Маломальский взял Странника за плечи и, развернув к себе спиной, водрузил ему на спину рюкзак. Тот сгорбился и повернулся, недовольно глядя на Сергея.
– Н-да. Дохловат ты для такой ноши. Ну да ничего. Потерпишь, я думаю.
Сталкер нащупал на бедре верный гаечный ключ, кобуру с пистолетом, проверил документы и жетон, дающие ему право пересекать кордоны с оружием, и хлопнул юродивого по рюкзаку:
– Ну, чувак, топай на выход! – А затем обернулся к Казимиру. – Присмотри тут за моим хозяйством.
– Как всегда, – кивнул старик. – Ни пуха. – К черту! – И Сергей вышел следом за юродивым. Казимир почесал седую голову, помассировал ноющие обрубки ног и, вздохнув, проворчал с едва уловимой тревогой в голосе: – А на дорожку-то не присели…
Глава 5
Все гораздо сложнее
Этот путь никогда не считался плохим или опасным. Передвижения людей были здесь делом обычным.
Ноги меряли туннель шагами. Выработанная за долгие годы в метро особая походка позволяла, не уставая, рассекать нескончаемую вереницу шпал. Трудно было сказать, сколько десятков, а то и сотен километров намотал Сергей, двигаясь по темным железобетонным жилам подземного мира.
Его часто посещала мысль: как долго еще может продержаться эта конструкция? Поддерживать прежний уровень обслуживания невозможно, а то, что по зубам нынешним обитателям метро, не сможет сохранить подземелья на бесконечно длинный срок.
Разумеется, все конечно, но раньше об этом не особо любили думать. Воздух, вода, нефть, леса – всего было в достатке. Стоило ли заморачиваться на том, что однажды это может закончиться? А вот теперь, когда горстки выживших получили мир, сузившийся до размеров метро, все мыслилось иначе. Когда раз за разом ты проходишь по одному и тому же туннелю, ловя тусклым светом карманного фонаря свежие трещины, новые отколовшиеся от свода куски, сочащиеся грунтовыми водами стены, трудно не задуматься о том, сколько осталось этому миру.
Впереди в конце туннеля забрезжил тусклый, как едва теплящаяся надежда на будущее, свет близлежащей станции. Бум прибавил шагу.
Но ускориться не вышло: мешал попутчик. Странник то прыгал по шпалам, то шел по рельсам, балансируя руками, как канатоходец. Срываясь, хватал Сергея за плечо, чтобы не упасть.
– Ты не можешь идти нормально? – проворчал Бум.
– Можешь, – прокряхтел Странник, в очередной раз соскочив с рельса.
– Ну так иди нормально.
– Нормально…
– Да где же нормально, если ты мне вот-вот рукав совсем оторвешь?
– Оторвешь.
– Дебил все-таки… – буркнул Сергей себе под нос.
– Дебил дурку? – произнес Странник. – Сам такой, – добавил он вдруг.
– Чего-о? – Маломальский остановился и посветил фонарем в лицо попутчика. К его удивлению, тот даже не зажмурился.
– Дебил нет. Странник. Дебил зачем? Обидно, – проговорил юродивый.
– Вот даже как? – хмыкнул Сергей. – Интересно все-таки, что у тебя за история? Уж больно быстро ты все схватываешь.
Маломальский снова зашагал по туннелю.
– Не обижайся, Стран Страныч. Это ведь я не со зла.
– Обидно, – повторил идущий следом попутчик.
– Ну ладно, прости. Раз уж ты соображать начал, объясни мне, зачем ты искал того ребенка, а теперь Веру?
– Вера! Мозз! – оживился Странник.
– Вот-вот. Вот именно об этом я и спрашиваю. Что такое мозз?
– Мозз! – повторил попутчик еще громче.
– Да я понял. А что это такое?
– Мозз!!!
Сергей остановился и снова посветил фонарем в лицо попутчика.
– И ты хочешь сказать, что ты не дебил? А? Нет, все-таки можешь обижаться.
* * *
От былого великолепия Серпуховской мало что осталось. Такая судьба постигла все станции, но эту Сергей знал лучше других, ибо жил когда-то недалеко и пользовался ею постоянно. Еще в те времена, когда метро было не всей оставшейся человечеству вселенной, а лишь одной из транспортных артерий большого, перенаселенного людьми города.
Продольной стеклянной трубы, пронзающей центральный зал станции под потолком, давно не было. Пилоны, чем-то отдаленно напоминающие ребра скелета исполинского зверя, давно потеряли свой лоск. Обе посадочные платформы и часть центрального зала были застроены жилищами, сооруженными из деревянных щитов, железных и пластиковых листов, кирпичей и шлакоблоков, и представляли собой довольно пестрое и жалкое зрелище. Для свободного перемещения по станции несколько пилонов не были закрыты постройками, но сохранившийся на них газганский мрамор потускнел и покрылся слоем копоти, жира и грязи.
Пост возле будки дежурного по станции беспрепятственно пропустил двух путников, появившихся из туннеля со стороны Тульской, – документы сталкера делали свое дело, к тому же некоторые из смены поста знали Сергея в лицо. К его попутчику придираться тоже не стали. Ни один режим в метро не хотел портить отношения со сталкерами, зная их солидарность и готовность бойкотировать ту или иную станцию за обиду, причиненную кому-то из их касты. Авторитет сталкеров в подземном мире был высоким: кто, если не они, выйдет на поверхность за всем необходимым для выживания? А Бум к тому же был гражданином Ганзы.
– Давно сменились? – спросил Сергей у старшего.
– Часа два назад. А что? – ответил худощавый боец с немытым лицом и круглыми сварочными очками на лбу. Стекол у очков не было, и носил он их, видимо, просто так, для смеха.
– Никто от нас не приходил?
– С Тульской-то? А что?
– Что за дебильная манера вопросом на вопрос отвечать? – поморщился Маломальский.
– Дебил! – Странник покровительственно улыбнулся и похлопал бойца по плечу.
– Эй, полегче! – огрызнулся тот и зло посмотрел на юродивого.
– Так был кто или нет? – отвлек его сталкер.
– Ну, был. Весь кипеж из-за него.
– А что за кипеж? – напрягся Сергей.
– Паша, хорэ болтать почем зря, – окликнул бойца один из его дружины. – Может, не положено. Пусть с комендантом обсуждает.
– Точно, мужик, – кивнул тот, что в очках. – Ты лучше с комендантом перетри это. Не уполномочены мы. Он там, у перехода на Добрынинскую. – Боец махнул рукой в глубину зала. – Коменданта знаешь? Новикова?
Сергей кивнул.
В конце зала, у трех эскалаторов, ведущих на Добрынинскую, станцию Ганзейского кольца, стояла группа людей, а одна из устроенных в пилонах станции хижин была оцеплена вооруженными мужчинами. У Сергея нехорошо ёкнуло внутри.
– Никита! – окликнул он, узнав в группе людей Новикова.
Лысый человек с нездорово сощуренным левым глазом, смотрящим в одну точку, повернулся и единственным нормальным оком всмотрелся в приближающихся людей с внушительными рюкзаками за спинами.
