— Ты хотела убить мою жену и мою дочь, — словно напоминая Аларии, произнес Дарт Вейдер, и она вскрикнув от тяжелой тянущей боли в животе, рухнула на землю и каталась, дрыгая ногами и изгибаясь, словно выпотрошенная, но еще живая рыба.
Вейдер опустил руку, потоки его Силы, терзающие тело женщины, исчезли, и она затихла, тяжело отдуваясь, глотая воздух.
— А ты изменился, мой маленький Энакин, — выдавила она через силу, и Вейдер вновь безжалостно ухватил ее, и она снова вопила, когда боль была такая, как будто его скрюченные пальцы вырывали ее кишечник из разорванного живота.
— Ты хотела убить мою жену и мою дочь, — повторил Вейдер, вновь отпуская свою жертву на истерзанную, истоптанную траву и дождавшись, когда вопли Аларии стихнут.
— Да, — прошептала женщина, обезумевшими глазами глядя в качающиеся над ее запрокинутым лицом темные кроны деревьев.
— Кто тебя надоумил сделать это?
— Ты знаешь, кто, — ответила Алария еле слышно. — Пробус. Я служу ему, только ему.
— Ты лгала мне, — скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Дарт Вейдер. Ответом ему была тишина, но ему и не требовалось подтверждения.
— Кстати, — до слуха Аларии, почти впавшей в забытье, донесся ледяной голос Инквизитора. — Рад передать вам привет от Дарта Акса. Это он — Пробус.
На сей раз Алария ощутила ярость Дарта Вейдера. Она горячим огнем обожгла изуродованное лицо женщины, жесткими пальцами стиснула ее горло, заставляя ее, обессилившую, подняться из мягкой травы и встать во весь рост перед Дартом Вейдером вновь.
— Ты знала? — зло прохрипел он, встряхивая Аларию. — Знала?
— Мне все равно, — хрипнула женщина зло, пожирая Императора взглядом. — Я люблю его. Люблю так, как тебя не любила никогда. И я верна ему так, как никогда не была верна тебе.
Это было намеренное оскорбление, и запекшиеся губы Аларии тронула еще одна гнусная, некрасивая улыбка. Она заметила, как нервно дернулось лицо Императора, которого она унизила при его людях, и снова засмеялась.
— Не переживай, уничтожающе глядя на кривляющуюся женщину, холодно произнес Вейдер. — У меня есть та, которая мне верна больше тебя.
— Да? — прошептала вкрадчиво Алария. — Правда?
В ярости Дарт Вейдер позабыл, с кем имеет дело, и Алария, Повелительница Ужаса, как-то незаметно и вкрадчиво прикоснулась к его разуму, крепко оседлав его.
Мир в глазах Императора остался все тем же, но только теперь акценты были расставлены иначе, а вкрадчивый и подлый голос Аларии звучал у самого его уха, так, как если бы женщина вздумала склониться над его плечом и поцеловать Дарта Вейдера в шею, коварно и страстно.
— Правда? — шептала она, и его виски словно сжали нежные. но сильные ладони женщины.
Словно послушная марионетка, повернул он голову за ведущими его руками, и взгляд его упал на плачущую Еву. Люк суетился вокруг нее, утешая, отирая ее щеки, и бессовестный, вкрадчивый голос Аларии, смеясь и шаля, снова горячо зашептал ему в ухо:
— Верна тебе? Ты уверен? Посмотри на нее, на них. Она моложе тебя, намного моложе. Она красивая… как и наш сын. Посмотри, как он смотрит на нее, с каким сочувствием, с какой нежностью. Это еще не любовь, но уже симпатия и привязанность. Посмотри, как он касается ее, как бережно гладит ее плечи. Он касается ее, разве ты не видишь? Сколько времени пройдет прежде, чем он поймет, что Ева может разделить свою верность с ним, а не с тобой?
Люк на миг поднял глаза, и самые темные краски очертили его взгляд, добавив в них жадности и зависти и затерев такие присущие молодому человеку мягкость и честность. Соперник, говорил этот взгляд, я тебе соперник.
И от этих лживых слов губы Вейдера зло изогнулись.
— Или этот, — ладони, сжимающие его виски, заставили Дарта Вейдера повернуть голову к Фресу, нетерпеливо постукивающего по каменой дорожке носком щеголеватого сапога. Его Сила Аларии очертила в глазах Вейдера, все больше свирепеющего от грызущей его сердце ревности, самыми черными красками. — Посмотри на него. Он красив; на нем нет ни единой серьезной отметины. Он силен. Не о нем ли говорят, что он чрезмерно любит женщин? И многие ли отказывали ему? Ни одна. Ты уверен, что однажды он не обернет свой взгляд на твою жену, ты уверен, что он не придет в ее спальню, и уверен ли ты, что она откажет ему, когда он склонится над ней и прикоснется Силой к ее телу?
