А Стрелок сам пришел в вагон-ресторан.
Фингал потрясал. Под левым глазом, который превратился в щелку, имело законное место сине-багровое лоснящееся пятно.
— Что это с вами? — ужаснулась Марина, ладони к щекам прижала.
— Пастуха спросите, — сказал Стрелок. Ни зла в голосе, ни обиды. — Представляете, Марина, он мне подло врезал в глаз правой, а в ней — связка вагонных ключей, три штуки. И что мне теперь делать?
Вопрос был риторическим, но Марина так не считала.
— Девушка, девушка! — Она помахала рукой официантке. Та подошла. — Видите, у нас несчастье. Товарищ наш неловко упал и — вот… У вас же есть холодильник, да?.. Возьмите бутылочку водки русской, разбавьте ее водой наполовину и заморозьте кубиками, это недолго, а пока просто лед принесите, ладно?
— Сейчас сделаю, — сказала официантка, а Стрелок дополнил заказ:
— На лед полбутылки хватит. А оставшуюся водку — сразу сюда. Мухой! Пока «наружное» мерзнет, примем внутрь. И еще бутылочку закажем. Верно, коллеги?
Вел себя так, будто Пастух ему не фингал поставил, а медаль повесил. Ладно бы понял — за что! Но вряд ли. Затаился, толково играет роль рубахи-парня, ждет своего часа. Пусть ждет, Бог в помощь…
А за окнами вагона-ресторана пошел дождь. Точнее сказать — ливанул. Мощные струи дождя плюс скорость экспресса — и за стеклом ничего и видно не стало, как будто водопад с неба пролился, только струи, струи, а за ними — мрак и вихрь.
— Век вывихнул сустав, — сказала Марина что-то умное, что-то из классики. — Где мы, мальчики?
И тут в вагоне-ресторане погас свет. На несколько секунд. Никто и вякнуть не успел, как зажглась аварийная подсветка. Не парад света, конечно, но лицо соседа и то, что на столе расположено, — это видно.
— Как это могло быть? — спросил Стрелок. — Чему тут гаснуть? У них же генераторы везде…
— Похоже, что не везде, — сказал Пастух, — похоже, что генераторы гавкнули. Подсветка — явно от аккумуляторных батарей. Что могло случиться? Проводницу спросить надо. Или официантку…
Но официантка сама объявилась. Подошла с фонариком и бутылкой водки в одной руке и тарелкой ледышек в железной мисочке, вынутой из холодильника, — в другой.
— Что-то с генераторами, — сказала извиняющимся голосом. — Шеф с начальником поезда связался, говорит — скоро наладят… — Поставила бутылку и миску на стол. — Здесь просто лед. А водку я в формочку залила и поставила на холод. Минут через пять уже принесу, холодильник — зверь… Закусывать будете?
— Будем, — сказал Пастух. — После таких-то происшествий да не закусить — самих себя обидеть.
Ночь прошла на диво спокойно. Никто никуда не вламывался, никто не стрелял, не бегал галопом по коридору, терапевтическая вышла ночь.
Утром Стрелок не появился, в купе его, заглянул Пастух, не было, ну и слава Богу. Куда он денется со скорого-то поезда? Он же, Стрелок, у нас высокую миссию несет — пасти со своей стороны Марину. Кнут ему в руки…
Помылись-побрились-почистились-позавтракали, Марина уселась книжку читать на английском языке, на обложке — мужская в черной перчатке рука сжимает пистолет неизвестной Пастуху марки. Книга называлась «It’s easy to die», то есть «Умирать легко», как утверждение. Пастух с утверждением не согласился, но спорить вслух не стал.
К Иркутску-пассажирскому подъехали по расписанию, в восемнадцать с копейками по иркутскому «гринвичу», машинист, как и предполагалось, за минувшую ночь нагнал потерянное по вине залетных бандитов время.
Марина достала из-под подушки книгу, толстую и большую по формату, заботливо упакованную в золотую бумагу и перепоясанную ленточкой.
— Пойдете со мной, Пастух? — спросила. — Я вас познакомлю с хорошим человеком.
— Конечно, пойду, — ответил Пастух.
Ему это приглашение в жилу было, опекаемая опекалась непрерывно.
Иркутский профессор оказался уже довольно пожилым мужчиной, но все ж лет эдак на десять моложе Марины. И выше — на самую малость. Сантиметров на пять — семь. Группа — метр с кепкой на коньках. Они с Мариной обнялись, троекратно поцеловались, а вернее, потерлись щеками, как ныне повелось, Марина представила профессору Пастуха, как друга и спасителя, а больше он им нужен не был. Они радостно наперегонки болтали друг с другом, а Пастух стоял обок и смотрел по сторонам.
Там было вроде спокойно.
Народу на перроне толпилось много, кто-то уезжал, кто-то приезжал, кто-то встречал-провожал. Пастух, не доверяя ситуации, поглядывал то туда, то сюда, но, кроме грустных провожающих и веселых встречающих (впрочем, может, и наоборот все было), никого не усматривал. Пастух привычно искал в толпе тех, кто мог проявлять хоть какой-то интерес к Марине и ее собеседнику.
Поодаль гулял невесть откуда возникший подбитый Стрелок, одинокий и независимый.
Марина попрощалась с коллегой, он ей долго ручку целовал, но все ж простился. И тут к Марине подошли два персонажа — мужчина и женщина, оба лет где-то под сорок с лишним, он — в светлом костюме и при галстуке, она — в черном костюмчике приталенном — этакая вазочка, она и вопрос задала:
— Вы путешествуете в шестом вагоне, место девятое, ведь верно?
— Ведь верно, — не спорила Марина. — А что? И откуда вы это узнали.
— Узнали из компьютерной базы. Из нашей, железнодорожной. Не мы сами. Нам из Москвы информацию сбросили, из службы пиара. Вы — ровно миллионный юбилейный пассажир экспресса «Владивосток — Москва», и вам полагается приз от Российских железных дорог.
Пастуху диалог не понравился. И он встрял.
— А нельзя взглянуть на ваши документы? — вежливо спросил Пастух, показывая между тем свои. Одни из.
На показанных Пастух значился полковником и заместителем начальника Управления «Зет» Комитета госбезопасности, что есть большой и непонятный чин для иркутских перронных жуликов, а уж для честных и романтичных иркутских железнодорожников — вообще заоблачность. Впрочем, для Пастуха — тоже.
Тетенька первой засуетилась, пошарила в сумочке и предъявила Пастуху корочки, в коих и вправду значилось, что она, то есть тетенька, является «советником представителя компании «Российские железные дороги» в Иркутской области». Печать была тоже «эржэдэшная». Все походило на правду, придраться Пастуху было не к чему… А дяденька никаких документов не достал. Впрочем, и ксива Пастуха особого впечатления на дяденьку не произвела.
— И где ваш приз? — спросила Марина.
Ей, видел Пастух, все происходящее было любопытным и вовсе не подозрительным.
— Господин Представитель ждет вас в кабинете начальника вокзала. До отправления поезда остается без малого двадцать минут, мы все успеем… — Она протянула руку с часами — мужскими, круглыми.
