Быстрые шаги Арбитра гулко отдавались в широком и пустом коридоре. Боргар не то, чтобы спешил, но двигался быстро, с целеустремленностью человека, которого ждет много важных дел. Правой рукой он делал легкую отмашку на строфах детской песни — считалки. Позади суетились два помощника с тяжелой поклажей.
… И лик Вселенной будет чист,
Сгорят: чужой, ведьмак, культист.
Он очень скоро будет тут —
Скажите, как его зовут?
Допросные обставляют по — разному, и удобство уборки — не последний мотив, которым руководствуются дизайнеры — декораторы. В свое время Арбитр Сименсен подошел к вопросу радикально и творчески, приспособив под соответствующие нужды небольшой бассейн, обложенный белоснежной плиткой. Оказалось, очень удобно, во всех смыслах.
— Достаточно, стажер Дживс.
Боргар спустился по ступенькам, таким же белым и сияющим, как двухметровые стены пустого бассейна. Как обычно он был весь в черном и с неизменными перчатками. Дживс Леанор отступила на шаг от кресла и вытянулась по стойке смирно. Владимир подошел ближе и очень внимательно, очень изучающе всмотрелся в прикованного к креслу человека. Тот молча вращал мутными белками глаз с огромными, угольно — черными зрачками, скаля длинные зубы, розовые от крови из разбитых губ.
— Добрый день, — неожиданно мягко и вежливо сказал Арбитр.
Человек мотнул головой, насколько позволяла лента фиксатора на лбу, что — то прошипел окровавленным ртом. Судя по тону, отнюдь не приветственное.
— Пожалуйста, приведите его в более… достойный вид, — также мягко попросил Арбитр стажера и затем повелительно щелкнул пальцами. Повинуясь сигналу, помощники спустили по лестнице два увесистых чемодана.
— Что ж, я надеюсь, моя помощница хорошо поработала и сумела зарядить вас склонностью к сотрудничеству, а также откровенности, — предположил Арбитр, отсылая носильщиков. Теперь в допросной остались только три человека — он сам, Дживс и Гуртадо Бронци. А также несколько пиктоаппаратов, жужжащих наверху, у краев бортов бассейна. Боргар не признавал катушек и предпочитал старые добрые быстропикты.
— Пошел в жопу, — неожиданно четко и раздельно проговорил допрашиваемый. — Соленый хрен тебе, а не сотрудничество.
— И такое бывает, отозвался Арбитр, разминая пальцы и качая головой из стороны в сторону, как гимнаст, готовящийся к сложному упражнению. — Дживс, вам лучше уйти.
— Это приказ? — мрачно осведомилась Леанор.
— Рекомендация, — пояснил Владимир. — Я ценю вашу решимость и усердие в предварительной… обработке нашего нового друга, — он кивнул в сторону качественно избитого подследственного. — Но боюсь, что вам еще рановато делать следующий шаг в познании высокого искусства допроса.
— Тогда, с вашего позволения, я проигнорирую эту рекомендацию, — чуть дрожащим, но очень решительным голосом отозвалась Леанор. — Тем более, что по регламенту вам нужен свидетель и наблюдатель, в дополнение к… — он взглянула в сторону бесстрастных пиктоаппаратов.
— Будь по — вашему, но я предупреждал, — равнодушно вымолвил Боргар. Он открыл один из сундуков и достал оттуда белый фартук с рукавами, скользкий и лоснящийся даже на вид. Скорее всего сделанный из какого — то особого материала с близким к нулевому трением.
— Утерянное нельзя потерять, — все также четко и непреклонно произнес испытуемый. — Утерянного не нужно бояться. Отказавшийся да обретет блаженство в отказе.
— Занимательно. Звучит как молитва, — сказал Боргар, надевая фартук, но оставив рукава.
— Я тебя не боюсь, — сообщил Бронци, хрипло и решительно. — И ничего ты не узнаешь.
— Друг мой, — высокий Владимир Сименсен навис над испытуемым, как черно — белая скала, и Бронци невольно сжался в оковах. Крупные капли пота катились по лицу, искаженному гримасой боли.
— Друг мой, ты уже сказал главное, то, что мне было интереснее всего, — промолвил Сименсен, все также спокойно и почти доброжелательно. — Но мне нужно больше.
Бронци, шевеля разбитыми губами, очень подробно и со знанием дела сообщил, чем и как Арбитр может удовлетворить свой интерес. Боргар приподнял бровь, Дживс слегка покраснела.
— Серьезный подход, — с уважением отметил Владимир. — Сразу видна военная закалка, гражданские так изъясняться не умеют. Но меня радует, что мы без задержек миновали первые две стадии общения.
— Стадии? — не понял допрашиваемый.
— Да, традиционное и неизбывное «это ошибка», а также неизменно следующее за ним «я ничего не знаю». Мы сразу перешли к третьему — «ничего не скажу», сэкономив время и душевные силы. И за это я дам вам, друг мой, небольшое вознаграждение.
Бронци сплюнул розовой мутной слюной, стараясь попасть на фартук Арбитра, но промахнулся.
— Ссал я на твою награду, — выразительностью фразы испытуемый постарался компенсировать неудачу в плевке.
— А напрасно, — с этими словами Владимир засучил рукава и аккуратно стащил с кистей перчатки. Дживс со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы, Бронци громко икнул.
Руки Арбитра были обычными, ничем не примечательными до локтей и примерно на ладонь ниже, до широких колец блокаторов боли, что часто применяют в госпиталях Гвардии при ампутации конечностей. А вот ниже…
Казалось, что над кистями и предплечьями Боргара поработал талантливый анатом, который удалил почти всю мышечную ткань, оставив лишь несколько пучков на каждое сухожилие. Похоже, пальцы и кисти сохранили всю функциональность, но выглядели, как птичьи лапы.
Владимир положил перчатки на угол сундука. Теперь Дживс поняла, почему Арбитр никогда их не снимал — помимо маскировки увечья, они наверняка были снабжены миомерными усилителями.
— Я расскажу тебе историю, — сказал Боргар, поднеся к лицу допрашиваемого длинные пальцы, похожие на бледные узловатые щупальца. — Она весьма поучительна, назидательна, и при правильном осмыслении избавит тебя от многих неприятностей.
— А я размякну от такой откровенности, пущу умилительную слезу и все — все расскажу, а чего не знаю — придумаю, — злобно пробурчал Бронци.
— Как пожелаешь, — мирно отозвался Сименсен. — Я уважаю свободу выбора и могу только приветствовать такой ход событий. Впрочем, не будем терять времени…
Арбитр сел на края второго, пока закрытого сундука, опустил ладони на колени. Губы его при этом движении чуть дрогнули, похоже, без блокаторов каждое движение изувеченных рук причиняло Боргару ощутимую боль.
— Я родился на очень далекой планете, — начал он рассказ. — И очень бедной. Океан от полюса до полюса и огромный архипелаг из сотен островов. Продавать могли разве что рыбу, но в секторе и так хватало экспортеров продовольствия, так что никому не было до нас дела. Фиалка — так называли планету, кажется из — за цвета неба. Правда никто не мог сказать, что такое «Фиалка», но звучало красиво.
