мыслящий правильно может победить.
Следовало поискать труды Аристотеля, на которого ссылался Асклепиодот, не о философии как таковой, а именно о логике. Асклепиодот рекомендовал прочитать сначала «Категории», а затем, как следует усвоив их, переходить к «Топике», а потом уже к «Об истолковании», после чего переходить к «Первой аналитике» и ко «Второй аналитике». Последовательность должна быть строгой, иначе Асклепиодот опасался, что много чего будет непонятно. Надо понимать, что свои «Тактические искусства» он писал для воинов, а не для философов, поэтому предупреждения при рекомендации были очень важными. И Эйрих собирался, как они закончат с нынешними делами, съездить в Константинополь, чтобы поискать интересующие книги там.
К сожалению, Асклепиодот дал очень мало сведений о логике, но Эйрих примерно понял, что он имеет в виду.
«Возможно, это научное понимание смекалки и находчивости в бою...» — предположил Эйрих. — «Или умение предвидеть развитие боя, заранее готовясь к нему. Пока не прочитаю Аристотеля, не узнаю наверняка».
Размышляя о необходимости искать сверхценные пергаменты, он выглянул из-за угла дома и увидел, что все его хитрости уже лишены смысла — строй гуннских прихвостней уже разбит на две части и сейчас идёт добивание готами бегущих.
Конные лучники гуннов смекнули, что дело приняло самый неприятный из возможных оборотов, поэтому начали отступление, но тут уже Эйрих решил взять своё.
Выехав из-за дома, он пустил Инцитата во весь опор и начал ожесточённую перестрелку с противником, с первой же стрелы вышибив из седла одного и серьёзно ранив второго — он и сам не ожидал, что гунны так быстро забудут о нём, больше думая о спасении собственных шкур.
Остальные лишь вяло отстрелялись по паре стрел, одна из которых даже попала в туловище Эйриха, что было больно, но не смертельно, так как широкий наконечник стрелы, предназначенный для небронированных целей, не смог ничего поделать с кольчугой.
Эйрих безнаказанно поразил ещё двоих, после чего остатки всадников скрылись за домами.
Теперь настала очередь бегущей пехоты.
Тут-то Эйрих порезвился как следует — надо было поскорее вспоминать навыки из прошлой жизни, а случай представился практически идеальный. Он и в спины их рубил, он и из лука на скаку по ним стрелял, он и конём их сшибал — отработал всё, что было нужно и удовлетворился результатом.
И как-то незаметно гуннские прихвостни закончились...
— Раненых добить, оружие собрать в одну кучу, проверьте дома — нужно найти выживших и помочь им, — распоряжался Зевта, гордо восседающий на своём коне.
Гуннов с прихвостнями было чуть больше, чем готов, если верить ощущениям Эйриха, но зато прихвостни не имели такого количества бронированных воинов и не ожидали, что на них нападут в самый разгар веселья.
— Красиво ты того гунна сшиб, сын, — похвалил Эйриха отец. — Это воодушевило воинов. Не так, как победа в поединке перед боем, но вроде того.
— Благодарю, отец, — кивнул Эйрих. — Как теперь будем?
Ситуация сложилась очень неоднозначная, но зато очень перспективная. Эйрих видел тут отличные возможности, но ясно, что Зевта тоже их видел. И Торисмуд, задумчиво вглядывающийся в лица мёртвых селян на площади, он тоже понимал, что эта трагедия может быть обращена всем на пользу.
— Если гунны уже начали набеги, то надо разослать гонцов по всем деревням, — ответил вождь. — И нет времени на увещевания с переговорами.
— Все подробности можно обсудить и пересудить в пути, — согласился Эйрих. — Но десяток деревень в Сенате у нас быть должен ещё до исхода.
— Разберёмся в ходе дела, — махнул рукой Зевта, а затем нашёл взглядом Науса, ходящего среди трупов с ножом. — Ниман, видишь старейшину Ваза?
— Ищем, — ответил Наус. — Как найдём — ты первый узнаешь.
Вроде бы, гунны тут были не слишком долго, а разрухи нанесли так много, что деревню проще отстроить заново. Потому что большая часть домов подпалена, а некоторая часть разграблена и разрушена. Судя по валяющимся длинным арканам, ведущим к руинам некоторых домов, гунны хотели выселить отсюда готов, банально уничтожив и спалив дома. Тупицы, решившие повалить некоторые дома, видимо, просто хотели подёргать за арканы и увидеть, что будет.
Воины кричали в лес, что всё, гунны побиты и сбежали, поэтому из леса начали возвращаться некоторые мирные жители.
Среди них и обнаружился старейшина Ваз. Он был бледен, выглядел очень болезненно и страшно замёрз — набег застал его во сне, поэтому на нём была относительно лёгкая туника, а сапог вообще не было. В таком возрасте от подобного обращения можно и умереть.
Возможно, Эйриха бы устроил такой сценарий — меньше проблем с уговорами. Уж он то знает, что далеко не все люди готовы платить добром за добро. Кое-кто начинает считать, что раз добро сделано, значит так и должно быть, поэтому это ничего не меняет. Таких людей Эйрих не любил. И хотел бы он ошибаться насчёт старейшины Ваза...
— Выпей тёплого вина, почтеннейший, — передал старику кубок с подогретым напитком Зевта.
Старейшину укутали в шкуры и усадили у наскоро сооружённого очага.
Ваз был худ, седовлас, но серые глаза его смотрели сурово, будто осуждая огонь в очаге. Ростом он был высок, но время сгорбило его и припустило к земле, как бы намекая всем, что все, рано или поздно, окажутся в земле. Когда-то он мог быть хорошим воином, но всё это в прошлом и сейчас он управляет мирской жизнью в своей деревне. И дела у них шли неплохо, до сего дня.
— Это гунны... — прошептал старейшина. — Проклятые гунны...
— Мы одолели их, — посчитал нужным напомнить Зевта. — Всё позади.
Эйрих же мысленно усмехнулся. Проблемы деревни только начались. Порушены дома, половина домов прямо сейчас догорает, а ещё гунны зачем-то выпустили овец и коз, возможно, что случайно или из врождённого озорства. Также важно, что убита часть населения деревни, особенно болезненно то, что убита большая часть воинов, застигнутых без оружия и в растерянности. Всё, кроме последнего, можно хоть как-то устранить, а вот последнее...
— Ничего не позади... — старейшина покачал головой, после чего отхлебнул вина из кубка. — Они придут ещё... А мы ближе всех...
Старик, видимо, ещё не оценил последствия набега, потому что, сидя в лесу, думал о том, что им вообще, в целом, конец. Но скоро, когда он поспит и вернётся к деревенским делам, осознание всего масштаба настигшего их горя придёт.
— Я тут кое о
