— А есть ли внутри стен Санары достаточно места, чтобы посадить мой корабль?
— Ты правильно угадал, — засмеялся он. — Сколько тебе надо места?
Я объяснил ему.
— Да, — последовал ответ — Возле центра города есть большое поле для скачек. Ты легко там приземлишься.
— Еще пару вопросов.
— Конечно. Спрашивай все, что хочешь.
— Обладаешь ли ты достаточным влиянием у военных властей, чтобы гарантировать нам безопасность? Ты понимаешь, конечно, что в первую очередь я думаю о своей жене. Я не могу рисковать.
— Даю тебе слово дворянина, что вы будете в полной безопасности под моей защитой, — твердо заявил он.
— И нам разрешат покинуть город, когда мы захотим, не будут досаждать осмотром корабля и задерживать его?
— Еще раз даю тебе слово: будет выполнено все, что ты пожелаешь, — подтвердил Томан. — Боюсь только, что прошу чужестранца слишком о многом — о самопожертвовании во имя спасения чужого тебе народа!
Я повернулся к Дуаре.
— Что ты скажешь, любимая?
— Думаю, что мне понравится Санара.
Я сделал крутой вираж и направился к морскому порту Корвы.
Я сразу почувствовал, что Томан — свой парень, и Дуаре он тоже понравился. Обычно она редко вступала в разговор с незнакомыми. Древний порядок, запрещающий дочери джонга разговаривать с посторонними, преодолеть было нелегко, но она болтала с Томаном, пока мы летели, и задавала множество вопросов.
— Вам понравятся наши люди, — заверял Томан. — Конечно, сейчас, когда город осажден и жизнь там ненормальная, люди не те. Но они радушно встретят вас и будут дружелюбно к вам относиться. Вы будете жить у меня в доме, и моя жена сделает все, чтобы вам было удобно даже в условиях осады.
Когда мы пролетали над войском зани, они снова принялись обстреливать нас, но «Анотар» летел слишком высоко, чтобы выстрелы принесли нам вред. Тем временем мы с Томаном обсуждали предстоящую посадку.
Я опасался, что защитники города могут испугаться странной «птицы», когда попытаемся посадить корабль в центре города, тем более что мы летим с вражеской территории. Поэтому я предложил Томану план дальнейших действий, с которым он сразу согласился, и мы немедленно приступили к его осуществлению. Томан написал несколько записок одинакового содержания. В них он сообщал, что находится на воздушном корабле и желающие могут увидеть его, когда он будет пролетать над городом. Он просил командующего освободить поле для скачек, чтобы мы могли благополучно приземлиться. Если командующий получит записку и разрешит нам сесть, то несколько человек с флагами должны встать на наветренный край поля и размахивать флагами до тех пор, пока не увидят, что мы заходим на посадку. Это сослужит нам сразу две службы: во-первых, подтвердит, что в нас не будут стрелять, даже случайно, а во-вторых, даст указание о направлении ветра, что облегчит посадку и сделает ее безопаснее.
Мы прикрепили записки к большим орехам, собранным в лесу, и я сбросил их над городом в разных местах, а потом поднялся на безопасную высоту и начал медленно кружить. Мне было хорошо видно поле и большое число людей на нем — слишком большое, чтобы не мешать посадке. Оставалось ждать условных сигналов, если только Томан не преувеличил своего значения в городе.
Пока мы кружили над городом, Томан показывал его достопримечательности: парки, общественные здания, казармы, дворец правителя. Он сообщил, что сейчас во дворце живет и управляет городом племянник джонга, а сам джонг — пленник зани в Амлоте. Ходят даже слухи, что его казнили. Этого жители города боялись не меньше, чем победы зани, потому что не доверяли племяннику джонга и не хотели, чтобы он стал их постоянным джонгом.
Покружив над городом около часа, мы получили первый сигнал, что наши записки попали по назначению. Сначала я увидел солдат, освобождающих поле от горожан. Это было хорошим знаком. Потом появилась дюжина солдат с флагами, которые направились к одному концу поля и принялись размахивать там флагами. Я начал снижаться по спирали, не торопясь садиться. Во-первых, мне не хотелось слишком приближаться к городским стенам, а во-вторых, местд для посадки окружали высокие строения.
Взглянув вниз, я увидел людей, сбегавшихся со всех улиц и переулков. Известие о том, что на поле для скачек опускается с неба воздушный корабль, видимо, распространилось по городу подобно лесному пожару. Народ подходил толпами, создавая на улицах заторы. Я решил, что для сдерживания толпы и создания благоприятных условий для посадки не обойтись без подкреплений. Пришлось просить Томана написать еще одну записку. Он так и сделал. Я выбросил записку уже проверенным способом на поле рядом с группой лиц, по виду офицеров, и поднялся выше. Вскоре мы увидели целый батальон, промаршировавший на поле и оцепивший его плотным кольцом. Теперь я решительно пошел на посадку.
Собравшиеся молча наблюдали за моими последними виражами в воздухе и короткой пробежкой «Анотара» по полю. А потом разразилась буря восторга. Было очень приятно, что нас так приветливо встречают, ибо до тех пор наше положение казалось безнадежным. Приобретенный опыт подсказывал, что чужестранцев редко приветствуют в амторианских городах. С этим я столкнулся сразу, когда приземлился в Вепайе на ракетном корабле. И хотя в конце концов меня признали, по существу я оставался пленником во дворце вепайского джонга.
Когда Томан вышел из «Анотара», я помог Дуаре выбраться из кабины. Она встала на крыло на виду у всей толпы, и возгласы приветствия на мгновение стихии. А затем толпа разразилась восторженными воплями.
Вряд ли кто-нибудь понимал, что третий член экипажа — женщина. Это стало ясно им, когда Дуара поднялась на крыле во весь рост. То, что на воздушном корабле летела женщина, да еще поразительной красоты, буквально потрясло людей, и овация в честь Дуары была совершенно искренней. Можете не сомневаться, что с этого момента я полюбил людей Санары всем сердцем.
Несколько офицеров подошли к «Анотару». Последовали взаимные приветствия и представления. Я отметил уважение, которым пользовался Томан, и понял, что мне посчастливилось оказать важную услугу действительно влиятельному в городе человеку. Насколько он влиятелен, я узнал позже.
Мы обошли поле, приветствуя собравшихся. Неподалеку я заметил огромных животных; они были запряжены в лафеты орудий и армейские фургоны того же типа, как у зани. Животные стояли на одной стороне поля, позади толпы. Теперь же их погнали к кораблю и подвели настолько близко, насколько удалось погонщикам. И животные, и люди явно опасались незнакомого летающего предмета.
