когда-нибудь видела?
Сибилла с любопытством взяла в руки снимок, нахмурила лобик от усердия… и вдруг упала без чувств.
— Стража! — закричал граф Людвиг, — принцесса в опасности!
Все танцующие офицеры моментально побросали партнёрш и обнажили шпаги. Из дворца высыпало сразу десятка два стражников с алебардами. Я машинально схватился за меч. Пусто. Инвентарь — то же самое. Словно кто-то вдруг сдёрнул полог с кукольной идиллии. Мы с Анной встали спина к спине готовые защищаться, но нас никто не трогал.
Бургомистр подхватил на руки упавшую Сибиллу и поволок к дверям. За ним, почётным караулом выстроились стражники. Процессия двинулась во дворец. Мы увязались следом, но перед самым нашим носом дверь захлопнули.
— Что это было? — спросил я у Анны.
— Обморок? —предположила она.
— У неписей не бывает обморока.
— Значит, системный сбой?
— Больше похоже на блок, — задумался я, — словно ей нельзя об этом рассказывать.
Мы присели на скамейку. Беспорядок, вызванный происшествием моментально улёгся. Также катались пары. Звенел смех и беззаботные разговоры. К нам подкатила белокурая официантка с двумя высокими бокалами. "Отказываться нельзя", — смеялась она. В нос ударил аромат пряностей. Глинтвейн.
— Значит, они всё же знакомы? — сказала Анна, делая крохотный глоток, — Сиби её узнала, это точно. Скуратова что, бывала у нас дома? Мне даже думать об этом неприятно.
— "Принцип удовольствия" здесь точно не испытывали, — я показал на весёлых конькобежцев, — иначе они бы уже перерезали друг друга. А других экспериментов твой отец не проводил?
— Я не знаю, — Анна была немного растеряна , — Все его записи забрал дядя Илья. Сама Система была в нашем доме в Австрии. Её перевезли сюда уже после смерти папы. Веня получил доступ к каким-то исследованиям, но вряд ли полный. Основную часть, скорее всего, прячут. В них не так-то просто разобраться, а уж дилетант не поймёт ничего.
— С ним обязательно надо поговорить.
— Да, я позвоню, сегодня же.
— И с Сибиллой. Как ты думаешь, это надолго? — я обернулся к дворцу. Двери были заперты. В светящихся окнах мелькали тени. Обморок "принцессы" серьёзно переполошил здешних обитателей.
— Надеюсь, что нет. — Анна тоже смотрела в ту сторону, — знаешь, я даже тревожусь за неё. В детстве я была уверена, что она настоящий человек. Она и вела себя иначе, не как непись.
—А в чём это выражалось?
— У неё менялось настроение, появлялись новые идеи, —стала вспоминать Анна, — она была мне настоящей сестрой, только жила в виртуале. Тогда я не думала об этом, точнее, считала, что это нормально. Папа ведь так и сказал мне, что это моя сестра.
Какой-то звоночек отреагировал у меня внутри на эти слова, но мысль пока не встала на место.
— Попробуем постучаться? — предложил я.
Стражи на входе не было, но дверь оказалась заперта, и на наш стук никто не ответил.
— Может, через окно? — Анна оценивающе взглянула на низкий балкончик.
— Уверена, что после этого они не сагрятся?
— Бред! Никогда такого не бывало. Они абсолютно мирные.
— Давай позже попробуем? — я боялся, что Анна наломает дров, и Сибилла откажется с нами общаться совсем. — смотри, как тут красиво. И глинтвейн вкусный. Мы прям, как на настоящем свидании.
— Я вкуснее глинтвейн варю, — фыркнула Анна, — хотя… похоже. Они украли мой рецепт?!
— Из твоей головы, — засмеялся я. — Они же не знают настоящего вкуса. Вот и берут твои впечатления.
Не знаю как Анне, а мне даже жаль, что час закончился так быстро. Мы вернулись к катку, посмотрели на забавные карнавальные костюмы, оказывается, они не только у Сибиллы, допили глинтвейн. Мне казалось, что в бурном море событий нас выбросило вдруг на крохотный островок спокойствия.
Я вышел вирта чуть раньше, капсула Анны ещё была закрыта. Не стал её дожидаться и сразу прошёл в душ. Едва успел пустить воду, как в ванной послышались шаги.
— Занято! — крикнул я на всякий случай.
— Я знаю, —сказала Анна и открыла дверь душевой кабины.
Она была полностью голой и показывала мне себя с гордостью и лёгким смущением. Её фигура была безупречна. Упругая, подтянутая грудь. Маленькие тёмные сосочки затвердели от прохлады или от волнения и гордо смотрели чуть вверх. Плоский животик, тонкая талия, изящные бёдра, но не такие, как у простой фитоняшки. Анна выглядела настоящей аристократкой, и все мои прежние девушки казались рядом с ней беспородными дворняжками.
Этот образ, словно фотография, мгновенно отпечатался в мозгу. Анна не позволила мне долго разглядывать себя, и шагнула внутрь. Её поцелуй был солёным.
—А то приберут тебя к рукам всякие… сисястые… — сказала она, оторвавшись от моих губ. —Не отдам. Ты мне самой нужен.
Она слишком хороша для тебя, вопил мой внутренний голос. Я послал его на хер и подхватил Анну на руки, держа ладонями под бёдра. Прижал спиной к стене, не переставая целовать.
— Скользко, — пожаловалась она, — и вода в рот попадает. И как они это делают?
— Где делают?
— Ну, в порнофильмах…
— Ты смотришь порнофильмы? — засмеялся я, — гадкая девчонка.
— Только для расширения кругозора, —она изобразила скромное лицо, и это у неё получилось очень сексуально.
— Где у тебя спальня? — я вышел из кабины, не отпуская её с рук.
— У меня их несколько…
— Где ближайшая?
— Направо…
Я уложил её на шелковое покрывало и стал целовать. Медленно начиная от шеи и спускаясь всё ниже. Мне хотелось чувствовать губами каждый миллиметр её тела. Я накрыл губами сосок, втянул его в рот, лаская языком. Анна протяжно застонала и запустила пальцы мне в волосы.
— Что ты делаешь?
— Хочу тебя…
— И я…
Мне нравилось чувствовать её. То, как она откликается на мои ласки. Как вспыхивает, изгибается, стонет и кричит под моими губами… пальцами… языком. Она была застенчивой и страстной, чуть неопытной и ненасытной, сильной и послушной. Она была моей от кончика носа и до мизинцев ног. Моя Анна.
Время остановилось в этой комнате. Я не знал даже как она выглядит. Какого цвета здесь стены и потолок, есть ли здесь другая мебель кроме нашей кровати. Здесь были только мы двое, в абсолютной пустоте нашего желания. Прошла минута или час, прежде чем я вошёл в неё.
Она вскрикнула замерев и широко распахнув глаза. Я смотрел в них и понимал что хочу её, и всегда хотел только её одну. Всё остальное теперь было неважно. Я стал двигаться, сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее. Она стиснула меня бёдрами, вжимая ещё сильнее в себя, плотнее, делая нас ещё ближе.
—
