— Это ты не слушаешь меня, старик, — почти зарычал Фрес, сцепив крепкие зубы и удерживая себя от того, чтобы не влепить Малакору, постоянно оскорбляющему его, пощечину. Он рывком приблизил свое лицо к лицу пленного, настолько близко, что можно было ощутить дыхание ситха, и его рука легла на висок Малакора. — В нашем деле решает все не возраст, нет. Ты живешь в своей пыльной древности и все еще рвешь и калечишь тела как мясник — ножом. А я делаю иначе. Я уничтожу твою личность. Тебя. То, что делает тебя — тобой. Я сотру все твои воспоминания, все знания, я разрушу твой разум, и слюнявым животным, рабом, годным разве что мусор убирать, станешь ты. Ну-ка, попробуй, вспомни свое детство!
Ледяные глаза с крохотными точками-зрачками внимательно изучали каждое дрожание мускулов на лице Малакора, каждое изменение его черт, выражение глаз, и Малакор, вдруг вспыхнув до корней волос, рванулся всем телом, стараясь оттолкнуть палача, кромсающего его разум.
— Ты не посмеешь!.. — выдохнул Малакор в склоненное над ним лицо.
— Да отчего же, — медленно произнес Инквизитор, словно нехотя отвлекаясь от наблюдения интереснейшего эксперимента. — Я принимаю решения. И если ты будешь сопротивляться и своими знаниями с нами не поделишься, ты станешь нам абсолютно бесполезен, а мое решение будет таково — я уничтожу все, чего ты добивался десятилетиями. Все твои знания. Все.
— Мои знания нужны вам! Ты не посмеешь!
— Нужны, — согласился Инквизитор, отнимая руку от содрогающегося лица Малакора. — Но ты же не хочешь ими делиться? Я мог бы сейчас взять их сам, но мне недостает опыта и понимания того, что нужно делать. Поэтому я сохранил тебе жизнь. Но если ты и дальше будешь упорствовать, — Инквизитор прошел за стол дознавателя, брезгливо отряхивая руку, и уселся там в кресло, небрежно закинув ногу на ногу, — ты будешь просто бесполезен. Пытки? Мне лень возиться с этим, это скучное занятие. Поэтому я и предлагаю тебе обмен: ты нам даешь свои знания, а я сохраняю для тебя возможность завершить твой путь так, как ты задумал. Сейчас ты в моих руках. Я могу сделать с тобой все, что пожелаю.
— Ты не посмеешь…
— Хочешь проверить? — безразлично произнес Инквизитор.
По лицу Малакора скользнула мучительная судорога. Изменения, сделанные в его беззащитном разуме Инквизитором, были чудовищны. Вместо воспоминаний была рваная черная дыра, в которую продолжали крошиться по цветным крупинкам картины из его прошлого.
— Я согласен, — произнес Малакор своим обычным безжизненным голосом. Инквизитор удовлетворенно кивнул и поспешно встал, словно даже недолгое пребывание в кресле могло попортить, измять его одежду.
— Хорошо, — в тон Малакору произнес Инквизитор, так же холодно и спокойно. Он никоим образом не выказал своей радости от этой победы, и это-то было всего унизительней, словно сломать этого сильного, жестокого, упрямого человека для него ничего не стоило. Но это было далеко не так; вероятнее всего, протоколы допроса и первые результаты были на его столе еще вчера, ближе к ночи, и всю ночь он провел в размышлениях о том, чем же пронять строптивца.
И нашел этот способ — как всегда, точно попав в цель. Иначе он не пришел бы сюда с утра.
"До чего же хитрый, гад!" — подумал Малакор, и в его мозгу внезапно промелькнуло чувство сродни ненависти по отношению к Инквизитору.
— Только за каждый демарш, — словно угадав его мысли, как бы невзначай произнес Фрес, — я буду наказывать тебя. Лишать части твоей личности. И начать я могу не с детства, а с того самого места, где ты перестал бояться боли и смерти, — он многозначительно посмотрел на Малакора. — Понимаешь? Такие выборочные чистки потребуют от меня много усилий, ювелирной работы и займут много, много времени, но это возможно. Я могу это сделать. Так что…
Малакор заскрипел зубами от ярости и гневно выплюнул:
— Я припомню тебе это!
— Я знаю, — холодно ответил Фрес. Тяжелая дверь открылась перед ним, и он неспешно вышел вон, оставив разъяренного Малакора в одиночестве.