Дарт Вейдер зажмурился, стараясь прогнать страшное видение — Фреса, склоняющегося над удивленным лицом Евы, его ладонь, бессовестно скользнувшую по ее плечу, груди и чуть сжавшуюся на тонкой талии женщины.
— Ева знает, что ты слаб, — яростно и ласково шептала ему Алария, прижавшись всем телом к Вейдеру, обвив его шею руками, чуть касаясь его шеи губами. Этот шепот завораживал Императора, заставляя дрожать, словно раненное животное, и не давая ему шевельнуть и пальцем. — Вспомни, ну, вспомни ваш с Дартом Аксом поединок тогда, на Риггеле? разве ты победил? Нет; ты проиграл. Дарт Акс похоронил тебя в храме, и если бы не Фрес, ты бы не выбрался, нет. Акса убила Ева; она знает это. Это знает Фрес. Что, если он нашепчет ей, что сам… сильнее тебя? Что, если они, сговорившись после ночи любви, убьют тебя?
Вейдер вздрогнул; в мозгу его быстро вспыхнула яркая картинка — обнаженная Ева с рассыпанными по белоснежным простыням золотыми волосами и склоняющийся над ней Фрес, жадно целующий ее раскрасневшееся лицо, ее горящие губы, ее покрытый мелкими капельками пота лоб, мучающий ее своими прикосновениями до стонов, до изнеможения…
— Я убью их, — прохрипел Дарт Вейдер, и Алария хрипло захихикала, чувствуя, как его разум тонет в обжигающей огненно-красной волне ярости и ревности.
— А самое страшное знаешь что, — интимно зашептала Алария, еще крепче прижимаясь к Вейдеру. Ее руки словно впивались в его тело сквозь броню и прорастали в него, женщина как будто сливалась с ним воедино, стараясь продлиться в его кровь, проникнуть в его воспламенившийся разум. — Ты теперь будешь думать об этом всегда. Ты будешь оглядываться на Еву и не перестанешь верить ей. И однажды, твердо уверенный в ее неверности, ты протянешь руку и сомкнешь пальцы на ее горле, испытывая при этом только радость и счастье, наслаждение от свершившейся мести за твою поруганную честь… да, ты сделаешь это. И лишь потом узнаешь… поймешь… что Ева была невиновна. Страшно? Страшно потерять самого близкого и дорогого человека, который принимает тебя таким, какой ты есть? Мне было так страшно, мой Энакин, когда ты решил убить меня… очень страшно…
Глаза Вейдера широко раскрылись, он упрямо тряхнул головой, прогоняя наваждение, и бессовестные образы, пугающие тени по углам дворца разорвало в клочья, и перед Вейдером вновь возникла Алария, изломанная, искалеченная, озлобленная.
Ее переломанная рука со скрюченными пальцами подрагивала, и Вейдер, глядя на эту бессильную дрожь, усмехнулся яростно и весело.
— Это я уже проходил, — отчеканил он, и его безжалостный захват снова стиснул маленькое тело женщины.
— Опять, — прошипела Алария, глядя на императора наливающимися кровью глазами. — Ты снова убиваешь меня… мой Энакин…
— Я не твой, — зло отчеканил Дарт Вейдер. — Ты не Падмэ, и никогда ею не была.
Алария громко выкрикнула, забившись в муке, понимая, что сейчас произойдет. Фрес, запахнувшись в плащ, опустил лицо и глубже отступил в тень деревьев, Люк, кое-как справившись с Евой, почти силой уволок ее подальше.
Вейдер, глубоко вдохнув, с выдохом словно пустил всю свою Силу вперед, наполняя ею тело Аларии до краев, дробя каждую клетку ее существа, раздавливая нервы, мышцы, кости.
Она испустила страшный крик, забившись, и в голосе ее в равных долях перемешались мука и нечеловеческий, нереальной высоты экстаз.
— Пробу-у-ус! Я иду-у! — провыла она, и ее тело разорвало, разнесло в мельчайшую кровяную пыль, залив все лужайку у пруда и часть тропинки.
— Кончено, — произнес Инквизитор, выступая и-за дерева. Этот хитрец умудрился не испачкать даже кончика своего плаща, и теперь обходил место казни стороной.
