Ознакомительная версия.
Весь город был украшен разноцветными флагами. Повсюду на улицах играли музыканты. Таулос, впервые за последний год ожил, и его жители стали смеяться так, словно и не было этого тяжёлого времени. Люди гуляли по улицам, веселились и пели. Очень быстро праздник стал по-настоящему массовым, продолжавшимся с раннего утра и до следующего рассвета. Когда одни жители уставали и уходили спать, на их место приходили другие и гуляния продолжались. Давно уже город не видел ничего подобного.
В двадцать четвертый день месяца коротких ночей император Хантаго собрал во дворце всех своих друзей. К сожалению, их было не так много, как раньше. Они расположились в большом зале дворца на удобных диванах, наслаждаясь беседой и дуновениями свежего ветерка, проникающего через открытые настежь окна. Хантаго, стоя у окна, смотрел наружу. В это время года из окна открывался чудесный вид на сад, в котором любил гулять его отец.
— Жаль, что с нами нет сейчас князя Митца, — произнес Моши, обращаясь к Хантаго. — Когда он собирался навестить нас?
— В конце лета, — ответил Хантаго, возвращаясь на место и беря в руки бокал.
— А я сожалею, что больше никогда не увижу князя Дапта и У-Фаса, — с грустью произнес Локаи, подняв свой бокал и предлагая выпить за погибших друзей.
— А также за генералов Валиса и Муна, — продолжил Агот, присоединяясь к Локаи.
— И за тысячи других, не менее отважных воинов, — завершил фразу Сенгтай.
В наступившей тишине они осушили свои бокалы, а затем вновь наполнили их.
— Какое счастье, что все это позади! — задумчиво произнес Сафар.
— Да, это великое счастье, — согласился император.
— А что будет дальше? — неожиданно спросил Агот. — Как теперь мы будем жить?
— Пожалуй, так же, как и до войны, — улыбнувшись, ответил ему Инкаон. — Разве изменился мир с тех пор?
— Мир не изменился, но люди изменились, — ответил ему Пай, — война меняет людей, и для многих из них уже нет пути обратно.
— Это верно, — согласился Моши, — очень тяжело пережить трудные времена. Но те, кто остался жив, никогда уже не смогут забыть их и вернуться к нормальной жизни.
— А как же ты, Моши? — поинтересовался Хантаго. — Ты участвовал в двух войнах и после этого продолжал вести обычную жизнь.
— Я старался делать вид, что живу как обычный человек, но внутри, — он указал рукой в область сердца, — внутри меня война никогда не прекращалась.
— Боюсь, что и меня ждет такая же участь, — согласился Хантаго, — тот же вопрос мучает меня после возвращения: как найти дорогу обратно? Как связать разорванные нити, из которых раньше сплеталась моя жизнь? И ответ никак не приходит в голову.
— Зато теперь в его поисках вам никогда не придется скучать, — пошутил Сафар.
Все засмеялись.
В этот момент Сенгтай, поднявшись с места, подошел к окну, рядом с которым несколько минут назад стоял Хантаго.
— Так что же? — спросил Локаи. — Теперь, когда все закончилось, мы просто разойдемся и, возможно, больше никогда не увидимся?
— Кто знает? — ответил ему Моши. — Быть может, и так.
— Это немного грустно, — заметил Локаи, — но ничего не поделаешь.
— Ты уже собрался уезжать? — спросил Хантаго.
— Через неделю, — уверенно ответил Локаи, — нам с Аготом еще предстоит долгий путь домой. Пора уже заняться восстановлением Таштака. Хотелось бы вновь отстроить его еще до наступления зимы.
Хантаго понимающе кивнул.
— Жаль, конечно, но дела есть дела, — сказал он. — Кстати, а где Сорук? — Хантаго покрутил головой, ища его среди гостей.
— Он покинул Таулос на рассвете вместе с Голцу, — ответил Моши, наполняя бокал.
— Уехал и даже не попрощался?! — удивился Хантаго.
— Это моя вина, — сказал Моши, — я забыл передать вам его слова.
— И что же он сказал?
— Извинился, что уезжает так быстро, и выразил надежду, что еще хоть раз в жизни встретится с вами, — ответил Моши.
— Да, Сорук, как всегда, немногословен, — усмехнулся Сафар. Хантаго повернулся к Сенгтаю.
— Ну а ты, Сенгтай, ты останешься со мной во дворце? Ведь ты же все-таки мой советник!
— Война закончилась, и мои советы вряд ли будут полезны в мирное время, — ответил Сенгтай.
— Задержись хотя бы на пару месяцев. Или ты уже решил, куда отправишься? — спросил Хантаго.
Сенгтай не знал, что ответить, и хотел уже было согласиться, как вдруг далеко внизу, за стеной императорского дворца, над одиноко стоящим деревом он увидел легкую белую пелену, похожую на туман. Она медленно покачивалась над верхушкой дерева, словно ожидая, пока Сенгтай обратит на нее внимание. И как только он посмотрел на нее, она быстро сорвалась с места и стала исчезать, уносимая порывом ветра далеко на север, туда, где за холмами, покрытыми сочной зеленой травой, начинался лес Гакхи. Она словно манила за собой, приглашая отправиться туда, не раздумывая и ни о чем не сожалея.
Когда эта пелена исчезла, Сенгтай улыбнулся и, повернувшись к Хантаго, ответил:
— Я не могу остаться, извини!
— И куда ты пойдешь? — снова спросил Хантаго.
— Домой! — уверенно ответил Сенгтай. — Я возвращаюсь домой!
* * *
Через два дня, простившись с друзьями, Сенгтай ушел туда, где самой судьбой ему было предназначено провести жизнь.
Скрывшись в глухом лесу Гакхи, у подножия Сумеречной Горы, он снова поселился в пещере, доставшейся ему от учителя.
В середине лета Локаи и Агот тоже направились на север. Вернувшись в Таштак, они собрали людей и стали восстанавливать город. Как и планировал Локаи, все работы были завершены еще до зимы, и новый, 2862 год, жители Таштака встретили в своих новых домах.
Расставшись с друзьями, Хантаго занялся тем, чем и должен заниматься император. На грусть у него почти не оставалось времени. Вместе с Моши он заново создавал армию, которая была обескровлена в последней войне. С министром Чингой он пополнял запасы, истощенные за время, когда никто не сеял и не собирал урожай. И лишь изредка, заходя в комнатку Неохаса, Хантаго часами смотрел на север, туда, где посреди мертвого леса возвышалась покрытая вечной мглой вершина древней горы. Глядя туда, он пытался угадать, не смотрит ли в это самое время на юг человек, который выбрал для себя жизнь отшельника? Тот самый человек, который помог ему не только выиграть войну, но и узнать многое, о чем раньше Хантаго даже не имел представления.
Лето пролетело очень быстро, и ему на смену пришла осень, вслед за которой наступила зима. Сезоны сменяли друг друга, превращаясь в года. Империя продолжала жить. Люди просыпались и засыпали, как и сотни лет до этого. Они выполняли свою работу, как выполняли ее их предки, и, казалось, так и должно было быть.
Ознакомительная версия.
