— Серебра по весу скопили столько-то, золота столько-то, — неспешно говорила Ольга. — Пасечникам две пищали пришлось обещать и кирпича пять подвод. За это вернут три подводы леса, еще пришлют своих, скотину и птицу проверить. Много птицы с ядом, жрать нельзя… Две брюхатых черных свиньи покупаем. Пасечники говорят — вроде в прошлых пометах уродов не было. Еще семена принесут, толстой картошкой тот горелый участок засеем, что по весне ровняли. Бог даст, с того года покупать не будем, сами продавать начнем.
— Ох, хорошо, наконец-то! — оживились мужики.
— У химиков дегтя взяли сто кило. Мальцов пришли мне, дьякон, чтоб до дождей дыры законопатить. Мыла черного взяли сто кило, еще двести заказали. Мыла елового взяли двести кило. Скипидару елового — двести литров. У пасечников меду взяли триста кило взапас да воску пятьдесят. Ягод сушеных — полтонны набрали, еще вдвое больше купим. У нео с пасеки соли двести кило взяли, шкур кабаньих — шестьдесят, туровых — восемь. Шкур с мелкого зверья — сотни три, еще не считали, чистим пока…
Я маленько задумался. Очнулся, когда Ольга про маркитантов вспомнила:
— К маркитантам караван с севера пришел, с другой ихней базы. Бензин просили, солярку тоже. Мы просили фенакодусов в обмен — не дают. Так мы им в бензине тоже отказали, самим надо. Еще им труба нужна, тонкая, толстая, любая. Денег предлагали, но я сказала — коней, тура давайте или коров. Серебром не возьмем.
— Верно, правильно, — кивали инженеры. — Совсем эти торгаши обнаглели! Эх, дьякон, собраться бы всем миром, тряхануть их склады, а?
Батя сделал вид, что не слышит.
— Ты, дьякон, за рыбу спрашивал, чего мы за рыбой не ходим? — вздохнула Ольга. — С рыбой что-то беда. В затонах добрая, собаки нюхали, и пасечник проверял. А то, что с Берега рыбаки наловили, — все в костер пошло.
— Как так?! — зашумели мужики. — Коням бы отдала, те все пожрут!
— А ну, тихо все! — привстал дьякон Назар.
— Болезнь в реке, — мрачно глянула Ольга. — То есть, то нет. То дохнет рыба, то хорошая идет. Где-то выше нас по течению болезнь. Может, за Кольцевым рубежом?..
Отец поглядел на меня. Задумчиво так. Я сразу вспомнил того био незнакомого, могильщика, как его трясло. Неужто от них, сволочей, зараза ползет?
— Маркитанты будут руки крутить, — берегиня говорила и била пальцем по столу, и звякали на руках да на шее ее монетки древние. — Попомни, дьякон, не давай спуску басурманам. Хотят всю торговлю Чаговскую под себя подмять. Если мы начнем за кажной гайкой на базар бегать, тут и конец нашему с Автобазой братству.
Зашумели все маленько.
— Точно, так и есть! Они твердят, что все на базар везти надо, что нельзя промеж собой меняться!
— Пасечники тоже жаловались! Им Хасан обещал семян привезти. Привез, да цену втрое заломил. За то, что железо у нас наменяли!
Дьякон Назар после берегини еще троих выслушал. Я на отца дивился, я б так не смог. Он всякий раз совета у людей спрашивал, как лучше поступать. И всякий раз говорил — вот, мол, сделаем, как Лука предложил или как Иван предложил. Будто сам и ни при чем, ага.
— Гостям самовар поставили? Ну, зовите сюда, — махнул дьякон, когда с тайными делами покончили.
Старших лаборантов тут хорошо знали. Явились двое дедов, оба в химической одеже. Плетеная такая, навроде тканей, что вокруг труб намотаны. Не рвется, не гниет, у нас все такой завидуют. После вошли двое маркитантов — Рустем и Хасан. С Хасаном я до того маленько знаком был, к нему Дырка непутевый в приказчики нанимался. Хасан — богатый, красивый, да не по-нашенски. Черный, с усами, и глаза черные, и руки волосатые.
Одеты оба чудно, блестит на них, и пуговки блестят, и штаны узорами блестят. Голова сказывал — маркитанты тряпки в музеях собирают. Не сгорели где-то в Москве такие дома — музеи, в которые люди до войны всякие вещи сносили, старые, но красивые. Я чо думаю — ну какой дурак понесет в эту самую музею свои штаны или куртку? Ну снесу я туда, к примеру, а сам в чем ходить буду?
— Десятник Твердислав! — вызвал меня батя.
Вышел я да рассказал все как было. Про серу, про вонючек, про то, как Гаврю убили, — понятное дело, трепать языком не стал. Зато про био, и про кладбище, и про могильники, что знал от Головы, все выложил.
— Вот такие пироги, — хлопнул по столу батя. — Это третий раз. До того видели, как паук ихний в земле нору рыл. Прежде за ними такого не водилось, чтобы землю рыть. С Автобазой мы уже обсудили. У Факела мнение такое. Всем миром надо браться. Могильщиков добивать надо, пока они не напали. И новую полосу обороны на юге ставить. Одни мы не справимся.
— За рэкой тоже био ходят, — лениво сказал Хасан. — Этих тронешь, те прыбегут. Да и чем ви их тронете? Мартирами своими пугать будэте, а?
Хасан всегда говорит лениво. И соломинку вечно жует. Так и вбил бы ему нос в щеки!
— А хоть бы и мортирами, — поднял голову командир охотников. — Или ты забыл, Хасан, кто поганых био с Чагино отогнал? Факельщики и отогнали. Одного в яму заманили, другой еще раньше в гнойник провалился, третьего из огнеметов пожгли, да еще паука в плен взяли.
— Ви его не сожгли, — фыркнул Рустем. — Он сам ушел и ваших убил много. А те, кто кружат южнее, ви с ними дэл не имели.
— Могильщики жрут трупы, ковыряют ядовитую землю, — терпеливо напомнил батя. — Или вы забыли, как вся рыба брюхом кверху плавала?
— Рыбу из реки в любом разе кушать неразумно, — проскрипел вдруг один из лаборантов. — Я вам сто раз повторял — выше по течению, за Внешним радиусом, в реку химия какая-то стекает. По весне течет, когда паводок.
— Видать, там тоже берег размывает, — крякнул дядька Прохор.
— А что нам жрать-то? — злобно так спросил кто-то. — Маркитантам вон сколько денег предлагали, чтоб нам коров еще пригнать. Так нет же, не хотят делиться!
— Да они вообще только о себе думают, — поддакнул командир патрульной роты.
Хасан стал красный. Рустем улыбался криво, нехорошо так. Я помалкивал, ясное дело, только слушал. Нескладно как-то разговор пошел.
— Тихо, тихо, не об том речь, — вступился батя. — Слыхали, что десятник доложил? Всем худо будет, если могильщики до свинцовых бункеров доберутся. Им топливо нужно. Сами не заболеют, так всю округу заразят.
— Наши драться против био нэ пойдут, мы заставить нэ можем, — улыбаясь, сказал Рустем.
— Ви видели только адин бункер, и то пустой, — напомнил Хасан. — Ви можете туда посылать людей, проверить, а?
— На кладбище? — поднял брови батя. — На смерть послать?
— На кладбище, дьякон, — Хасан выплюнул соломинку, вставил в рот другую. — Чтоби по берегу прошли. Может, нэт там ничего. А если найдут вскрытый магильник, пусть принесут аттуда земли. А ми заплатим. Серебром заплатим, по весу. Сколько зэмли, столько серебра.
