– Разумно предположить, что с такими силами они ударят и по Днепру, и через Валахию, и из Крыма – через Дикое поле. А может, еще и с Волги, от Астрахани. Не зная хода мысли Штадена, вычислить, где именно он обещал татарам окно на границе, не представляется возможным. Единственное, что у нас действительно есть, это время и место, где Штаден должен обменять золото на карту маршрута.
– Хочешь попробовать там его изловить?
– Быть может, – кивнул я. – Но – скорее – заманить.
– Да, но, мой мальчик…
Дверь скрипнула, мы, не сговариваясь, замолчали и обернулись на звук. На пороге стояла Софья Бельская, не упоминавшая более фамилии своего погибшего мужа.
– В добром ли здравии, Софьюшка? – вставая с места, расплылся в улыбке Якоб Гернель.
Я тоже поднялся, приветствуя ее. С момента приезда мне довелось несколько раз видеть свою недавнюю спасительницу, однако, по большей части, лишь издали. То в воротах Кремля с хлебом-солью, то на великом совете, где, в нарушение всех традиций, она стояла за плечом своего отца, то вчера на пиру, по правую руку от Рюрика. За это время мы не перекинулись и парой слов, но попытки поймать ее взгляд наталкивались на холодное отчуждение. Вот и сейчас она лишь вежливо ответила на поклон и тут же обратилась к Баренсу.
– Надо бы с вами, Яков Егорьевич, с глазу на глаз потолковать.
Свернув карту, я поспешил удалиться. Столь внезапное окончание беседы не входило в мои планы, но спорить с дамой в такой ситуации – в высшей степени некуртуазно. Я притормозил у полуоткрытой двери, раздумывая, направить ли стопы туда, где Никита Порай устраивал смотр прибывающим в Москву полкам, или же отправиться к Лису, чтобы продолжить обсуждение дальнейших планов.
– …Нынче я разбирала послания, те, что намедни были доставлены в посольский приказ. Из Речи Посполитой пишут, что король Сигизмунд уже совсем плох…
Я зашагал по коридору, но стоило мне пройти лишь десяток шагов, как на канале связи возник голос Баренса.
– Мальчик мой, что там у вас вышло с этой милой леди?
– Ну-у… Если не считать того, что она спасла мне жизнь, – замялся я. – Ну…
– Ах вот в чем дело…
Лорд Баренс включил звук и изображение.
– …так почему же вы, сударыня, полагаете, что моему дорогому племяннику непременно следует вернуться в империю? Неужто он посмел чем-то обидеть вас?
– Ну что вы, никто мне обиды не чинил. Ваш родич – воин храбрый и, как мне сказывали, в делах спорый. Он в нонешнем походе и при ревельском дворе отменную ловкость явил, кому ж, как не ему, при кесаре нашим послом быть? Человек он там известный и, по всему видать, со многими нарочитыми мужами при тамошнем дворе дружбу водит.
– Быть может, быть может, – уклончиво согласился мой дорогой родственник.
– Вы же сами наставляли, – продолжала Софья, – что заручиться поддержкой сильного – значит сохранить от распыла собственную мощь. Нынче Речи Посполитой будет не до нас. Поди и месяца не пройдет, как горлопаны в сейме вновь схватятся за сабли, выбирая, кому ляхами править. Вишневецкий нам друг, и, стало быть, мы ему сегодня поможем. А завтра он нас поддержит, да уже не казацкими полками, а всеми ратями Речи Посполитой. А ежели тому статься, чтобы племянник ваш римского кесаря на дружбу с нами склонил, то и вовсе наш верх будет. Крым-гиреевым разбойникам давно укорот сделать пора. И кому ж, как не Рюрику, это под силу? Вот и мыслю я, ежели кесарь с нами союзно выступит – османы, как водится, на него пойдут. На берегах же Русского моря лишь по крепостям останутся. Вот тут-то государь всею силою на татаровей злых и ударит, аки сокол, добычу бьющий.
– Государю самолично на врага выезжать не годится. Ему о державе помышлять следует.
– Рюрик – витязь, – не помедлила с ответом Софья. – Что Соколу нашему до прочих забот? Ему на белом коне полки в бой вести, а об иных делах защитнику земли русской печься не след. Тут мы в подмогу станем. – Софья сделала указующий жест, кратко, но емко обрисовывая состав будущего правительства России. – Сам же ведаешь, я у трона взрощена, и отец меня уму-разуму учил, и ты. Вон даже Малюта, на что волчина злой был, и то в делах без меня шагу ступить не мог. Коли мы с тобой, друг милый, у трона станем, то быть Руси. А ежели иначе как – не летать Соколу под синими небесами.
– Я так гляжу, ты в царицы метишь?
– Нешто я Рюрику не пара? – выпрямилась гордая красавица. – Во мне царской крови не менее, а то и поболее будет. На что же нам иную какую искать? Тут уж все едино, чужая ли принцесса, али своя дуреха – ее хотения кто ж знает? К чему она нам?
– А если Рюрик кого сам присмотрит?..
– Рюрик с меня глаз не сводит, – перебила его Софья. – Не о том речь. След ему растолковать, что коли желает он сердце мое заполучить, то не только в церковь под венец должен меня вести, но и корону царскую со мной разделить.
– Такого прежде на Руси не бывало… – начал было лорд Джордж.
– Бывало, – упрямо возразила Бельская. – Княгиня Ольга в Киеве, давней столице Руси, еще в незапамятные времена вместо мужа своего правила и великие дела творила. А она, сказывают, роду была ничтожного – псковского перевозчика дочь.
– А как же Никита? Я прежде думал, ты за него идти хочешь.
– К чему? Никита силен и собой пригож, да только ни брату своему, ни мне он не ровня.
Я застыл посреди коридора, и вид у меня, если поглядеть со стороны, был абсолютно дурацкий. Открытие, которое свалилось мне на голову, сбивало с ног, хотя все это время лежало на поверхности. Конечно же! Непонятно, как я мог не видеть этого раньше. Одинаковый рост, похожая стать… Рюрик и Никита Порай – родные братья! Во всяком случае, по матери. Мне вспомнилась история, некогда рассказанная беглым опричником: разбойник Кудеяр, скрывающийся в покоях молодой жены своего преследователя. Ох неспроста он там скрывался!
Я поспешил к Лису, чтобы поделиться с ним новой информацией. Конечно, можно было воспользоваться закрытой связью, но я не мог отказать себе в удовольствии увидеть глаза напарника после моего сообщения.
Сергей, уполномоченный охранять драгоценный трофей, азартно резался в карты. Впрочем, резался – не самое верное слово. Когда я открыл дверь, он сидел перед столом, на котором громоздился средних размеров холм выигранного имущества. На столешнице лежали сданные карты, однако вопреки ожиданию даже намека на еще чье-либо присутствие в комнате не было.
– О, привет. – Лис мельком глянул в мою сторону и повернулся к пустующему табурету напротив. – Але, дружаня! Ты, часом, не знаешь, за шо в Европе бьют канделябром по морде?
Откуда-то из пустоты послышалось возмущенное «хм».
