– Охренеть можно! – Только и смог воскликнуть Митяй и весело добавил – Шашемба, девочка моя, скажи, а ты хотя бы один единственный раз видела говорящие камни? Как они выглядят? Понимаешь, я не удержался, проколупал дырку в том доме, который построила для своих говорящих камней Таня, и посмотрел на них. Спору нет, её говорящие камни очень красивые и, главное, большие, но я после этого не поленился взять самый тяжелый молот и разбить ещё несколько больших валунов и нашел такие же кристаллы даже побольше, вот только не знаю, подойдут ли они тебе. На всякий случай я прихватил их с собой.
Такая смена разговора подействовала на Шашембу весьма возбуждающе и молодая женщина пылко воскликнула, указав рукой в сторону кабины Шишиги, туда, где виднелся через окно воздухоочиститель, стоящий между кабиной и будкой:
– Митяй, скажи, ты положил эти камни там, снаружи? Я чувствую странное тепло идущее оттуда и слышу тихий звон, как будто это звенит тот кинжал, который прислала мне Танша. – Митяй молча улыбался и Шашемба, встрепенувшись, принялась объяснять – Мои говорящие камни снились мне много раз, Митяй. Они должны быть вот такого размера, – Шашемба показала пальцами длину и ширину, примерно семнадцать на семь сантиметров, – я должна обточить их, как два полумесяца. Мои говорящие камни должны иметь такой же цвет, как те красновато-синие цветы, которые цветут на склонах. А ещё они прозрачные.
Усмехнувшись и покрутив головой, Митяй встал и вышел из будки. Через пару минут он вернулся и с насмешливой улыбкой положил на столик замшевый мешочек с двумя большими аметистами сочного, фиолетового цвета с синим оттенком, которые нашел в каверне расколотого им валуна. Всего он вырубил зубилом из той аметистовой щётки семнадцать кристаллов длиной от пятнадцати до двадцати двух сантиметров. Говорящие камни Тани тоже оказались аметистами, торчащими из обломка вулканической породы, расколотого течением реки. Митяй решил на всякий случай принести Шашембе два самых больших кристалла и та, развязав замшевый мешочек и увидев их, истошно завизжала:
– Это они! Они! Мои говорящие камни, Митяй! – И тут же принялась быстро раздеваться, бормоча – Я нашла, наконец, свои говорящие камни! Теперь я стану великой ведлой. Митяй, для этого я обязательно должна родить от тебя девочку. Сегодня утром я разрезала сдерживающий узел и ты можешь сделать меня матерью прямо здесь, в эту ночь.
Дважды повторять ей не пришлось. Быстро стащив с себя далеко не всю одежду, Шашемба, прижав камни к груди, немедленно встала в столь ненавистную Митяю при таких обстоятельствах позу. Он легонько шлёпнул молодую красотку по шикарному заду ладонью, откинул кровать, быстро застелил её, после чего мигом разделся, довершил раздевание Таниной тётки, поднял её на руки и положил на постель. Та хотя и удивилась, всё же не стала сопротивляться. Поначалу её интересовали только говорящие камни, которые она продолжала прижимать к своей пышной груди, но потом Шашемба всё же переключила своё внимание на Митяя, хотя камней из рук так и не выпустила. Через некоторое время, нежно лаская тело этой молодой женщины, сыну которой уже исполнилось десять лет, он спросил:
– Шашемба, а как ты собираешься обрабатывать эти камни? Знаешь, я на всякий случай прихватил с собой машину, которая может обтачивать даже куда более прочные камни, чем эти аметисты. Может быть мне помочь тебе? Большая мать улыбнулась и тихо сказала:
– Ведле, нашедшей свои говорящие камни, не нужны никакие машины, Митяй. Ладно, раз ты будешь отцом моей дочери, то смотри, как я буду это делать. Когда ты найдёшь свои говорящие камни, ведь ты великий ведл, то вспомнишь мой ведан.
