— Арбаз прав, Ульв, — Аррис в свою очередь положил другу на плечо руку. — Мордашка у неё смазливая, но ты вспомни, как её шайка заклятия накладывала.
— С нами пусть останется, — выпалил Арбаз. — Под приглядом, значит. Гаррат не обрадуется, коли мы её тут бросим. Таких дел натворит, что нам же потом и расхлёбывать. А уж сколько народу положит!..
Гелерра давала соратникам выговориться. Она никуда не спешила. Оставлять тут маленькую колдунью со всем её очень даже злым и действенным арсеналом и впрямь никуда не годилось.
— А следить за ней постоянно ты станешь, Арбаз? И уверен, что уследишь? — холодно поинтересовался Ульвейн, скрещивая руки на груди. — С её-то способностями? Аэтерос не обрадуется также и тому, что мы дали наложить на себя чары, словно дети.
— Мы проследим, — ухмыльнулся в бороду Арбаз. — Она у нас и комара не обидит.
Конечно, тащить с собой колдунью из вражеской армии, пусть даже и разбитой, гарпии вовсе не хотелось. Однако гном прав — скольких она успеет убить или замучить, прежде чем встретит кого-то более сильного?
— Растолкуй ей, Репах. Скажи, что она расстанется с жизнью в тот же миг, когда попытается прибегнуть к магии.
Радужный змей уставился в глаза вздрогнувшей колдунье, для верности ещё и прошипев ей что-то прямо в лицо. Та опустила глаза и торопливо закивала.
— Ага, по крайней мере, сможет «да» и «нет» отвечать, — удовлетворённо заявил Арбаз.
Оба тёмных эльфа взирали на гнома безо всякого удовольствия. Происходящее им явно не нравилось.
— Абещщщает, — прошипел змей, выслушав безмолвный ответ Орши.
— Правильно, куда ж ей ещё-то деваться? — пожал плечами Арбаз. — Ничего, мелкая, мы дурь-то у тебя из головы вышибем…
— Это как же? — ледяным тоном осведомился Ульвейн.
— Посредством гномояда! — рявкнул гном. — От него всё зло из мыслей улетучивается, вся грязнота смывается!
— Смывается. Ну-ну. Как хочешь, Арбаз, ты нас с Аррисом из Мельина вытаскивал, и за то мы тебе вечно признательны, но сейчас ты что-то не то затеял. Как есть не то.
— Довольно! — подняла руку Гелерра. — Арбаз не мальчишка. Он за неё отвечает. А нам пора. Учитель должен узнать о случившемся.
* * *
— Гелерра?
Высокий и тонкий эльф застыл изваянием на самой границе света и тьмы, и сам словно ни свет и ни тьма.
— Аррис?
— Не спишь? — Тёмный эльф слитным, неразличимым движением опустился на пятки подле гарпии.
— Спала. Теперь нет, — отозвалась та. — Что случилось? Зачем будил? Нет же никакой тревоги…
— Тревоги нет, потому и будил, — ответил Аррис. Тонкие и на вид даже хрупкие пальцы — если не знать, на что они способны в бою — беспокойно сжимались и разжимались на рукояти кинжала. От эльфа едва ощутимо пахло лесом, несмотря на все усилия сородичей Арриса отрицать всякое родство с эльфами светлыми.
— Что не так, друг? — встревожилась Гелерра, приподнимаясь с походного одеяла и стыдливо запахиваясь в крылья.
— Сегодня опять была хвала. Слишком много хвалы.
Гелерра смешалась. Честно признаться, на миг адате показалось, что тёмный эльф явился к ней совсем не для того, чтобы говорить о «хвале» — надо понимать, о «хвале Аэтеросу».
— Мы словно дети малые, — продолжал тем временем Аррис. — Разве этого достоин Аэтерос?
