Четверка мстителей беспрепятственно покинула особняк епископа и отправилась искать двух экзекуторов, причастных к распятию Алеши. Найти их проблем не составило, и Василидис сотворил с обоими то же, что ранее с епископом. Теперь можно было возвращаться обратно в Кедринск и уже оттуда следить за результатами проделанной операции.
Марк пришел в себя только в середине дня. Он по-прежнему лежал в своей кровати, из головы не шли эти завораживающие зеленые глаза рыжего паренька. Что этот бесенок с ним сделал-то? Вроде ничего не болит… Марк встал, оделся, взглянул на часы, мысленно охнул и заторопился в храм, вспомнив, что должен принимать сегодня просителей.
Просителей оказалось даже больше, чем обычно. Первой в покои епископа ворвалась разгневанная мамаша, волочившая за собой пухлую дочку лет двенадцати. Из сбивчивых объяснений женщины Марк понял, что она жалуется на развратников-экзекуторов только что посягнувших на девичью честь ее дочери. Девочку за какую-то провинность должны были сегодня наказать в зале Общинного воспитательного совета. Сперва все шло как обычно: руководивший экзекуцией священник, временно заменявший уехавшего отца Павла, перечислил прегрешения девочки, затем нижнюю часть тела юной грешницы опустили в отверстие в полу, а там уж экзекуторы обнажили ее для наказания. Но потом, вместо того чтобы хорошенько отхлестать обнаженный круп розгами, как положено, они вдвоем принялись его целовать и облизывать и определенно лишили бы свою жертву девственности, если бы сумели забраться под потолок. В результате во время предполагаемого свершения Божьего суда юная грешница не вопила от боли, а непристойно хихикала и взвизгивала. Священник понял, что внизу творится что-то не то, и отправил одного из своих помощников выяснить, чем там заняты экзекуторы. Тот и стал свидетелем всей этой непристойной картины. Оскорбленная в своих лучших чувствах мать девочки, естественно, немедленно побежала к главе общины с требованием примерно наказать виновных.
Епископ выслушивал всю эту крайне странную и неприличную историю, но при этом не отрывал глаз от соблазнительной фигуры просительницы. К середине ее рассказа он с ужасом понял, что без ума влюбился в эту замужнюю женщину, а к концу пылавшая в его душе страсть достигла такого накала, что он больше не смог сдерживаться и, пылко прижав посетительницу к своей груди, впился в ее уста поцелуем. Увы, она не оценила столь неожиданного проявления любовной страсти и принялась отбиваться от духовного отца, впрочем, безуспешно.
Рядом тоненько вскрикнула девочка, испуганная тем, что всеблагой епископ делает с ее мамой. Этот крик заставил Марка оторваться от созерцания лица женщины и глянуть на ее дочь. Нежные черты девичьего лица внезапно показались епископу привлекательнее прелестей ее матери, и он, выпустив из объятий мамашу, переключил свою любовную страсть на новый объект. Женщина с трудом вырвала свою дочку из объятий похотливого епископа, и обе они, вопя от страха, буквально вылетели за дверь. Обиженный в лучших своих чувствах Марк вышел в приемную вслед за ними. Возможно, он преследовал бы их и дальше, но в приемной сидело еще несколько посетителей, и внимание епископа переключилось на хорошенького шестилетнего мальчика, приведенного сюда матерью, видимо, потому, что просто не с кем было оставить его дома. На глазах у потрясенных просителей Марк взял на руки и облобызал малыша, что последнему очень понравилось, в отличие от его мамаши, которая подняла крик. Оглушенный этим криком епископ поспешил отпустить ребенка и скрылся за дверями своих покоев. Посетителей из приемной как ветром сдуло.
С того дня жизнь Марка превратилась в ад. Он не мог больше вести служб в храме: стоило ему глянуть на лицо любого из прихожан, как у него возникал всплеск самой непотребной страсти к этому человеку, настолько необоримой, что он готов был бросить все и немедленно начать заниматься любовью с объектом этой страсти, вне зависимости от того, женщина ли это была, ребенок или даже мужчина. Легко понять, что ощущали прихожане, почувствовав на себе похотливый взгляд епископа. Да что прихожане! От него шарахались даже церковные служки после того, как некоторыми из них он попытался овладеть прямо в алтаре! Стоило Марку выйти на улицу, как все встречные в панике разбегались от него.
Пахомыч с Михалычем вели себя ничуть не лучше. Уже в первый же день их уличили в нескольких попытках изнасилования, к счастью, неудачных. Обоих пришлось отстранить от работы и посадить под домашний арест. В результате последний оставшийся в строю экзекутор хронически не справлялся со своими обязанностями по вразумлению юных грешников. Даже самые верные адепты Церкви Преображения стали поговаривать, что всеблагой епископ Марк и два его помощника сошли с ума, и это, никак, их Бог наказал за то, что они так обошлись с мальчиком. Авторитет Церкви неудержимо падал…
Когда к середине дня Борис, Василидис, Надя и Толик добрались, наконец, до дому, там их встретил нежданный гость. На кресле в гостиной сидел, положив ногу на ногу, подросток в черном плаще с длинными, закрывающими лицо волосами.
- Петр?!! — Боря не мог придти в себя от удивления. — Как ты здесь оказался-то?!
- Он самый. А оказался самым простым образом, доехал с Украины на перекладных. А вот где вас четверых целые сутки носило? Родители ваши уже с ног сбились, готовы розыск устраивать по окрестным лесам!
- А мы в Кедринск ходили за Алешку мстить, — ответил Василидис. — Тебе, наверное, сказали уже, что его там недавно распяли? Это епископ ихний постарался и помощники его…
- Да уж рассказали… — подтвердил Петр. — Жаль, что я поздно досюда добрался, а то бы я с вами пошел. Ох, разобрался бы я с этим епископом!
- Спасибо, только мы и сами с ним неплохо разобрались! — сказал Василидис. — Он нам там все о любви к ближним вещал, ну, я и сделал так, что он теперь будет любить каждого встречного-поперечного, пока его в психушку не запрут!
- А я по пути к вам с демоном расправился, который Корнея убил, — признался Петр. — Он, кстати, корнейкиным папашей оказался! Спасибо Стиву, подсказал, как с ним справиться можно. Так что теперь все, он уже больше никого не убъет, можете не беспокоиться! Кстати, — усмехнулся Петр, — вместе с тем демоном, кажется, и темная часть моей собственной души сгинула. Так что, Боря, я выполнил твое требование: справляться со своими чувствами больше для меня труда не составит!
- Ну, и хорошо, — промолвил Борис. — Честно говоря, мы все здесь по тебе скучали. Чем теперь заняться думаешь?
- Стану стражем, — твердо ответил Петр, — чтобы никакая нечисть больше на Землю не пролезла, да и вас, моих друзей, чтобы никто больше не смел тронуть.
Все пятеро обнялись. Им предстояла еще долгая трудная жизнь, но этот ее суровый, полный бед и потерь друзей отрезок они уже пережили, и завершили его достойно.
КОНЕЦ
