в приемном покое халатик и залез на четвертый этаж в реанимацию. А там меня ждал сюрприз — на этот раз приятный, в виде исключения, наверно.
— Перевели Балашову в обычную палату, — сказала мне ворчливая нянечка, — третий этаж, точно не знаю где, найдёшь, если надо.
Я и отправился искать затерянную палату с мамой… нашёл мигом, в первую же попавшуюся дверь увидел я её, лежащую возле окошка.
— Привет, как дела? — сказал я, заходя в дверь.
— Как сажа бела, — откликнулась она. — Вроде на поправку пошла.
— Это сын твой что ли? — спросила соседка, рыхлая бабища очень среднего возраста.
— Да, Петя, — подтвердила мать, — если бы не он, я бы не выкарабкалась…
— Ну-ка, ну-ка, — оживились и остальные обитатели этой палаты, — расскажи, как это?
Мама вздохнула и вкратце пересказала, как я её за руку держал, а у неё при этом состояние на глазах улучшалось.
— И не только у меня — там в реанимации рядом ещё одна женщина лежала, он и ей помог. Как её… Вера Петровна кажется, она на втором этаже она сейчас.
— Дык может твой сынок и мне поможет, — заволновалась та первая бабища, — а то ноги так ломит, хоть на стенку кидайся.
— Это артрит, скорее всего, — ответил я ей, пора уже, подумал, и мне в этот хор вступить, — с артритом я ничего наверно не сделаю — надо физические упражнения делать, тогда пройдёт.
— А у меня, — подала голос другая бабка от двери, — голова разламывается кажинный день. Так что выть хочется.
— Мигрень… — предположил я, — ложись на койку.
А далее я наложил обе ладони на её лоб и задержал дыхание на десяток секунд. Руки убрал через минуту.
— А ведь и помогло, — радостно сообщила бабка, — не болит больше.
— И мне, и мне, — тут же раздались голоса с других коек, — и у меня болит.
— Спокойно, граждане, — остановил я их, — в порядке очереди — в следующий мой приход и с вами разберемся, а сейчас у меня внутренняя батарейка села.
Упоминание непонятной батарейки остановило народ, а я помог подняться маме, и мы вышли в пустынный больничный коридор.
— Зря ты про меня сказала, — укорил я её, — теперь они мне проходу не дадут.
— Я не нарочно, — ответила она.
— Ладно, проехали, — буркнул я, — когда выписывать-то будут?
— Через неделю обещали, — сказала она, — и сразу в санаторий поеду, в Жолнино.
— Отлично, — обрадовался я, — полностью бесплатная путевка-то или частично?
— Пятьдесят процентов за счет профсоюза, остальные 60 рублей с меня.
— Замечательно, — продолжил радоваться я, — я тебя провожу в это Жолнино. Туда же, кажется, прямо из нашего района электричка ходит?
— Да, со станции Счастливая, — подтвердила она, — два раза в день, утром и вечером. А у тебя-то как дела, сынок?
— Да всё путём, — не стал я вдаваться в детали своих взаимоотношений с подругами, — дела идут и жизнь легка.
— Ни одного печального сюрприза? — вспомнила она продолжение этой песенки Утесова.
— Ага, практически ни одного, — подтвердил я. — В командировку разве что могут услать. Но недалеко и не в ближайшую неделю… в Москву или в Питер.
А когда я попрощался с ней и уже спускался по выщербленной тысячами больных лестнице, мне навстречу попался врач, который делал операцию, как его… Иннокентий Антоныч вроде.
— Так, — строго посмотрел он на меня, — ты сын Балашовой, верно?
— Точно, — не стал отпираться я, — я её сын.
— Пошли поговорим, — пригласил он меня, а я не стал отказываться.
Зашли в ординаторскую на третьем этаже, пустынную на этот момент, он вытащил из холодильника бутылку нарзана, предложил мне, а когда я отказался, выпил прямо из горла и приступил к беседе.
— Знаешь что, Петя, — вспомнил он и мое имя, — а мы ведь уже почти списали твою мать…
— В смысле — списали? — не совсем понял я.
— Ну случай очень тяжёлый попался, побочка вылезла — шансов на спасение у неё по моему скромному опыту оставалось процентов 20… ну 25.
— Значит, повезло, — отвечал я.
— Ага, после того, как ты что-то с ней сделал, — не повёлся он на мою уловку, — мне медсестра рассказала про это… и про то, как ты её одним внушением отправил к чёрту на рога, тоже поведала.
— Ей показалось, Иннокентий Антоныч, — вежливо возражал я, — я же просто рядом посидел, а медсестра сама ушла, дела у неё какие-то образовались.
