отрыжку, по знаку коменданта занял позицию сразу после едущих верхом дам и галантно предложил свою руку леди Хьюлтар. Остальные домочадцы, также в пешем порядке, двинулись за ними.
Вся веселая компания проследовала по улицам города до старых восточных ворот, откуда и должна была начаться процессия. Там уже собралось несколько сотен человек, включая около пятидесяти верховых из гвардии Госпожи Весны, которых вызвали из близлежащих городков и деревень. Кэсерил прошел прямо под носом того дюжего воина, который накануне по ошибке обронил не ту монету в грязь под ноги Кэсерилу, но этот здоровяк просто вежливо поклонился костюму и мечу вчерашнего незнакомца, так и не узнав его. Костюму, мечу, а еще бане и бритве цирюльника, подумал Кэсерил. Как же все-таки нас ослепляет своим блеском поверхность окружающих нас вещей! Боги, вероятно, смотрят в самую суть. А интересно, испытывают ли они при этом неловкость – так же, как иногда сам Кэсерил?
Процессия выстраивалась, и Кэсерил отбросил эти мысли. Священник передал повод мула старому джентльмену, избранному на роль Отца Зимы. Ритуал в честь Госпожи Весны был частью общего сценария, который исполнялся круглый год. В начале зимы юный Отец занимал трон Бога вместо обветшавшего Сына Осени, который, в свою очередь, принимал в свое время эстафету от Лета, а оно – от Весны. При этом, если новый молодой Бог бывал одет с иголочки, уходящего Бога наряжали в такие лохмотья, по сравнению с которыми вчерашнее одеяние Кэсерила выглядело свадебным нарядом. Так выглядел и Отец Зима, которому, кроме того, пеплом засыпали волосы и босые ноги. Но это не помешало пожилому джентльмену в покрытом пеплом отрепье шутить с принцессой, которая весело смеялась. Гвардейцы встали за Дочерью Весной, и процессия, выйдя за городские ворота, двинулась в обход города, петляя, когда было необходимо, вокруг новых зданий, выстроенных за городской стеной. Храмовые служки растворились в процессии, чтобы петь вместе со всеми торжественный гимн и подсказывать демонстрантам правильные слова, вместо которых некоторые пытались вставить отсебятину.
Горожане, незанятые в процессии, исполняли роль праздничной толпы и бросали на дорожку, по которой вели белого мула, цветы и ароматные травы. Ближе всех стояли молодые незамужние женщины, которые, как только мул приближался к ним, бросались вперед, чтобы коснуться края одеяний Госпожи Весны; считалось, что так они получают шанс выйти этой весной замуж. Тронув край платья принцессы, они бежали назад, прыская от смеха. Погода, слава Богам, была отличной – не то что в одну из недавних весен, когда с неба обрушился дождь со снегом. Пройдясь в свое удовольствие вокруг города, процессия через восточные ворота вышла на его центральную площадь, к Храму, стоящему в самом сердце города.
Леди ди Хьюлтар потащила Кэсерила в первые ряды, откуда принцесса, сойдя с мула, прошла в портик Храма. Все двинулись за ней. Кэсерил увидел рядом с собой леди Бетрис, которая, вытягивая шейку, старалась не упустить Изелль из виду. Он ощутил исходящий от нее запах цветов и трав, смешавшийся с теплым ароматом ее волос – ароматом самой весны. Толпа, напиравшая сзади, заставила их ускорить шаги и через широко раскрытые врата войти в Храм.
Косые тени утреннего солнца освещали плиты, которыми был выстлан храмовый дворик. Отец Зима подошел к центральному светильнику, в котором только что догорел священный огонь, собрал из него последний пепел и высыпал себе на голову и плечи. Тотчас же служки наполнили светильник свежими дровами, а священник благословил их. Джентльмен, усыпанный пеплом, отправился прочь со двора, сопровождаемый улюлюканьем, криками «брысь!» и звоном колокольчиков. Вслед ему бросали кругло скатанные комки шерсти, которые должны были символизировать снежки. Год, когда вслед Отцу Зиме бросали настоящие снежки, считался неудачным.
Госпожа Весны, воплотившаяся в Изелль, должна была выйти вперед и зажечь новый огонь с помощью огнива. Она преклонила колени на специально приготовленную подушечку и самым очаровательным образом закусила губку, сосредоточившись на подготовке маленького костра из сухой древесины и священных трав. Все затаили дыхание. С тем, насколько быстро и со скольких попыток воплощение Госпожи Весны сможет зажечь светильник, связано было множество верований и предрассудков.
Быстрый удар, сноп искр – и вот уже новое пламя взлетело над светильником, раздуваемое свежим дыханием юной принцессы. Священник быстро наклонился, чтобы поджечь свечу во избежание каких-либо случайностей, которые могли бы воспрепятствовать завершению огненного действа. Но ничто не помешало ему идти своим чередом, и общий вздох одобрения наполнил храмовый дворик. Маленькое пламя перенесли на дрова, которыми был заполнен светильник, а принцессе Изелль, которая выглядела так, будто с плеч ее упала тяжелая ноша, чем она была весьма довольна, помогли встать на ноги. Ее серые глаза, казалось, сияли не менее ярко, чем пламя светильника.
Затем Изелль подвели к трону Бога, и начались серьезные дела – сбор подношений, которые будут поддерживать жизнь и деятельность Храма в течение последующих трех месяцев. Каждый домовладелец должен был выйти вперед и вложить определенную сумму в руки Госпожи Весны, после чего получить благословение, а секретарь Храма, чей стол находился справа от трона Богини, обязан был занести точную цифру подношения в свои книги. Затем каждый дающий получит зажженную от светильника свечу, которую унесет домой. В соответствии со своим статусом провинкара была первой в чреде дающих; кожаный мешочек с золотыми монетами, который комендант замка преподнес Изелль, был тяжел и плотен. Следом шли прочие состоятельные члены общества, Изелль улыбалась, получала подношения и благословляла; священник улыбался, передавал деньги секретарю и благодарил; секретарь улыбался, записывал и складывал полученное.
Стоящая рядом с Кэсерилом Бетрис замерла. Схватив Кэсерила за рукав, она, едва сдерживая волнение, прошептала ему на ухо:
– Следующим будет этот ужасный судья, Врез. Смотрите!
Сурового вида человек средних лет, одетый в роскошный темно-синий бархатный камзол и увешанный золотыми цепями, подошел к трону Богини с мешочком золота и, напряженно улыбнувшись, протянул его Изелль.
– Дом Вреза преподносит Богине свой скромный дар, – произнес он несколько в нос. – Благословите нас на предстоящее время года, моя госпожа!
Но Изелль не взяла подношения. Сложив руки на коленях и гордо подняв голову, она, не улыбаясь, посмотрела в глаза Вреза и ясным голосом произнесла:
– Весна принимает подарки только от чистых сердец. Взятки ей не нужны. Досточтимый Врез! Золото значит для вас больше всего на свете, так что можете оставить его себе.
Врез отшатнулся от трона с открытым от удивления и ужаса ртом. Тишина волнами прокатилась по толпе и вернулась к трону перешептываниями. Что? Что она сказала? Я не слышал… Что? Лицо священника вытянулось.
