Ужин, хоть и поздний, я таки дождалась. Лидочкина мать налила всем в миски супа, крупно порезанный хлеб, пара разрезанных луковиц, кусочки сала на тарелке и пожаренная яичница, – вот, пожалуй, и все угощение. За столом были мы втроем, Лариска не вернулась.
– Ты как, доча? Тяжело в городе? – начал отец.
– Ну, везде тяжело, – дипломатично ответила я.
– Ты скажи, Лидка, зачем ты приехала? – вдруг в лоб спросила мать, внимательно глядя на меня.
– Так вы же сами меня вызвали, – удивилась я.
– Мы тебя не вызывали, – покачала головой мать.
– А кто телеграмму давал, чтобы я на картошку приехала? – опешила я. – Я тогда не смогла, болела, вот только сейчас смогла, и приехала.
Мать недоуменно покрутила головой, глядя то на меня, то на отца:
– Какую телеграмму?
– Ну, мне телеграмма пришла, честное слово, – ответила я, – жаль, я не догадалась с собой захватить. Да кто ж знал, что тут такое будет…
– Не выдумывай. Не знаю, ни о какой телеграмме, – недоуменно пожала плечами мать. – Степан, скажи что-то…
– Это я дал, – буркнул отец и откусил кусочек хлеба.
– Зачем? – не поняла мать.
– Хотел, чтобы Лидка домой приехала, – проворчал он и начал быстро-быстро хлебать суп. – Надо мириться.
– Во дуралей старый, – покачала головой мать и сжала губы.
– А кто рассказал соседям и всяким дальним родственникам адрес квартиры, где я живу? – поинтересовалась я, – они же теперь все у меня останавливаются. Не успеваю кормить их и обстирывать.
– Ну и что? – хмыкнула мать, – Не облезешь. С людьми нужно по-хорошему быть. Тем более, земляки.
– Так это вы рассказали? – поняла я.
– Да какое твое дело, рассказала я или нет?! – рассвирепела мать и швырнула ложку об стол, – Зинка тебе одной квартиру оставила, а нужно было с Лариской напополам делить! А раз так, то людям помочь тоже надобно!
Вспышка гнева быстро прошла и дальше ели молча.
– А во сколько первый автобус? – поинтересовалась я, когда молчание совсем затянулось.
– Ты что же, не погостишь? – искренне расстроился лидочкин отец и мне на мгновение стало его жалко. Но оставаться в этом доме с этими людьми было выше моих сил.
– Да мне на работу нужно, – отбрехалась я.
– Так какая работа в воскресенье? – удивился отец.
– Репетиция, – выкрутилась я. – К нам комиссия из Москвы скоро приезжает. Я буду доклад перед всеми работниками и перед этой комиссией делать. Нужно подготовиться.
– Видишь,
