Нет, на шедевр Макс не тянет точно. Уж потрескавшееся–то цевье заменить можно даже у самого полного скрытых достоинств автомата. Такого берут на важное дело в тех случаях, когда предпочитают родной, проверенный и привычный руке ствол…
…или когда в дичайшей спешке хватают из «пирамиды» первый попавшийся.
И как это все завязано на эти… сабли типа катана?
Стоп, — скомандовал я сам себе, — прекратить пальбу впустую! Начнем сначала…»
— Это здесь, — сказала Эмма.
— Это — что? — не понял я.
— Здесь они остановились, в доме, к которому мы подходим.
— Хм.
Серая пятиэтажка из панельных плит — довоенная, понятное дело, постройка. Причем хорошо довоенная — с виду домику лет сорок, не меньше. Ох, как бы у него перекрытия не того… этого самого. А то, вон, пара балконов уже вниз осыпалась, и еще три–четыре перекошены так, что в любую минуту могут…
Кроме балконов, дом ничем особым не выделялся — если не считать дыру в крыше, из которой, белея позвонками, свисала голова крылоящера. Тоже, в общем–то, показатель — крылоящеры мигрируют ранней весной, и если за прошедшие месяцы обитатели дома так и не собрались ликвидировать последствия «подвига Гастелло», значит, сохранность жилища их волнует слабо, с соответственными последствиями для этой самой сохранности жилища. Шкорика на них нет — гремячинский обер–бургомистр за нерадивый уход за городским имуществом запросто может к стенке этого самого имущества прислонить — и проследить, как скоро новый домоуправ смоет с нее ошметки мозгов своего предшественника.
Впрочем, обер–бургомистр и в других отношениях душка–лапочка. Как учено выражается один из Шемякиных друзей: у них в Гремячинске даже не военный коммунизм с фашизмом в напополаме, а просто полный Шварц. И добавляет: помяните мое слово, еще пару лет, и он объявит себя Победителем Дракона.
СЕРГЕЙ
Стул в комнате был один — деревянный, с давно уже стершейся почти везде лакировкой и скрипящий так, словно именно этого движения, рискнувшего взгромоздиться на его сиденье, он и ждал, чтобы окончательно развалиться грудой щепок. В любой другой обстановке Шемяка, не задумываясь, предпочел бы этой старой развалине куда более надежный пол, но здесь и сейчас даже эта старая растопка для печки была подлинным подарком судьбы.
Он утащил стул в дальний от кровати угол и сел — вроде бы небрежно, полуразвалившись, нога на ногу. Реально же ему теперь нужно было сделать всего одно незаметное движение, чтобы автоматный ремень окончательно соскользнул с плеча — и Сашкина рукоятка привычно ткнулась в подставленную ладонь. Предохранитель Айсман, улучив момент, перевел, еще пока шли по базару, и тогда же дослал патрон.
Скуластый Энрико, похоже, его намеренья прочел, особого ума тут и не требовалось, но все равно аккуратно поставил автомат и меч туда же, куда и его напарница, — в угол комнаты. То ли дружелюбность демонстрировал — ага, щаз–з–з, дождешься от этого собака дружелюбности, болотный тигр прежде на луну выть научится! — то ли самоуверенность. Что именно — Сергею было, по правде говоря, плевать, потому как сам он также был кое в чем уверен. А именно — что «в случае чего» успеет вскинуть Сашку и одной очередью скосить эту непонятную парочку, которой он пока что не доверял даже на довоенный медяк достоинством в одну коп. И оставшегося стоять у двери Энрико, и Анну, прямо в сапогах взобравшуюся на жалобно скрипнувшую кровать и по–турецки усевшуюся на хорошем довоенном пледе, — словам «культурное поведение» девочку, похоже, в детстве не доучили.
— Чай будешь?
— Нет, спасибо.
Еще чего не хватало — пить из их рук!
— Ну, а я хочу, — Анна дернула плечом. — Замерзла, пока ходили по этому вашему мандавошному рынчику. Рик, дай куртку и завари свежий!
— Замерзла? — недоверчиво переспросил Шемяка.
— Околела. Пока на солнце стоишь — нормально все, даже припекает, а как шагнешь в тень, сразу ветер ледяной. А что?
— Ничего, в общем–то.
— Если ничего, — девушка наклонила голову, — тогда какого скалозуба ты на меня пялишься, рот разинув? Слюни–то хоть подбери.
— Я не на тебя, — с легкой обидой возразил Айсман, — на куртку.
Куртка и в самом деле была примечательной во многих смыслах данного слова — Шемяка самокритично признал, что найди он на базаре свою утреннюю мечту, то и выделанная бармаглотка навряд ли бы выглядела и вполовину так же здорово.
Один материал чего стоил — кожа, но при этом блестит, словно лакированная. Такое, по слухам, умели делать лишь до войны, хитрой химией, но тут–то явный новодел! Ну и остальное: «чешуйчатые» наплечники вороненой стали, пуговицы в виде черепов… даже шеврончик с серебряными молниями. Просто чудо, а не куртка, и совершенно непонятно — а где–то даже и обидно! — что тетка Фортуна подкинула это чудо девке, которая и без всякой одежи внешними достоинствами вовсе не обделена. Зачем? Ей и так — улыбнуться и пальчиком поманить… а вот надеть такую шмотку простому пареньку да пройтись вечером воскресенья, когда на площади электричество на фонари дают… медленно так, неторопливо, подняв воротник… в штабеля б девчонки складывались, вдоль всей мостовой.
Анна скривилась.
— Я эту… — дальше последовало какое–то незнакомое Сергею слово, смысл которого, впрочем, был весьма прозрачен, — как только в поезд сели, в окно хотела вышвырнуть! Рик отговорил. Пока найдешь хорошего Мастера, пока он приличную боевую куртку сошьет… время и деньги… со вторым у нас не очень, первого нет совсем. А то, — с неожиданной злостью выдохнула она, — что меня тошнит от этой поганой формы, это мелочи, делу мешать не должны!
— Да ладно, чего ты так, — смущенно пробормотал Айсман, — сразу. Я ведь ничего и не говорю. Ну, куртка… по–моему, тебе даже идет.
— Идет, — разноцветноглазая скривилась еще больше. — Идет по лесу идиот! Ты еще попробуй вякнуть, что блондинкам черный цвет к лицу! Может, мне еще фуражку нахлобучить — где–то в сумках валяется, тоже Рик выбросить не дал!
Забавно, но сейчас Анна казалась Шемяке ближе и понятней, чем несколько минут назад, на базаре. Естественней — обычная злющая девка, а не черт–те что с манерами казачьего есаула.
«А ведь это из–за ухода скуластого, — понял вдруг Сергей, — верного собака Рика–Энрике. Им она командует, и ей это в глубине души нравится, такой вот хищный, лисий прищур не подделаешь. Только постоянно держать поводья натянутыми надоедает, хочется бросить их и хоть недолго поваляться в траве на залитой солнцем поляне — но если собак почувствует эту слабину…»
— Чай готов.
Энрико выглядел точно подавальщик в какой–нибудь… чайхане — фарфоровые пиалы на расписном подносе, чайничек. И полусогнутая спина — при том, что привычный к тасканию броняшки позвоночник запросто не изогнуть.
