тоже остановился и тяжело застонал. Прижал ладонь к раненому плечу, а второй рукой схватился за древко стрелы в груди. Снова взвыл, как забиваемый на скотобойне бык.
Боль не давала сосредоточиться, не говоря уже о том, чтобы попытаться применить обезболивающее заклинание. Боль сводила с ума. Боль стала вездесущей и бесконечной. Теперь Йов кричал во весь голос и корчился, загребая пальцами пыль и грязь с земли. Краем глаза он заметил, что девочка упала на колени, схватившись за голову. Он плохо соображал, но в тех уголках сознания, которые еще не пропитались болью, отчетливо билась мысль: это все проделки Исграминот. Тварь из иного мира хочет уничтожить их всех, используя их же чувства. И еще сквозь марево боли он видел, как Девана снова достает стрелу из колчана и накладывает на тетиву. Но теперь ни Йов, ни Ибрагил, ни сами фантомы не смогут помешать ей.
А еще ученик магистра увидел, что женщина направила лук на него. И где-то в глубине души даже ощутил грустную радость, что вот уже скоро все это, наконец, закончится. Стрела вонзится ему в грудь или в горло, а может, и в глаз, и разум его быстро померкнет, а вместе с тем в небытие уйдет и боль.
Глава двадцать восьмая. Исграминот
Единый Океан, остров Околос.
17-ый день месяца Заката Солнца.
2891 г. от ЯБТ.
Рассудок вернулся к Морку так же внезапно, как и несколькими минутами ранее покинул его. Глаза ассасина открылись и чуть сощурились. Голова словно была наполнена камнями, а в теле царила слабость. Мир вокруг звенел, а воздух подрагивал, как во время зноя.
Он плохо помнил, что произошло с ним, но явственно ощущал, что разум и тело кто-то — или что-то — как следует встряхнул. И еще он чувствовал утрату печати ведьмы. Предсказание старухи, которое он тогда, восемь лет назад, посчитал полной глупостью, сбылось.
Он вспомнил все. Слово в слово.
«Ты помог мне, и за это я тебя вознагражу. Ни золотом, ни добром, ни даром. Я дам тебе кое-что более ценное. Прими печать мою, на коже выжженную, на крови замешанную, на костях вырезанную. Станет она твоим спасением от смерти страшной, душу убережет твою измученную. Не сейчас и не завтра, но придет время, и она поможет тебе».
Морк понимал, что ведьма наложила на него какое-то особое заклятие-оберег, но как оно работало, и когда должно было сработать, не знал. В дополнение он лишь услышал, что эта таинственная печать защитит его от «чар лютых и чужих» и что сработает лишь единожды, а больше по заверениям старухи, и не понадобится.
И теперь он понял, что момент настал. Заклятие-оберег сработало. Морк больше не чувствовал его давящего влияния, к которому он, надо признать, давно привык. Оно слетело с него как шляпа на сильном ветру.
Он встал и выпрямился в полный рост. Звон стал сильнее, и еще сквозь него он слышал шепот, но шепот тихий, ненавязчивый. И тут он вспомнил, что с ним произошло несколькими минутами ранее. Он видел и ощущал то, чего никак не могло быть в реальности. Во всяком случае, ни здесь и ни сейчас. Значит, его сознанием кто-то манипулировал. Он наткнулся взглядом на бесформенное нечто, одновременно похожее и на сферу, и на облако, и все вопросы отпали.
Дак лежал на земле без сознания. Йов полулежал у колонны, держась за ногу, из которой торчала стрела. Ибрагил в нескольких шагах от него облокотился на колено, словно молясь своим волотским божкам. Рядом со сферой стояла Девана с луком, на тетиву которого была наложена стрела. Подле женщины, на коленях, сидела Айлин. Ладонями она стискивала виски и, похоже, рыдала во весь голос.
Картина перед Морком вырисовывалась весьма странная, однако, он все понял. Инстинкт сработал моментально.
Ловким слаженным движением он выхватил из чехла арбалет, сбросил предохранительный рычажок и нажал на спусковой крючок. Болт вонзился в правое запястье Лесной Феи.
Женщина вскрикнула, лук в ее руках дернулся, стрела ударила в колонну, у которой сидел чародей.
— Морк!.. Убей ее!.. Убей Девану! — услышал он надрывный голос Йова. Стиснув зубы, словно оn едва переносимой боли, он выплевывал слова с таким трудом, будто это были не слова, а булыжники. — Она… одержима… этой тварью… и не остановится.
Лесная Фея ругнулась, схватилась за конец болта и вытащила его из запястья, даже не поморщившись. Кровь потекла тонкой струйкой по руке, закапала на землю.
Ассасин быстро перезарядил арбалет и направил на Девану. Его личный кодекс чести запрещал причинять вред женщинам и детям, но сейчас он не видел выхода. Если она не остановится, ему ничего другого не останется, как выпустить в нее болт.
Рука его дрожала, ноги подкашивались от странной слабости, в голове звенело и гудело. Хотя все эти ощущения постепенно ослабевали, чувствовал себя ассасин не лучшим образом.
— Ты — убийца! — процедила с ненавистью Девана, присела и вытащила из сапога кинжал. Не сводя с Морка пристального взгляда, двинулась ему навстречу.
С секунду он стоял неподвижно, а потом направил арбалет в сторону сферы и нажал на спусковой крючок. Болт вошел в ее бесформенное «тело», и звон в голове ассасина взорвался тысячью колокольчиков. Йов и Ибрагил закричали еще громче, Девана замерла, схватилась за голову и поморщилась. Айлин тоже дернулась, словно от сильного толчка. Существо отреагировало на удар: ощутило урон и мгновенно передало его всем, с кем было связано. Оно способно испытывать боль, а значит, его можно убить.
Морк снова перезарядил арбалет и выстрелил в сферу. Эффект тот же, только теперь Девана выкрикнула:
— Нет! Перестань! Ты делаешь всем больно!
Неужели она начала приходить в себя?
— Уничтожь эту тварь, Морк! — прокричал чародей. — Стреляй еще! Плевать на нас, убей ее!
Ассасин снова перезарядил оружие, направил на сферу, как вдруг рядом грохнуло, и арбалет вырвало из рук, раздробив его в щепки. Руку зажгло болью, словно он только что опустил ее в кипяток. Наемный убийца развернулся и
