мы намерены оставаться в Тариуне. Не исключено, что мы догоним его по дороге и сами передадим королю.
Желающих отвезти письмо принцессы и принца в Кардегосс и в городе, и в Храме было хоть отбавляй. Люди стремились как можно ближе оказаться к юной чете. Те, кто не успел приехать на саму свадьбу, съезжались на празднование Дня Дочери, которое должно было состояться на следующий день. Молодость и красота принцессы и принца казались всем людям волшебным талисманом, а сезон обновления, которое несла с собой Госпожа Весны, невольно отождествлялся ими с грядущим правлением королевы Изелль. Главное же состояло в том, что эти надежды должны были обрести надежные основания в последующей жизни и не вызвать разочарования и в менее счастливые дни. Но, так или иначе, ни один из тех, кто был свидетелем событий, происходящих в Тариуне, никогда не забудет этого времени надежды; она будет пребывать с ним и тогда, когда пройдет немало лет, а Изелль и Бергон уже не будут так молоды.
Кэсерил осмотрел компанию мрачно-серьезных людей, которые по своей воле предпочли забраться в седло, когда все прочие люди забираются в постель, и отдал документы в руки старшего священника ордена Отца. С ними поехал марч ди Суд – как свидетель и специальный представитель принца Бергона. Кавалькада выехала с храмовой площади, а Палли, проводив Кэсерила до дворца ди Баосии, пожелал ему спокойной ночи.
Понемногу отходя от суеты дел, Кэсерил тяжело поднялся на галерею, к своей спальне. Бремя проклятия было тайным грузом, способным уничтожить самые светлые надежды. Когда более десяти лет назад Орико вступил на престол, он так же, как и Изелль, был движим самыми искренними и чистыми намерениями. Он верил, что, приложив нужные усилия, добрую волю, твердо следуя стезею добродетели, он сможет преодолеть власть судьбы. Увы, все оказалось не так!
Да, Кэсерил стал для Изелль тем, кем ди Лютез был для Иаса. Но ведь могло быть и иначе! Он мог оказаться ее ди Джироналом! Сколько разочарований пережить, какой разрушительный путь может пройти человек, прежде чем сойдет с ума, наблюдая, как юные надежды оборачиваются отчаянием старости! И тем не менее кем бы ни стал теперь Орико, он держался достаточно долго, чтобы следующее поколение получило свой шанс – как некий юный герой, который из последних сил удерживает дамбу, за которой ревет океан зла, чтобы другие смогли избежать гибели в его пучине.
Кэсерил разделся и лег. Он ждал, но Дондо нынче оказался на удивление спокойным. Исчерпал свою злобную энергию? Собирается с силами? Ждет? И Кэсерил заснул, утомленный развернувшейся в нем борьбой между надеждой и страхом.
Слуга разбудил его за час до рассвета и при свечах отвел во двор, где юная чета, в окружении домочадцев, должна была участвовать в ночной службе. Все вокруг было закутано пронизывающим до костей туманом, но яркие звезды над головой обещали ясное утро. Вокруг центрального фонтана были разложены ибранские ковры, на которых и расположились участники бдения – кто на коленях, кто ничком, в зависимости от внутреннего настроя. Изелль и Бергон стояли на коленях рядом, леди Бетрис устроилась между принцессой и Кэсерилом. Ди Тагилль и ди Цембуэр, зевая, поспешили присоединиться к молящимся, заняв места с краю, среди слуг. Священник из Храма, прочитав короткую молитву, призвал паству предаться медитации по поводу грядущих перемен, связанных с пришествием Госпожи Весны. Зимние огни по всему Тариуну были погашены. Когда все было готово, потушены были и последние свечи во дворце. Все погрузилось во мрак и тишину.
Стараясь сделать это как можно тише, Кэсерил лег ничком на ковер. Он трижды прочитал те немногие весенние молитвы, что помнил, но их мало что значащие слова не смогли отвлечь его от терзающих душу мыслей, и он оставил это занятие. Позволив мыслям течь своим чередом, он вслушивался… Что он собирался услышать?
Когда поиск ответа становились все сложнее, на помощь приходила Бетрис. Он делал все, как велели Боги, ни в чем не обманув их.
Исте был дан шанс освободить род Шалиона от власти проклятья, но она потерпела неудачу, и проклятие распространилось на следующее поколение. Если неудачу потерпит и он, Кэсерил, ему не позволят повторить попытку, а Изелль и Бергон станут новым Орико и будут удерживать собою океан зла в надежде на попытки тех, кто придет вслед за ними.
Им страшно не повезет с детьми! Ему открылось это с очевидной ясностью. Все их планы на будущее строились вокруг надежды на появление сильного, умного, достойного наследника. Что же их ждет теперь? Если Боги даруют им потомство, то его ждут болезни, безумие, ранняя смерть, предательство и преступления…
Ради вас я штурмовал бы небеса. Знать бы только, где они находятся!
Кэсерил знал. Небеса – это оборотная сторона жизни каждого человека, каждого живого существа. Они так же близки, как близки друг другу две стороны одной монеты. Открой двери – и войдешь! Каждая душа – это ворота в мир Богов. А интересно, что произойдет, если мы все, разом, откроем эти ворота? Может быть, мир сразу же наполнят чудеса, а небо станет пустым и скучным? Мысль явилась ему: святой – это канал, который Боги прокладывают из своего мира в мир людей – нечто подобное каналу, протекающему вокруг Загосура. Аккуратно открывая и закрывая шлюзы этого канала, Боги наделяют каждого человека-ферму достаточным объемом воды для орошения его полей. Хотя сейчас эта вода кажется разрушительным потоком, грозящим снести шаткие дамбы.
Привидения – это души, не нашедшие своих границ. Или перепутавшие границы. Это люди, вывернутые наизнанку. А можно, чтобы все было наоборот? Может ли тело, как некое анти-привидение, оказаться в мире духов? Тогда оно будет невидимым для большинства духов – так же, как большинство людей неспособно увидеть привидение.
Но если мне дано видеть души, исторгнутые из тела, то, может быть, я способен лицезреть их и тогда, когда они еще заключены в свои телесные оболочки? А он пытался? Сколько разных людей сейчас вокруг него! Он закрыл глаза и попробовал увидеть их своим внутренним взором. Нет, его чувства слишком отягощены материальным: где-то во внешнем кольце молящихся кто-то начал похрапывать, и его тут же принялись будить шепотом и подталкиванием, при этом хихикая. Если бы он развил в себе эту способность, это стало бы для него окном в мир Богов.
Если Боги видят душу человека, но не