— Ну… — Гелерра пыталась собраться с мыслями. — Многие, да, благодарят Учителя. Хотя и не все, и не это главное…
— Но это есть, — настаивал эльф.
— Есть. И… пусть будет, — по-прежнему ничего не понимала гарпия, — у нас никого ни к чему не принуждают. Кому-то от этой «хвалы» легче станет — и прекрасно! Что тебя так тревожит?
— Не прославление нужно, — одними губами, едва слышно сказал Аррис. — Не хвала, Гели!
— Мы и не прославляем особо, — та пожала плечами. — Ниц никто не падает, на колени не бухается, лбом в землю не бьётся. А если кто хочет благодарность высказать…
— Вот! Вот оно! — вскинулся собеседник гарпии. — Благодарность!
— А что ж, её совсем быть не должно, что ли? — окончательно растерялась Гелерра. — Запретить, что ли, надо? Аррис, здрав ли ты? Может, тебе вчера в бою по головушке камнем угодили?
— Не смейся, Гели.
— Да не смеюсь я! Тревожусь, что с тобой не так что-то!
— Со мной… — грустно усмехнулся тёмный эльф. — Со мной всё так. Рука не ослабла, глаз целиться умеет по-прежнему. Ничего не изменилось — внешне.
— А внутренне?
— А внутренне — да, Гели. — Аррис вновь взял её за руку. — Вот ты там, у костра, что делала?
— Как это «что делала»?
— Пела хвалу Аэтеросу? Ведь нет же?
— Не пела… Он ведь этого не любит, забыл? Я просто… просто… думала о нём, устремлялась мыслью к нему, представляла себе его долг, его ношу… Благодарила тоже, но ведь есть за что, Аррис, разве не так? Разве не стали мы все теми, кто мы есть, по благой лишь воле Аэтероса?
— Мы стали теми, кто мы есть, по своей лишь собственной воле, Гели, — в голосе тёмного эльфа зазвучала сталь.
— В-верно… но ведь без него, без Учителя… разве открылась бы нам Межреальность? Разве постигли бы мы все те тайны, что теперь открыты нам? Разве поняли бы мы, за что надлежит сражаться и что хранить?
— Того никто и не отрицает, — кивнул Аррис. — И верно, мы устремляемся мыслями к Аэтеросу, стараемся прикоснуться к… к тому неведомому, что рядом с ним и за ним…
— Непонятно ты говоришь что-то, — покачала головой гарпия. — Учитель наш мудр и добр. Он не терпит зряшных похвал, ему чужды лесть и подхалимство. Сколько он бился, чтобы перед ним не преклоняли колени, не приплетали к имени его всяческие дурацкие титулы, кроме лишь одного — «Познавший Тьму»? Но что дурного, если кто-то и скажет «хвала Хедину»? Я так говорю, да и у тебя тоже случается… Так потому ты ко мне и пришёл? Что неправильно будет Учителю хвалы возглашать? Так ведь оно…
— Я понял, — перебил Аррис, облизнув пересохшие губы. Грудь эльфа часто вздымалась, тонкие пальцы сжались в кулаки. — Не сердись. — Он примирительно коснулся её плеча. — Учителю наши хвалы не нужны, это верно. А то… до многого дойти можно. Вот знавал я один дикий народ — жили те на острове с огнедышащей горой, шло от той горы тепло, поля зеленели, сады цвели. Так те островитяне только и делали, что горе хвалы возглашали — что она им что-то «даёт». Мы вот тоже — за «подарки» благодарствия возносим. Разве в этом дело, Гели?
— Да не возносим мы ничего! — не выдержала адата. — Самую лишь малость, просто от признательности! Разве ж похожи мы на тех же варваров, огненной горе молившихся?
— И непохожи, и похожи, Гели. Главное ведь — чтобы не стали мы, тому дикому племени уподобившись, и впрямь одни лишь хвалы петь или там гимны слагать. Совсем другое требуется от нас, совсем другое!
