…Свун-Игнациус вон Ларссен, барон и адмирал, умирал, распластавшись на досках капитанского мостика линейного корабля «Элиафант».
«Перерезать дюжину таможенников», вопреки прогнозам галейт-адмирала Кнута до Мартоша вон Бонара, оказалось не так уж легко.
Простреленная насквозь грудь уже и не болела. Адмиралом потихоньку начала овладевать тихая апатия.
Свейсландская эскадра, призванная разорить Архангелгород, разбита… Король Карл будет в ярости, но адмирал этого, конечно же, не увидит.
Сила свейсландского оружия! Где ты?!
Проклятые московцы расстреляли эскадру в узком месте из скрытых по берегам артиллерийских батарей. А ни один из многих шпионов свейсландских в земле московецкой о наличии таковых не докладывал!
Наибольшие повреждения получил шедший во главе каравана «Эльссунт». Досталось также и идущему в арьергарде «Херцогу Густавсу». Хотя он и не так сильно пострадал, как почти мгновенно затонувший «Эльссунт».
Фарватер Двайны, извилистый и неразведанный, не позволял маневрировать. Свейсцы бестолково сбились в кучу в кильватере тонущего «Эльссунта» и огрызались огнём всей палубной артиллерии. Одновременно старались отбуксировать притопленный удачными попаданиями береговых батарей «Густаве».
Но отчаянный ружейно-артиллерийский огонь свейсцев не остановил армады баркасов с абордажными командами, вынырнувшие из прибрежных зарослей и устремившиеся к потерявшей ход эскадре…
– О, глянь, старый! Небось, старшой местный…
Адмирал с трудом сфокусировал взгляд на склонившемся над ним человеком. Молодой парень, лет двадцати. Честное, открытое лицо.
– Ну чё, чурка? – спросил он на родном наречии адмирала. – Досыта ли похлебал на Росси-то?..
– Я-а-ах-х… – прохрипел адмирал непобедимой доселе эскадры. – А ты есть?..
Слова чужого языка, некогда от скуки изученного Свуном-Игнациусом в изгнании, комом вставали в пересохшем горле.
– Кто я есть, тебе, морда свейсская, знать не обязательно, – отрезал неожиданный собеседник. – А вот только думаю, что черепушка твоя будет писком моей коллекции… Сам подумай! Прославленный свейсландский адмирал Свун фон Лар… тьфу ты, вон Ларссен!
Адмирал закашлялся. На его губах пузырилась кровавая слюна.
– Аль, заканчивай с ним, – донёсся до затухающего сознания Ларссена сочный голос мужчины постарше. – Нам уже пора!
– Погодь, Золтан! Всё-таки историческая личность! Не хрен моржовый. Интересно же пару вопросов задать…
– Давай заканчивай! – Названный Золтаном с лёгкостью заколол абордажной саблей взлетевшего на мостик матроса. – Пора нам.
Затем с удивительным для его возраста проворством он уклонился от двух абордажных сабель свейсских кирасиров. Оба тут же полегли под его ответными молниеносными ударами.
– Ну, прощавай, адмирал! Приятно было познакомиться.
Молодой коротко взмахнул саблей, и голова заклятого врага россов, адмирала Свуна-Игнациуса вон Ларссена, отделилась от шеи…
Глава семнадцатая
БЕЙ, РЕЖЬ, КОЛИ!
Низкое свинцовое небо щедро посыпало снежной крупой неровные ряды людей, бредущих по Большой смоленской дороге. Обтрёпанные, голодные, смертельно уставшие вояки – остатки некогда блистательной армии Наполеона – еле передвигали ноги. После поражения им уже не оставалось ничего, как попытаться унести подобру-поздорову ноги из России. Но не получалось «подобру», а уж тем более «поздорову»…
Алчные когти мороза выхватывали из неровных колонн одного солдата за другим, не брезгуя и офицерами. Обмороженные, раненные, обессилевшие, они оставались умирать на обочинах. Отступающего неприятеля беспрестанно сопровождали. В состав «почётного» эскорта входили не только русские люди, горящие жаждой мести. За французами по пятам шли русские волки, добивавшие и съедавшие тех, кто не успел вовремя умереть.
Дорога позорного отступления вела мимо сожжённых лесов, заполненных трупами, разграбленных и опустошённых деревень, мимо полей, изрытых, вытоптанных и изгаженных… мимо поля у деревеньки Бородино. Снег милосердно укрывал общим саваном погибших, чьи трупы пролежали здесь непогребёнными более пятидесяти дней.
Огромный некрополь под открытым небом, с грудами, холмами, грядами трупов. На столь щедро накрытый стол явилось много желающих отведать дармового корма. Стаи объевшихся волков, тучи жирных птиц-падальщиков были теперь полноправными хозяевами поля близ Бородино, где обглоданные человеческие скелеты перемешались с остовами лошадей. Всё поле было вымощено мёртвыми телами, словно мостовая. Сейчас уже и не понять было, где и кто лежит… У каждого из них было имя, канувшее теперь в безучастную Лету. Французское, русское, итальянское, германское…
Не всем погибшим удалось забыться вечным сном, прижавшись к матери-земле. На центральном люнете, на вершинах батарейных укреплений, стояли, прижатые грудами трупов к парапетам, мертвецы, вперившие мутные взоры в небытие. Ветер трепал пёстрые лохмотья мундиров, и казалось, что застывшие стражи шевелятся, разминая окостеневшие члены…
Антуан Лангуа лежал в кустах, прислушиваясь к разговору двух вояк, греющихся около костра. Лютый холод пробирал до костей. Чтобы как-то согреться, француз напялил на себя всю одежду, какую смог снять с трупов, и теперь походил на многоцветный растрёпанный кочан капусты.
– У-у, какая холодрыга! Сейчас бы для внутреннего подогрева водочки… Но и каша сойдёт! Скорей бы пригото-о-овилась! – протягивая окоченевшие руки к котелку, весело булькавшему над пламенем, простонал молодой солдат. Его шинель, вылинявшая, простреленная и прожжённая, не защищала от резких порывов студёного ветра. – Дядь Иль, тебе не кажется, что иногда, когда очередная война почти безнадёжно проиграна… наша природа сама помогает нам одолеть врагов.
– Думаешь? А может, суть в том, что воевать надо уметь и для того, чтобы научиться, необходимо время… да и не всем дано! – возразил старший из двоих, чья одежда находилась в столь же плачевном состоянии. – Хотя, может, ты и прав. Пока люди учатся, природа… или всё-таки Бог?.. решает за них. И как только кто-то в очередной раз сунется к восславянам, так морозом его и прихлопнет, если мы сами вовремя не успеем.
– МЫ, говоришь? – Младший задрал голову вверх, словно пытаясь в низких, сыплющих снегом тучах, прочитать ответ; слизнул снежинку, севшую на губу. Тряхнул головой, смахивая со щёк, капли – снег, упав на лицо, растаял. – А что? Точно ведь МЫ! – звонко крикнул он, адресуя свои слова небу.
Антуан Лангуа решился. Да – это были русские. Да – они были врагами. Но именно – БЫЛИ. В прошлом. Пусть уж лучше они убьют его сейчас, чем позже его заживо съедят волки. Тем более от котелка исходил такой аромат, что ради последней в жизни ложки каши можно было рискнуть получить пулю в лоб.
