Ознакомительная версия.
Умолкшая перестрелка позволила определить, что происходит у правого борта. Вернее, что там уже не происходит. Оттуда больше не доносились голоса и прочие звуки, к которым мы прислушивались поначалу. Раздавались лишь окрики отступающих телохранителей, но и те быстро удалялись.
На верхней палубе становилось все тише, отчего мы, прожившие последние дни в грохочущем трюме, а последний час – и вовсе среди катастрофы, ощутили себя довольно непривычно. Конечно, до полной тишины на «Шайнберге» было далеко – эвакуация продолжалась, и вряд ли даже Ферреро знал, когда она завершится. И тем не менее на нас накатило первое за сегодня облегчение.
Велев Сенатору оставаться на месте и перезаряжать карабин, я и Малабонита взяли пистолеты и отправились проверять, действительно ли враг отступил или это была уловка. Осмотреть все помещения было нереально, и мы заглядывали лишь в те, какие попадались нам на пути к правому борту. Некоторые из них были закрыты на замки. Но мы задерживались у каждой двери и прислушивались, не раздаются ли за ней подозрительные звуки.
А они раздавались. В комнатах, где все было перевернуто вверх дном, то и дело что-то трещало, звенело, скрипело и дребезжало. Вот и попробуй с ходу угадать, какой это шум – безобидный или нет. Наше продвижение вперед постоянно прерывалось бегством назад, за ближайший угол, и последующим ожиданием самого худшего. И то, что наши страхи не оправдывались, еще не означало, что в следующий раз мы не нарвемся на крупные неприятности.
Мы не суетились, поскольку теперь спешить было некуда. Чем дальше мы отходили от баррикады, тем проще было противнику нас от нее отрезать. И все же он решил больше не вступать с нами в стычку на погибшем корабле. Добравшись до террасы на правом борту, откуда обитатели апартаментов покинули судно, мы не напоролись на засаду и вообще никого не встретили. Зато увидели сверху десяток плывущих к берегу шлюпок. Первая из них должна была с минуты на минуту причалить. Последняя только-только отвалила от носовой части «Шайнберга». Три шлюпки держались обособленно – похоже, их гребцы налегали на весла вполсилы. Надо полагать, на одной из них и находилась Владычица, ожидающая, когда первые жертвы кораблекрушения сойдут на сушу и оборудуют плацдарм для высадки королевы.
Мы не знали, на какой из лодок плыли охранники, покинувшие верхнюю палубу последними. По всем признакам, им следовало быть сейчас где-то на полпути к берегу. Нашу троицу и их отряд разделяло уже приличное расстояние, но нам не стоило торопиться покидать корабль. Совершенно очевидно, что отступившие стрелки не спускают глаз с этой террасы. И стоит им заметить, как мы спускаемся на воду и что нас всего-навсего трое, они не поленятся вернуться, дабы уничтожить «революционеров».
Пока Малабонита бегала за де Бодье, я осмотрелся. Враги сделали все возможное, чтобы осложнить нам путешествие на сушу. Они не смогли обрезать веревочные лестницы после того, как спустились по ним. Зато не оставили после себя ни шлюпки, ни плотика, ни даже спасательного поплавка. Впрочем, при наличии в апартаментах деревянной мебели проблема постройки плота перед нами не стояла. Сложнее будет догрести на нем до побережья живыми, и тут нам уже никак не обойтись без помощи дона Балтазара.
Вернувшиеся Долорес и Гуго застали меня за работой: я выпихивал на террасу огромный шифоньер. Точнее, его приходилось не столько подталкивать, сколько придерживать, чтобы он не покатился вниз и не улетел в воду через брешь в перилах. Их проломили охранники для того, чтобы Владычице было удобнее спускаться в шлюпку. Это автоматически облегчало и нашу задачу по спуску на воду будущего плота.
Но прежде чем испытать его на волнах, следовало сначала повысить ему грузоподъемность. Пристроив шифоньер на краю террасы, я оставил там Сенатора, а сам с Малабонитой взялся собирать некрупные обломки мебели и сбрасывать их Гуго. А он уже аккуратно раскладывал их слоями внутри шифоньера, стараясь, чтобы в нем оставалось поменьше пустого места.
При кораблекрушении пострадало далеко не все убранство апартаментов, и я вновь призвал на подмогу кувалду. Грех было крушить ею шедевры неизвестных мне мастеров-мебельщиков, но что ж теперь?.. Пускай они утешатся тем, что их труд не только услаждал глаз и иные части тела Владычицы, но и спас жизнь трем перевозчикам, которых она незаслуженно приговорила к смерти.
Дабы «начинка» плота не выпала при ударе о воду, мы хорошенько скрутили ручки шифоньерных дверок веревкой от гардины. Осталось лишь надеяться, что сами дверки не слетят с петель при соприкосновении с водой, хотя на вид они мало чем отличались от крепких межкомнатных дверей апартаментов.
Занятые постройкой плота, мы проморгали момент, когда на берегу разыгрался второй акт этой, без преувеличения сказать, исторической драмы. Первым его начало заметил Гуго, который тут же окликнул нас. Оставив в покое мебель (мы как раз решали, из чего бы сварганить весла), я и Малабонита сломя голову бросились обратно на террасу.
Мы не подвели дона Риего-и-Ордаса, а он не подвел нас. И ударил по высаживающимся на побережье жертвам кораблекрушения в самый подходящий момент. Владычица, ее свита и часть матросов уже сошли на берег, но большинство стражников вместо охраны было занято обустройством лагеря. А высадившие матросов гребцы отправились обратно на «Шайнберг», чтобы забрать оставшихся членов команды, продукты, оружие и иные необходимые вещи. У прибывших сюда сутки назад кабальеро и северян было время подготовиться ко встрече с врагом, и они потратили это время с пользой. В чем мы убедились с первых же минут их безукоризненно рассчитанной атаки.
Выстрел «Подергушки» трудно спутать с каким-либо другим звуком. Еще до окрика Гуго я вроде бы расслышал с берега характерное «бум-мвж-ж-жах-х!», но треск ломаемой мебели не позволил мне точно определить это. Когда же мы с Долорес выбежали на террасу, «Подергушки» уже умолкли. Однако результат их работы был виден издалека.
Три «королевских» шлюпки, на которых Владычица могла в случае опасности отплыть обратно, были серьезно повреждены. В каждой из них зияли огромные пробоины, а сами лодки, будучи оставленными на плаву, стремительно наполнялись водой. Одну шлюпку снаряд прошил навылет, пробив ей сразу оба борта, а двум другим «Подергушки» разворотили днище. Из чего следовало, что северяне – а кто еще, кроме них, мог заделаться пушкарями? – установили орудия на прибрежных возвышенностях. Таких, откуда отлично простреливался не только берег, но и прилегающее к нему водное пространство.
У пушкарей было достаточно снарядов, но расходовать их все равно следовало экономно. Наведение в стане врага сумятицы вряд ли могло считаться разумной тратой боеприпасов. Однако без психологической атаки бунтарям не обойтись. Слишком мало их было по сравнению с защитниками королевы Юга. И лишь хорошенько припугнув их и рассеяв по берегу, у мстителей имелся шанс одержать победу в неравном бою. А быстро рассеять и напугать врага мог лишь шквальный обстрел из «Подергушек».
Ознакомительная версия.
