Богдо-Гэгэн очень удивился, когда сразу после утренней молитвы, в его покои вбежали испуганные слуги и доложили о прибытии непрошенных гостей. Столь резкий демарш со стороны знати, конечно, испугал и очень насторожил духовного отца всех монголов, но старец быстро взял себя в руки и приказал слуге передать гостям, что скоро выйдет к ним. Одновременно с этим Богдо-Гэгэн отправил надежного гонца к русскому комиссару, который не далее как вчера навещал его и обещал всяческую поддержку, на случай если вдруг старцу понадобиться его помощь.
К удивлению запыхавшегося монгола, в сторону дворца живого бога сразу устремилось большое количество русских всадников, во главе с самим верховным комиссаром Урги. Подобно огромной живой ящерицы проползли кавалеристы по улицам города, вызывая удивление горожан своими действиями.
Когда вся эта кавалькада прибыла к дворцу, Покровский приказал немедленно окружить дворец плотным кольцом и вместе с пятьюдесятью казаков устремился внутрь здания. Расставляя караулы по ходу движения, Алексей быстро приблизился к залу, в котором расположились монгольские князья.
- Каратаев, за мной – приказал полковник и, отстранив стоявшего у двери служку, вошел в зал.
Появление верховного комиссара вызвало сильное удивление и замешательство в рядах окруживших старца знати. Полностью уверенные в своей силе, некоторые князья стояли возле кресла старца, громко говоря и оживленно жестикулируя руками.
Увидев, кто столь неожиданно проник в зал, Богдо-Гэгэн радостно привстал и протянул руку в сторону Покровского, как бы прося помощи. Князья так же узнали вошедшего и дружно отпрянули от трона живого бога, словно воришки, пойманные на горячем.
- Изменники!- громко выкрикнул Алексей – вы посягаете на живого бога!
Столь страшное обвинение породило среди князей праведный гнев, никто не смел, так низко оскорблять их, даже сам великий хан. Тут же в сторону Покровского понеслись оскорбления и угрозы. Те, кто находился поближе к полковнику, стали яростно потрясать перед его лицом зажатыми в руках посохами и камчами, а особо рьяные выхватили ножи и даже револьверы. Именно этого и добивался господин верховный комиссар. Увидев оружие в руках князей, он поднял вверх свою пустую правую руку, словно пытался успокоить монголов и в этот же момент за его спиной раздался короткий выкрик есаула Каратаева: - Давай!
Немедленно три пулемета, проворно вспыхнули ярким огнем в плохо освещенном зале, изрыгая на монгольских князей смертельный ливень пуль. Мало кто из князей успел понять, что происходит и попытаться защитить свою жизнь. Привыкшие с момента рождения к полному преклонению и повиновению, они и подумать не могли, что их могут убить, вот так просто, словно простых баранов на бойне.
Лишь несколько человек и князь Тэке со своими телохранителями успели произвести несколько выстрелов в сторону коварных белых дьяволов, но они не достигли своей цели. Огненные струи продолжали литься на князей, неотвратимо унося представителей древнейших родов в астральное небытие. Некоторые из них погибли на месте, приняв смерть лицом к лицу с врагом, но большая часть ринулась бежать подобно тараканам, отчаянно спасая свои жизни.
Единственным местом спасения для них были внутренние покои живого бога, которые находились в противоположном конце зала и до которого, никто из потомков Чингисхана не успел добежать. Последний из беглецов, князь Мунке уже достиг заветной двери, когда пуля, выпущенная из нагана Покровского, не настигла его у самого порога. Обливаясь кровью из прострелянной груди Мунке, рухнул на грязный пол обители, где и закончил свой земной путь.
Во всей этой скоротечной перестрелке, мало кто мог услышать одиночный выстрел, произведенный есаулом Каратаевым в сторону живого бога, от чего схватившись за раненое плечо, старик свалился со своего трона.
Как только с князьями было покончено, Покровский молнией метнулся к раненому Богдо-Гэгэну и, перевернув его на спину, громким голосом закричал: - Лекаря, лекаря! Живой бог ранен князьями изменниками!
Когда в зал вбежали испуганные лекари, всё внимание их было сосредоточено на старце и поэтому, Каратаеву не стоило большого труда вложить злополучный пистолет в ещё теплую руку князя Тэке и тем самым полностью опорочить его имя перед потомками.
Пока тибетцы осматривали раненого и оказывали первую помощь, казаки быстро прошлись по залу, торопливо проверяя, все ли преступники, дерзнувшие поднять руку на Богдо-Гэгэна, были мертвы. Как показал осмотр, стреляли господа станичники очень хорошо. Лишь одного из лежавших монголов пришлось добивать штыком, что бы полностью лишить чингизидов возможности оправдаться перед судом потомков.
Таким образом, в историю монголов была вписана страница под названием ургинская бойня, полностью изменившая историю страны. Весь цвет родовитой монгольской знати был перебит в этот день, кто в резиденции живого бога, кто на своих постоялых дворах, которые были окружены русскими частями и оказали вооруженное сопротивление при попытке арестовать их.
Сам Богдо-Гэгэн получивший ранение в плечо долго болел, но это не помешало ему публично подтвердить, что изменники князья пытались сотворить насилие над ним, и верховный комиссар спас его жизнь. Вслед за этим, при тайной поддержке Покровского духовный лидер монголов провозгласил нового правителя Монголии взамен погибшего великого хана Унгера. Им стал командующий гарнизоном Урги Чойболсан, по счастливому обстоятельству оказавшийся прямым потомком Чингисхана.
Об этом стало известно благодаря костяной монете, хранившейся в ладанке, что с рождения висела на шеи у молодого воителя. Подлинность амулета, покрытого старомонгольскими письменами, подтвердили секретари Богдо-Гэгэна. Да и как им было не подтвердить, если этот амулет был снять полковником Покровским с шеи убитого им князя Мунке.
Злые языки потом говорили, что после утверждения Чойболсана правителем Монголии, духовный лидер монголов вскоре, подозрительно быстро скончался от полученного ранения. Но это уже ничего не могло изменить. Новый правитель Урги, крепко держал власть в своих руках.
Верховный комиссар полностью поддержал решение Богдо-Гэгэна и от своего лица, заявил, что русские соединения не собираются оставаться в Монголии, и готовы покинуть её уже к средине года. Как подтверждение сказанных слов, вскоре Ургу покинул небольшой отряд казаков во главе с есаулом Каратаевы, увозящих в Читу больных и раненых. Исполнив свой план, полковник Покровский быстро убрал людей, свершивших кровавое деяние на благо Отечества.