Шашемба села на кровати по-турецки, вперила в них свой взгляд и Митяй, лежавший на кровати в расслабленной позе, чуть умом не тронулся от увиденного. Во-первых, аметисты на ладонях ведлы начали светиться, но это ещё полбеды. С мелодичным звоном от них стали откалываться, быстро тускнеть и превращаться в совершенно невзрачные, кривоватые, полупрозрачные пластинки сероватого цвета ненужные куски аметиста, который сами собой отлетали в сторону и падали на волчьи шкуры, покрывавшие пол будки. Не прошло и получаса, как увидел на ладонях ведлы два одинаковых, идеально отполированных аметиста, имевших форму узкого полумесяца длиной семнадцать сантиметров, шириной, если измерять от прямой линии, соединяющей их рога, в семь, а так в пять и толщиной в полтора. Ни о чём подобном Митяй даже подумать когда-то не мог, ведь прямо на его глазах два здоровенных аметиста превратились говорящие камни сами, по своей собственной воле, но в то же время и по проекту, предложенному им ведлой. Да, ведловство, однако. Отходы ведла выбросила за дверь и, заулыбавшись, приложив говорящие камни к верхней части груди, весёлым голосом пояснила:
– Вот так я теперь и буду носить говорящие камни, Митяй.
Женщина потянулась к нему, обняла и поцеловала, после чего они продолжили заниматься любовью и говорящие камни при этом не свалились с её крепкого и сильного тела. Они держались над её грудями, словно приклеенные «Моментом». Уже позднее, когда они решили всё-таки перекусить, прежде чем подняться наверх, в стойбище на высоком берегу реки возле леса, Митяй, наливая Шашембе ещё один стопарь коньяка, спросил:
– Шаши, а если ты родишь от меня сына, что тогда? Ведла улыбнулась и ответила:
– Значит нам придётся повторить всё ещё раз. – Увидев, как скуксился от её слов Митяй, та успокоила его – Не волнуйся, Митяй, у меня обязательно родится дочь, ведь со мной были мои говорящие камни и теперь я могу делать и не такое. Я бы показала тебе, что умею делать, но нам нужно идти в большой дом. Алаур и его сестрица уже совсем там обезумели. Ты даёшь всем ведлам новые имена, дай мне великое имя и мы пойдём.
Митяй, честно говоря, последние два часа тоже ощущал сильное беспокойство. Хотя он был и не прочь провести ночь с Шашембой, раз та уже обрела свои говорящие камни, значит его кобеляж налево закончился и он, подумав, сказал:
– Шаши, теперь я стану называть тебя Ольгой. Это очень великое имя и ты теперь не просто большая мать племени Гремящей Воды, а княгиня. Пойдём, нам нужно выручать Таню.
Они торопливо оделись и вышли из будки Шишиги. Уже стемнело, но было ещё довольно рано, всего восемь вечера. Хотя на небе взошла луна и залила озеро, засыпанное снегом и берег призрачным, серебристым светом, Митяй, сняв с крыши здоровенный кожаный сидор, сунув в него свёрток с остальными камнями, всё же включил электрический фонарь и они стали подниматься по широкой, деревянной лестнице наверх. Ворота в стойбище были распахнуты настежь и едва посмотрев через них внутрь, Митяй широко улыбнулся, не увидев круглых шатров. Их и здесь сменили большие деревянные дома, оштукатуренные даже не глиняным, а белым известковым раствором. Вот что значит вовремя подать людям хороший совет, а то так бы и мучились от сквозняков в рубленных избах. Засыпные стены из бруса, оштукатуренные снаружи, самая надёжная защита от ветра, а русская бревенчатая изба это самая настоящая камера пыток сквозняком и холодом, особенно в холодную зиму. Шашемба подвела его к самому большому дому, в стойбище племени Гремящей Воды все дома стояли в три ряда, и они вошли внутрь. В просторном помещении, явно предназначенном для общих собраний племени, освещённом светом множества парафиновых светильников, собралось много народа. Большая часть охотников, пришедших на толковище, сидела не полу и лишь те, кто находился по краям, стояли и все громко галдели.