— Ну-ну, — с большим сомнением посмотрел на меня врач, — дело твоё, конечно, но вот лично я бы такой талант в землю зарывать не стал. Большие деньги мог бы зарабатывать, если всё оно так, как мне рассказали.
— Деньги у меня есть, — угрюмо отбоярился я, — так что я подумаю немного над вашим предложением. Да, а что сейчас у матери-то?
— Всё хорошо у неё, — ответил он, — даже операционные рубцы почти рассосались… это через неделю-то после операции. Телефон свой мне оставь на всякий случай.
Я пожал плечами и написал шесть цифр ему в блокнотик, а тут дверь открылась и в неё просунулась детская физиономия. Зина, вспомнил я, дочь этого Кеши, а ещё ученица мамы… она же мне и сообщила про диагноз пару недель назад.
— Привет, пап,- сказала она, — занят?
— Да уже освободился, — ответил тот.
— А я тебя знаю, — ткнула она в меня пальцем, — ты сын Клавдии Николаевны.
— Точно, — ответил я.
— Ты чего хотела-то?- спросил врач.
— Ключи от дома забыла — дай мне свои.
Он передал ей большую связку, не меньше семи штук, и она вышла на лестницу вместе со мной.
— Мороженку мне купишь? — сразу же начала она с обязательной программы.
— С чего бы это? — хмуро спросил я.
— Расскажу тебе одну интересную вещь, — пообещала она.
Широта, долгота и высота
— Я нашёл, — напряжённым голосом сказал Сергей, — то, что нам надо.
— И что конкретно, — уточнил я, — ты там обнаружил?
— Вот, видишь, как этот прибор называется? — показал он на экранчик в левом углу рубки.
— Ну NavStar, — ответил я, — и что дальше?
— А дальше то, что это спутниковая навигационная система, я про неё читал в журнальчике, который наш ИПП выписывает, как его… Space flight кажется.
— И что ты там вычитал в этом Спейс-флайте? — продолжил тупить я.
— В систему входят 24 спутника на 6 круговых орбитальных траекториях, — начал вспоминать Сергей, — они обеспечивают своими услугами 100% территории Земли.
— И как же они это делают?
— Местоположение спутников известно с точностью до километра. Эти вот ответные устройства выдают сигналы на спутники и замеряют задержку ответа от них — если это проделать с тремя спутниками и наложить время задержки ответа, пересчитанное в расстояние, на карту, то получится единственная точка на земной поверхности, та, откуда вышел изначальный сигнал. Как-то так, если коротко…
— Понятно, — вздохнул я, — но это всё голимая теория, а на практике мы чего имеем?
— Щас разберемся, — пообещал он и начал изучать пульт управления этой хреновиной, а я молча присоединился к нему.
— По-моему, его сначала включить надо, — выдал я очень умную мысль и без дальнейших промедлений взял и нажал на кнопочку ON.
Экранчик (не жидкокристаллический, упаси боже, обычный ЭЛТ зеленого света) засветился и отобразил схематичную карту северной части Тихого океана — справа тут была Аляска с Ванкувером, а слева наша Камчатка, Курилы и Сахалин.
— Что-то я не вижу точки с нашим местоположением, — нервно сказал Сергей.
— Может не прогрелось просто, — предположил я, — а может надо что-то ещё включить, чтобы замер произвести.
Мы продолжили напряжённое изучение матчасти, сталкиваясь лбами, но ни к чему конкретному не пришли.
— А я знаю, что это, — раздался вдруг сзади голос.
Мы одновременно повернулись — это был помощник Ираклия, как уже его там… Василий кажется.
— И что это? — почти одновременно спросили мы у него с Сергеем.
— Приемо-индикатор системы Транзит, вот что — мы его на последних курсах изучали. Определяет координаты по спутниковым отметкам.
— Может, ты и запустить его сможешь? — с надеждой спросил я.
— Как два пальца об асфальт, — уверенно ответил он, отодвинул нас в сторону и перещёлкнул пару тумблеров на передней панели.
— Щас будет, — пообещал он, — надо подождать, не так быстро эти процессы происходят… о, вот и наше местоположение, — он указал на яркую зелёную точку, высветившуюся в правой части экрана. — А это координаты в цифровом виде.
И он указал на два индикатора внизу прибора, на них выскочило следующее — 152′12'«long на одном и 46′33»'lat на другом.
— Широта это вторая по-моему, — предположил Сергей, а я его поддержал, — точно, потому что 152-го градуса широты не бывает, там всего их 90, этих градусов. Здесь карта должна быть, давайте поищем.
Мы разделили ходовую
