– Да уж! – саркастично хмыкнул его собеседник. – То-то он нареформировался, до полного нестояния!.. Скил Первый, пращур и предтеча Пети Великого… Войны-то всё равно не избежать. Хоть так, хоть этак, а разразится… никогда не бывало так, чтобы обойтись совсем без войны. Ладно уж, давай его, что ли, уложим по-людски.
Когда Ирида вошла в андрон, гости как раз укладывали её зычно храпящего мужа на ложе.
– Хозяйка! – обратился к ней старший. – Нам пора! Но прежде чем мы уйдём, прошу тебя, запомни мои слова. Мужу твоему ни в коем случае нельзя возвращаться к своим соплеменникам, если ему дорога жизнь. Скифы видели его в состоянии вакхического безумия. Они взбунтуются и выберут царём его брата Октамасада, сына дочери Тирея. От родичей Скил не получит ничего, кроме смерти. Пусть садится на первый же корабль и уплывает как можно дальше. И во Фракии ему лучше убежища не искать. Ситалк выдаст его Октамасаду в обмен на пленника, своего брата…
– Но… Кто вы? – глаза женщины широко распахнулись. – Откуда вы всё это знаете?
Ирида была встревожена. Она не знала, что об этом думать. Двое странных незнакомцев приходят к ней в дом и говорят столь ужасные вещи!
– Кто мы, не важно. А откуда знаем?.. Да просто знаем, и всё тут. Может, нам от богов откровение сошло! – Старший гость махнул рукой. – Верить или не верить – дело твоё. Но лучше бы тебе прислушаться к нашим словам, если не хочешь оставить своих детей сиротами.
Оба направились к выходу.
– Можешь нас не провожать, женщина! – младший повернулся на пороге и тепло улыбнулся Ириде. – Выход мы найдём сами. Позаботься лучше о своём беспечном муже. Гелиайне.
Странные гости покинули андрон, оставив растерянную и потрясённую женщину наедине с храпящим супругом. Едва опомнившись, она выбежала из дома, пересекла пустой двор, распахнула калитку. Как ни странно, улица была тоже пуста. Двух мужчин нигде не было видно.
Медлительный Рудокур настиг людей только у самой реки. Добрыня своим копьищем к тому времени успел ранить Горыню. Малоповоротливый ганс пытался остановить онта, но в одиночку не справился и расплатился за самонадеянность жизнью, удар Рудокура был сокрушителен. Двое заморских напали из засады – в припасе у них оказались огненные стрелы… Онт развернулся и как мог быстро устремился к ним, но попал в ловушку – огромную волчью яму, которую заранее выкопали люди. Рудокур отчаянно карабкался наверх, но его принялись жечь огнём… Онт успел заметить, как Горыня встала на дыбы, чтобы растоптать Добрыню, но тот ловко подпер её брюхо своим копьём, и глупая гидра всем весом тела опустилась на остриё – броня не выдержала, копьё вошло в плоть, пробило сердце… и в лесу больше не осталось ни одной гидры! Рудокур, размахивая опаленными ветвями, трясущийся от бешенства, сумел наконец выкарабкаться из ямы и ну давай гонять злобных людишек!.. Но онта заманили в болото, он увяз в жадной до поживы трясине и утонул. На этот раз силёнок выкарабкаться у Рудокура уже не хватило… иссякли они совсем в самый неподходящий момент, будто в землю по корням утекли…
И вот в тот самый миг, когда богатыри, воротившиеся к избушке у пещеры и вызволившие красну девицу, отправили Добрыню со спасённой восвояси, а сами вознамерились сменить пространственно-временные координаты, покинувшая разум онта Тич сумела наконец-то искупить собственную вину перед госпожой! В онте она отыскала и ОТОБРАЛА у него именно то, чего ей не хватало раньше. Силу, идущую непосредственно от МАТЕРИИ – в универсальном, вселенском понимании. Обобрав Рудокура, присовокупила добычу к своему ментальному всесилию.
Использовав отобранную возможность, ТОЛКНУЛА Алекса Дымова-младшего и Виталия Сидоркина. В правильном направлении… вернее, в правильном смысле.
Она наконец-то решила проблему, завязанную тугим, неподдающимся узлом, и, не успев ничего почувствовать, покинула мир-отстойник Третьего кшарха. Покидала, унося в памяти картину, которую увидела на берегу пограничной реки, на линии фронта между лесом онтов-аборигенов и степью людей-оккупантов.
Корабельные, с прямыми стройными стволами и густыми кронами СОСНЫ, растущие вдоль берега.
И ТО, ЧТО ОНА УЗРЕЛА ЗА НИМИ.
Благодаря этим соснам вид, открывшийся за ними с точки зрения медленно приближающегося к берегу Рудокура, показался Тич очень символичным и мгновенно врезался в память.
Только оказавшись на Земле, в разуме одного из разведчиков 3-го Украинского фронта, она впервые спросила себя: «Как самочувствие, убийца?! Приятно себя ощущать полноправной?!»
Свидетельница сотен, тысяч, многих тысяч смертей, она впервые убила сама. Не соучаствуя невольно в деяниях носителя, а самостоятельно, силой своего желания, посредством собственного разума отобрала жизнь у разумного.
– Командир! Путь свободен!
Сержант Шаталов радостно осклабился.
– Я же сказал, в бой не вступать!
– Лейтенант! Побойся бога! Какой там бой?! – На лице показное недоумение, даже выражение лёгкой обиды. – Тихонечко перерезал передовой дозор…
Сержант делано потупился.
Вся разведгруппа настороженно смотрела на него.
– Да вы чего, мужики? Для вас же старался…
Шаталов явно растерялся.
– Тебя, с-сука, зачем посылали? – процедил, еле сдерживаясь, старшина Неелин. Шрам на его правой скуле побагровел. Как было известно всем и каждому в разведбатальоне сто тридцать пятой мотострелковой дивизии, это не сулило ничего хорошего тому, кто вызвал старшинский гнев. – Сказано же было: посты обходить, в контакт с противником не вступать… до последней возможности!!
– Да? Умный такой? – неожиданно взвился сержант. – А если это единственный проход к объекту?!
– А ес-сли нет?! – в свою очередь зашипел старшина разведчиков, сжимая пудовые кулаки. – Я т-тебя, мать твою!..
– Заткнись, коняка! – вполголоса гаркнул Шаталов, отчего у всего личного состава разведгруппы синхронно отвисли челюсти. Включая лейтенанта Деменкова и самого старшину.
Неелин был человеком настолько авторитетным в сто тридцать пятой мотострелковой дивизии, что прислушивались к нему даже старшие офицеры. Чего уж там говорить о простых бойцах! А тут какой-то хрен с горы, непонятно зачем приданный к разведгруппе Деменкова за полчаса до выхода! Мало ли! Местность он, видите ли, изучал! Без сопливых разобрались бы! Чай, не первый год на войне! И не таковских видали!
– Да я тебя, с-сукин ты сын!.. – Неелин побагровел и потянулся к висящему на поясе трофейному эсэсовскому кинжалу.
– Остынь, деревня, – ничуть не смутившись, бросил Шаталов. – Слева – топь, справа – сухой камыш и берег илистый. Враз застрянешь, да и шуму наделаешь… Один путь – гать, её ещё до войны колхозники мостили. Кратчайший путь из Марценок в райцентр. А на гати – окоп с пулемётным гнездом.
