управлять, как управлял вами ваш босс, – продолжил я, чувствуя себя разбитым дребезжащим корытом, но подпитываясь от приятного ощущения злорадства, – а ведь каждому школьнику известно: делить на ноль – нельзя…
– Слушай, Моррисон, хватит нести чепуху! – потребовал Парвиз. – Ты не в состоянии мне помешать…
– А я в состоянии, брат, – раздался глубокий грудной женский голос, и рядом с призрачным глазом Рака на линзе круглого окна появилась черная круглая дыра. Она выглядела бездонно черной даже на фоне ночного неба!
– Анехита? Сестра? – С высоты потолка на мир взирал удивленный взгляд Бога.
– Да, это я, брат Удачливый, – ответила черная дыра, – я внимательно следила за твоими действиями, и Большой Круг решил вмешаться. Ты нарушил наш договор…
– Что за ерунда? – возмутился Парвиз. – Я?! Да я как раз приступил к его исполнению!
– Только с собой в главной роли, – парировала Анехита, – а это как раз и есть нарушение договора.
– Да с чего ты взяла?! – пыталось оправдываться древнее божество.
– На запросы ты не отвечал, – продолжил голос богини, – разбередил Купол и всех смертных, как муравейник. Не посоветовавшись с Большим Кругом, избрал не самый удачный способ действий. И в результате затеял свою игру! Думаешь, все забыли, как ты подговорил Ятима убить аватар Фуада? Ты не любишь работать совместно, ты любишь быть главным, но все делать чужими руками. А мы надеялись, что ты изменился…
– Что со мной происходит? – Голос Парвиза начал слабеть.
– Есть такое интересное явление, которое называется «интерференция» [23], – насмешливо ответила богиня, – а у любого Купола есть точка фокуса… Я подсказала смертным, как и где поставить отражатель и на какую частоту отражения его настроить, чтобы погасить частоту твоего сигнала: представляю себе, чего бы ты наворотил, записав свое «Я» на силовое поле Купола!
– Ты все знал, Моррисон, – из последних сил выкрикнул Парвиз, – предатель!
– Да, я вас с удовольствием предал, – согласился я, – я тянул время, сколько мог, чтобы наши люди успели настроить установку в центре фокуса. Ну так и вы, господин бог, тоже, знаете ли, не сильно брезговали методами принуждения и предательством… Вон как взбодрили наших недобитых «люци», возомнивших себя новыми победителями… А похищать Алису – это была главная ошибка. Любовь, как вы неверно себе представляете, это не половое влечение самца к самке – это точка зрения на окружающий мир. Не все действия человека можно просчитать заранее, даже будучи Древним и способным переиграть сотню гениальных шахматистов.
– Не могу не согласиться с этим смертным, – поддержал меня голос богини, – гордыня рождает неучтенный фактор. Системная ошибка, брат!
– А от тебя я такого не ожидал, сестра… – голос бывшего Нуля становился все тише. – Что со мной теперь будет?
– Сейчас ты исчезнешь, – равнодушно произнесла Анехита, – и проснешься уже в Чертоге, в резервном хранилище. И не будешь помнить последние двести лет…
– Я вам отомщу! Я вернусь… я найду способ… – Из-под потолка раздавался уже просто громкий шепот, разлетающийся эхом по огромному залу.
– Мы запишем в твое «Я» другие воспоминания, брат, – продолжила Анехита почти ласково, – и ты возродишься новым, чистым, не знающим опасных соблазнов и черных мыслей!
– Не-э-э-эт… – прошелестел Парвиз. – Это насилие-э-э…
А может, это просто шум ветра под потолком?!
– Ну, вот и все: равновесие восстановлено, – произнесла богиня, – я благодарна тебе, смертный, за твою помощь! Мы наведем порядок в Чертоге, и как-нибудь я свяжусь с тобой и твоим профессором. Есть тема для разговора! Главное, мне следить за временем, а то отвлекусь, а ты за это время умрешь. Постоянно забываю о вашем ограниченном сроке жизни… Не жалеешь о потерянной возможности?
Как я понял, она имела ввиду обещание Парвиза выдать мне вечное тело: подслушивала!
– Если люди перестанут умирать, – ответил я, – они и жизнь ценить перестанут.
– Интересная формулировка мысли, – задумчиво произнесла черная дыра на линзе, – я обдумаю ее.
– Только не очень долго, великая богиня Равновесия, – улыбнулся я.
– Постараюсь, – мне показалось по интонации, что она улыбнулась, – а пока я восстановлю подачу энергии на башне, а перед этим выжгу всю артефактную дребедень, которую натащил сюда мой братец. Жалко, конечно, много тут ценного, но если это попадет в руки к вашим правителям, будет еще хуже.
– Абсолютно согласен с мудростью Великой, – ответил я искренне.
– Ох, Моррисон! – Богиня позволила себе хихикнуть. – Не льсти мне – ты же атеист!
– Кажется, мне придется пересмотреть мое мировоззрение. – Я снова улыбнулся.
– Прощай, человек, – сказала она, – точнее, до новой встречи…
– До свидания! – сказал я.
Внезапно рядом со мной послышался скрип и лязг: железный болван, который так и сидел за столом, пришел в движение. Он дернулся, выгнулся, словно бы у него начались спазмы.
Я даже немного струхнул и встал из-за стола, с трудом опираясь о столешницу.
Неожиданно из робота посыпались искры и повалил дым. С лязгом упав на пол, он несколько раз дернулся и затих.
И вот в кромешной темноте начали сами собой вспыхивать различные предметы, озаряя на несколько секунд все вокруг бледными отсветами. Раздавался электрический треск, хлопки, летели искры и пахло паленым… чем-то паленым, но каким-то неприятно химическим, что ли… последней вспыхнула «камера» «угленя»… И наконец, под потолком вспыхнул свет…
Вместо сцены был грубо сколоченный из пластиковых ящиков подиум. Стол был круглый, но с обшарпанной поверхностью, без всякого колеса, разбитого на секторы. Возвышались стойки с горелой аппаратурой и десятки треснувших визоров, линза на потолке закрылась.
– Эй, Хранитель, ты тут? – произнес я в тишине голосом умирающего.
Но тишина продолжала обволакивать меня.
– Да и Хиус тебе в глотку, – проворчал я, – резервное питание это тебе не выпендреж! Это, знаешь ли…
Я не нашелся, что сказать: мой голос жутковато звучал в звенящей прогорклой тишине.
Коробка с Алисой стояла на двух металлических табуретах, и никакого конфетти на полу: все обман – иллюзия.
Пилы на коробке тоже не было.
Я, шатаясь, подошел к коробке, потянул за крышку, которая легко поддалась. Сердце мое гулко стучало в ушах.
Возможно, Парвиз мог убить Алису, но теперь его арты перестали действовать, и «Барбакан» снова стал обычным объектом, памятником глубокой древности…
Я открыл крышку и увидел Алису – она лежала, как в футляре, обитом бархатом, словно в гробу, и на лице ее не было ни кровинки…
Но это не была трупная сине-серая бледность покойника, у которого начался процесс свертывания крови в сосудах. Это было глубокое бессознательное состояние.
Великий Зодиак – какая же она красивая… моя Алиса.
Я встал на колено и, наклонившись, приложил ухо к ее груди. Грудь была прохладной, но я уловил тихий, немного замедленный пульс! Хвала Богам! Да – живая…
Запах ее ландышевых духов был едва уловим, но я вдохнул полной грудью, а потом легонько прикоснулся губами к ее губам, но
