«Глаза, главное сберечь глаза. Видел он глаза тех, кому в них попала кровь тварей, и больше всего они походили на глаза вареной рыбы».
Где-то там, наверху, стояла такая пальба, что ему едва удавалось разобрать каждого стрелка. Семен, изменив своей обычной выдержке, лупил с отсечкой в три выстрела. Денис, опустошив «винторез», а у него все магазины на двадцать патронов, схватился за АПС. Молинов вначале стрелял короткими очередями, но затем задал длинную, явно на весь остаток.
А вот и его родной АК-47: не иначе Семен, чтобы не терять время на перезарядку, схватился за него. Калибр у них одинаковый, но свой автомат Глеб узнал сразу.
У Полины, вероятно, тряслись руки, потому что промежуток между двумя обоймами из ее «Беретты» получился куда больше, чем необходимо на перезарядку. У нее М-9 под мощный парабеллумовский патрон, хорошая штука, удобная со всех сторон. Но, вероятно, от волнения, она не сразу смогла попасть обоймой в рукоять.
Когда бахал дробовик Лажева, Глеб невольно напрягался, ожидая, что вот-вот в него угодит какая-нибудь шальная картечина.
Клетку трясло, твари были совсем рядом: он слышал их шумное, хриплое дыхание, но ни визга, ни воя слышно не было. Да и откуда им взяться, если они вообще не могут звуков издавать, как рассказывали сведущие люди — устройство гортани не позволяет.
Наконец бешеная стрельба начала стихать, раздалось несколько одиночных выстрелов, наступила полная тишина, но Глеб продолжал лежать, не шевелясь.
— Чужак, ты там живой? — послышался голос Лажева.
— Глеб, ты как? — это был уже Семен.
— Живой, живой, — откликнулся Чужинов. — Клетку стоймя поставьте, боюсь в крови выпачкаться.
— Да ты и так как будто в ней выкупался, — судя по звукам, Кирилл перезаряжал ружье.
— Ствол в сторону убери, — реплика Дениса Войтова явно предназначалась Лажеву. — Пальнешь еще ненароком.
Клетку наконец поставили стоймя, она поползла вверх, но Глеб по-прежнему не отрывал ладоней от лица. Таким его и извлекли из нее, после чего послышался удар его убежища о землю.
— Точно она больше не пригодится? — с сомнением в голосе поинтересовался он.
— Точно, Глеб, точно, — заверил его Поликарпов. — Сейчас сам все увидишь.
Дождевик с Чужинова сняли, разрезав ткань. На голову ему полилась вода, затем он почувствовал, как кто-то тянет его за руки, отрывая их от лица. Когда он открыл глаза, то увидел перед собой Полину с полотенцем наготове.
— Ты герой, Глеб, — тихо произнесла она, вытирая ему лицо.
Чужинов хмыкнул: много ли геройства пролежать без движения в металлической клетке, боясь, что в него угодят свои или дотянется какая-нибудь тварь? Затем забрал полотенце и повернулся, чтобы посмотреть вниз. Увиденное впечатлило его настолько, что он едва не присвистнул: ничего себе!
Все пространство перед домом было завалено трупами тварей.
— Сколько их тут, никто не считал?
— Тридцать четыре, Глеб, ни одна не ушла.
Молинов смотрел вглубь Макеевки, положив ладонь на рукоять автомата. Вот чего не отнять у булл папов, так это их отличной развесовки: в маневренном бою — то, что доктор прописал. Пожалуй, Глеб не отказался бы от такого, будь у него калибр больше: не чувствующих боли тварей валить надо намертво, болевого шока от них не дождешься, так что его АК в этом смысле предпочтительней.
— Славно поработали, теперь уходим как можно скорее, от греха подальше — такой шум здесь подняли, — если и остались несколько тварей, не бросившихся вместе со всеми, что очень-очень сомнительно, теперь они справятся с ними легко.
Затем обратился к Лажеву:
— Тебе Кирилл, отдельное спасибо, за то, что ни разу в меня не угодил.
— Да ладно тебе, Чужак. Ты бы видел, как я одну тварь прямо на лету снес, сам от себя не ожидал, — весело откликнулся тот, понимая, что Глеб шутит. — Плащ только жалко.
Глава 6
На теплоходе музыка играет…
Чужинов искоса взглянул на Егора. Понятно, пацан устал, они километров пятнадцать отмахать успели. Но держится, лишь лицом окаменел. Но это из-за деда.
— Егор, а где вы живете? Родители твои где?
— В Москве.
«До первопрестольной около четырех сотен километров. В сущности, расстояние мизерное, — размышлял Глеб. — Доставить туда мальчонку, отдать в руки родителей, а уже потом все остальное».
Они устроили привал в заросшей осинником низине, у весело журчащего ручейка.
— Потерпи, Егор. До шоссе не так много осталось. Поймаем попутку, доедем до вокзала, а там, на электричке, с одной пересадкой до Москвы и доберемся.
«Интересно, там уже в курсе того, что произошло в Ильино?»
Чужинов до сих пор гнал от себя мысль: то, что случилось в захолустном райцентре, произошло повсеместно — в подобное попросту не хотелось верить. И все же он решил обогнуть городок по широкой дуге, чтобы выйти на оживленное шоссе, ведущее к областному центру. Осторожность не помешает: всю ночь он наблюдал, как ширится над Ильино зарево набирающего силу пожара. И по-прежнему в нем не было слышно ни воя пожарок, ни стрекота вертолетных винтов МЧС, ни звуков моторов любой другой техники. Вообще ничего слышно не было, как будто Ильино бросили наедине с его бедой.
— Хорошо, Глеб, — безучастно ответил мальчишка.
Глеб снова взглянул на него и уже потянулся, чтобы погладить по голове, когда отдернул руку: неясно, как тот отреагирует. Может случиться и так, что Егора прорвет, и польются слезы, которые он так долго сдерживал. Тогда утешать придется, но как? Чужинова научили многому, вбив навыки на всю оставшуюся жизнь, но ничего подобного среди них не было.
— Отдохнул? — дождавшись кивка, добавил: — Попей на дорогу, набрать не во что.
Егор послушно приблизился к ручью и начал пить, зачерпывая воду ладонью.
— Пошли? — и снова он молча кивнул, ни слова не произнеся в ответ.
* * *
— Стоп! — Чужинов выкинул в сторону руку так резко, что Егор наткнулся на нее как на шлагбаум. — Замри.
Шоссе показалось в просветах между деревьями уже давно, но они долго шли вдоль опушки березовой рощи, пока наконец не оказались на этой возвышенности. Глядя на серое от усталости лицо мальчишки, Глеб даже подумал, что перестраховывается. Но нет, все он сделал правильно, и ему хватило лишь одного взгляда, чтобы убедиться в своей правоте.
— Что там, Глеб? — Егор воспользовался первой же возможностью, чтобы прилечь на траву.
— Ничего хорошего, Егор, ничего хорошего. Пойдем отсюда, и постарайся не шуметь.
— Там тоже есть эти твари?
— Как ты их назвал: твари? — от Егора Чужинов впервые и услышал слово «тварь» в отношении этих существ. Позже выяснилось, что так их назовут повсеместно. — Да, Егор, есть. По крайней мере, они там были.