— Да ерунда, — отмахнулся я. — Если бы ты тогда не поднялся…
— Не ерунда, — серьезно посмотрел он на меня. — Не пришел бы ты, мне никто подняться бы не дал. Награда будет более, чем щедрой. Ты, пожалуйста, не отказывайся. А лучше сам скажи, чего хочешь.
— Дельфинарий рядом с домом пристроите? — На такой искус сложно было не поддаться. — И секретный ход от дома к школе?
— М-м…
— Ой, да забудь, — махнул я рукой.
— Нет, ну тут просто со специалистами советоваться надо. — Возмутился он.
— Просто спаси меня как-нибудь, и в расчете, — серьезно посмотрел я на него.
А он кивнул, понимая.
Не все же мне будет везти. И не всегда над головой в небесах будет мое отражение.
— Просьба будет, — замялся он слегка. — Ты про медведя — никому, ладно?
— Это само собой, — понимающе кивнул я.
— Даже обсуждать это нельзя, в том числе со мной. — Строго добавил он и тут же смягчился. — Если какие вопросы остались, то давай сразу отвечу, чтобы потом не вспоминать.
— Слушай, — пристально посмотрел я на него, ведомый озарением и надеждой. — А у тебя есть брат?
— Нет.
— А тебя из цирка не похищали лет пять назад?
— Нет. — Поскучнел лицом Артем.
— А ты покатаешь меня на себе?
— Нет.
— Блин, — вздохнул я грустно.
— Что, все? — Недоуменно уточнил друг. — Больше нет вопросов? А как же «есть ли у тебя блохи»?
— Ну ты же приличный медведь, как я о тебе такое подумать могу, — возмутился я. — Слушай… Давай лучше так: мне надо что-то знать действительно важное, о чем я не спросил?
— Хм… — Задумался Артем. — В Серебряный заповедник не ходи. Там дедушка.
— Огромный медведь, наверное? — Спросил я благоговейно.
— Да, — с гордостью приподнял он подбородок.
— А он меня покатает?
— Нет.
— Слушай, ну ты же не можешь знать точно, — рационально рассудил я.
— Стоп! — Занервничал Артем. — Ладно, я тебя покатаю, если ты пообещаешь не лезть к дедушке! Он, знаешь ли, мне дорог! Только пять минут!
— Ну, ты ведь всяко меньше его будешь… Вот если десять…
— Максим!
— Ладно, — миролюбиво поднял я руки. — Слушай, а вот еще вопрос. Помнишь, мы встретились? Там еще двое в тебя желудями кидались.
— В парке-то?
— Да. Понимаю, что твоему медведю это не нравилось. А как к этому относился княжеский сын? — Осторожно, чтобы не обидеть, поинтересовался я. — Ведь они вырастут и узнают.
Все-таки, странно это. Я потому Артему сразу и не поверил про настоящую фамилию, там, на берегу реки возле бабушкиной деревни.
— Так ведь дети, — пожал он плечом, будто сам взрослый, вовсе не собираясь как-то волноваться. — Понимаешь, сейчас у них ничего нет, и они ни за что не отвечают. Вот когда вырастут и вступят в наследство, — проступил на его лице истинно медвежий оскал, — тогда и узнают.
— Ладно, пойду. Выздоравливай и приезжай быстрее.
— А Света зайдет?
— Она узнала про твое обещание слушаться соседку по парте, — замялся Артем. — Теперь пишет свод правил с кучей слов «нельзя».
— Посажу ее по правое плечо, — задумчиво кивнул я своим мыслям.
— И тебя не тревожит, что все это придется исполнять? — Недоуменно уточнил друг.
— У меня трехместная парта, — отмахнулся я. — И определенное влияние на ее левое крыло.
— Если так, то да, — задумчиво закивал Артем. — До встречи!
Дверь вновь закрывалась протяжно-долго. В самый последний миг взгляд уловил нечто, мелькнувшее в проеме — столь быстро, что вполне могло показаться.
Но затем на одеяло возле ног одним движением взлетел матерый котяра, посмотрел укоризненным взглядом и, важно вышагивая, подошел к лицу, ткнувшись в щеку носом.
— Машк, — не веря, осторожно провел я ладонью по мягкой шерстке.
Кот завалился мне на грудь и размеренно заурчал, перебирая лапами от удовольствия, чуть выпустив коготки.
— Ты как тут оказался, бродяга? — посмотрев на дверь, прикрыл я свое чудо одеялом.
Не зря сделал. Практически сразу в палату ворвалась медсестра и внимательно оглядела палату.
— Кота не видели? Барсиком зовут.
— Никаких Барсиков не знаем, — категорично ответил я, придерживая ворохнувшегося кота от побега.
— Извините за беспокойство. — закрылась вновь дверь.
— Пока тебя не было, нашел еще три пары рук, которые будут тебя очень осторожно и нежно гладить. — Обратился я к коту шепотом, а затем подтвердил в настороженное кошачье ухо. — Нет, хвост гарантированно не тронут. Еще у нас теперь есть свой подвал, глубокий и темный. Возможно, даже с мышами. И будет дельфин. Обычно он плавает в океане, но погостит у нас. Нет, его съесть нельзя, он очень большой. Но можно смотреть и мечтать, что съешь, когда вырастешь. Как видишь, я не терял времени зря.
Дверь еще раз открылась, на сей раз впуская знакомого доктора с абсолютно чужим человеком, одетым строго и весьма представительно — даже ботинки, и те блестели, не смотря на осень и слякоть за окном.
— Максим, мы принесли тебе одежду, — положил доктор пакет на край кровати. — Тебя хотят увидеть очень важные люди, пожалуйста, переоденься.
Незнакомец между тем обошел палату, внимательно заглянул в тумбы, под кроватью, свернул и развернул жалюзи и оценил вид из окна.
— Мы выйдем в коридор, — спохватился доктор, посчитав мое бездействие смущением.
Дождавшись закрытия двери, я осторожно поднялся, прислушиваясь к организму. Слегка попрыгал, поприседал, поймав легкое головокружение, которое, впрочем, быстро исчезло. Переоделся в принесенные джинсы свободного покроя, рубашку и бежевую кофту с кроссовками. Открыл окно, оценивая расстояние до земли. Затем отметил водосточную трубу у края окна.
Подхватил Машка, положил его себе на шею и перебрался с подоконника на внешнюю часть стены.
— Важные люди ждут нас дома, — буркнул я коту, согласно провибрировавшего мурчанием в шею.
Довольно быстро спустился вниз и вместе с группой людей покинул огороженную часть медицинского учреждения. Вышел на дорогу по шире, прикинул стороны света и побрел навстречу машинам, что должны были выезжать из города. Повезло не сразу, но примерно через час удалось остановить длинный грузовик с гербом княжества Шуйских у номера.
— Тебе куда? — Посмотрел водитель, оценивая внешний вид и кота на руках.
Ему было лет под пятьдесят, с поседевшими волосами и бороздами морщин на лбу. На плечах спортивный костюм, накинутый поверх серой футболки.
В салоне — легкий запах табака, маскируемый «елочкой», болтающейся у стекла. Таблички «Пустой» и «Вован», укрытые пачкой заполненных бумаг.
