Смешно, но она до сих пор не задавала этого вопроса. Просто само по себе подразумевалось, что мы этой самой Европы как-то достигнем, а как именно — уже вроде и не очень важно. Ни разу ещё не спросила, хотя я на её месте уже всю душу бы вымотал вопросами.
— Отправимся в Техас на машине, а там попытаемся попасть на судно до Роттердама, — ответил я. — Считай, почти к тебе домой. И поплывем.
— А отсюда ещё ходят суда? — поразилась она. — Мне кажется, что уже любая жизнь закончилась, кроме той, что мы ведём.
Она кивнула головой куда-то назад, в сторону покинутого нами лагеря.
— Должны ходить, — задумчиво ответил я. — Из-за военного положения их не выпускали из портов, а мертвецам попасть на борт невозможно, как мне кажется. Борта высокие, вокруг вода, запас пищи есть. А затем они наверняка отправятся по домам.
— Вот как… — задумалась она.
Ага, вот так. Вот так я и предполагаю. По логике. Но тут один моментик — логика с жизнью идут подчас очень разными дорогами и в разных направлениях, и для житейского применения она, прямо говоря, не обязательна. Так что полностью полагаться на то, что нам гарантированно удастся попасть на судно, никак нельзя. Нужны запасные варианты. Ой как нужны…
От размышлений меня отвлёк Джефф, стукнувший по крыше несколько раз. Я притормозил, выглянул из окна.
— Здесь постреляем, — сказал он, указав на вытянутую долину между двумя невысокими, осыпающимися по склонам хребтами. — Ты патронами запасся?
27 марта, вторник, день
Округ Юма, Аризона, США
Дрика при первом уроке стрельбы воображения не поразила, но и плохого сказать о ней было нечего. Сначала пугалась выстрелов, щурилась и часто моргала, потом немного втянулась. А через час уже стала попадать в самодельные мишени из картонных коробок. На десяти метрах из пистолета, на полусотне — из «хеклера». Для мертвяка меткость пока недостаточная — тому надо в лоб целить или куда-то около, но в человека должна попадать. Ещё учить надо, но, по крайней мере, труды пойдут не впустую.
Отстреляла она магазин из «штайра» с оптикой — и в этом мне понравилась куда больше. На двух сотнях ярдов пули шли очень даже кучно. Сказалось то, что руки у Дрики слабые для удержания оружия на весу, а из положения лёжа и с упора, с сошек — начал выручать глазомер художника. Моторика ведь мышечная у стрелка и художника похожа на самом деле, глаз — рука, поставить точку не промахнувшись и выставить прицельную марку, остановив в нужном месте. Затем подумал и пришёл к решению, что сегодня же заставлю Дрику тренировать руки, причём активно. Не годится так: пусть хоть с гантелями занимается.
Сам я тоже немного пострелял из этой винтовки и остался вполне доволен ею как лёгкой снайперкой. Кучность была вполне терпимая, стрелять было легко. Случись чего — и с пары сотен метров я легко ухлопал бы любого зомби, возникни такая необходимость. В завершение пострелял из «зига» с полуторакратным «акогом». И этот прицел мне очень понравился — целиться двумя глазами не мешает, наведение на цель мгновенное, почти как с «холосайтом», но меткость растёт. Полезная штука. Правда, после этого сразу же вернул на место «холосайт», а полуторакратник решил переставить на запасную М-4. Пусть будет — так и нашим, и вашим получится.
Затем Джефф, пристально наблюдавший за нашими упражнениями, да ещё и учивший Дрику, сказал:
— У девочки неплохо для первого раза: есть глазомер, только надо руки тренировать. И со спуском пистолетным заниматься целыми днями — целиться в камешки. А теперь поехали. Нечего время терять.
И наша «боевая» «тойота», повиляв между холмами, за которыми мы прятались, вновь выкатила на дорогу, буксанув в пологом кювете и поднимая за собой шлейф густой жёлтой пыли. Джефф, кстати, в салон теперь залез, а Дрика перебралась на тесноватое заднее сиденье полуторной кабины. Впрочем, она там вполне нормально пристроилась при своей хрупкости и гибкости — это мне с моими габаритами там не повернуться.
Ехали настороженно, постоянно оглядываясь. С одной стороны, здесь простор для маневра — поля кругом, а с другой… единственное укрытие — холмы, но нас от них отделил узкий оросительный канал с водой, через который только пешком можно перебраться. А с противоположной же стороны на все обозримое пространство тянулась плоская, как стол, равнина, разделённая на аккуратные прямоугольники полей. Изредка встречались фермерские домики, выглядевшие безлюдными и брошенными, но это в основном были времянки, сами фермы находились в других местах.
Дорога сначала прилежно повторяла конфигурацию оросительного канала, тянущегося вдоль холмов, затем ей это надоело, и она вдруг выпрямилась, повела нас в поля, прямая как стрела, но, словно застеснявшись такого порыва, резко свернула вправо, снова прижавшись к холмам и старательно повторяя их очертания.
Впереди показалась развилка, наш пыльный просёлок упирался в узкое асфальтированное шоссе, ведущее на север, в глубину гигантского полигона, который тянулся справа от нас, за той самой линией холмов.
— По девяносто пятому поедем, до поворота на Империал Дам, — сказал Джефф, выворачивая руль.
Пикап слегка подпрыгнул, вывалившись на асфальт, а затем начал разгоняться, быстро потеряв пыльный хвост, волочившийся за ним, пока его колеса месили пыль грунтовки.
— Может, был смысл поехать вдоль канала? — спросил я. — Выше вероятность, что увидим что-то интересное. Люди будут тянуться к воде.
— А мы так возвращаться будем, — ответил он. — Здесь по пути две территории полигона, хочу в них заглянуть. Охрана здесь частная, можно встретить знакомых.
— А что за компания охраняет полигон? — заинтересовался я.
— Они напрямую охранников нанимают, подчинены полигонному начальству, — ответил Джефф. — А вот главным над ними мой приятель — раньше вместе работали инструкторами.
— Это у национальных гвардейцев? — уточнил я.
— Точно.
Шоссе тянулось меж двух гряд невысоких холмов, местами заросших жёлтым кустарником и травой. В своё время, когда в этих краях копали что каналы, что места под прокладку шоссе, никто вывозом грунта особо не заморачивался — зачем его вообще вывозить в пустыне? Его вываливали рядом неряшливыми насыпями, которые постепенно зарастали скудной пустынной растительностью и прекрасно исполняли роль дополнительной защиты от наносов песка.
Но это в мирное время, а сейчас такая картина напрягала: видимость с дороги была ограничена буквально десятком мест в каждую сторону, а сама дорога была прямой, как натянутая верёвка, и устроить на ней засаду так просто, что с такой задачей справился бы и младенец. Ни обнаружить заранее, не сманеврировать, ни укрыться. Беда, да и только.
