вся эта… До первого ментата.
— Ментата?
Я про себя выругался, но ответил внешне спокойно.
— Такой Дар Улья. Ментаты могут составлять и читать ментат-карту, это что-то вроде твоего паспорта здесь. Подделать её нельзя или очень проблематично, а ещё ментаты прекрасно чувствуют, когда человек правду говорит или лжёт.
Я поудобней перекинул пулемёт на другое плечо. Стоявший на вертлюге пулемёт не был пределом мечтаний. Арес «Шрайк» с наполовину опустошенной лентой в коробке. Под патрон калибра 5,56, похоже, самом любимом у муров. Больше никакого оружия в машине не было. Удалось найти в кузове только «клюв» — что-то вроде смеси компактной боевой кирки и клевца на длинной ручке, для того, чтобы разбираться с низшими заражёнными. Расположенная под углом гранёная рабочая часть никогда не застрянет в костях, при минимуме усилий всегда можно как извлечь примитивное оружие, так и пробить череп пустышу или спидеру. Несмотря на все преимущества, я всё равно предпочел бы клинок шашки или мачете.
Топливо кончилось, едва мы переехали границу серого кластера. Машину пришлось бросить. Дальше мы уходили пешком по неприглядной и унылой равнине, чем-то отдалённо напоминавшую тундру.
Девушки, следовавшие за мной как на привязи, ещё больше сбились в кучку. Ещё бы, такого видеть им ещё не доводилось. Натуральный инопланетный пейзаж.
Рассказал им всем через Джулию про «черноту» и «серость», про стабильные и обычные кластеры. Я не сгущал краски, но школьницы, что называется, «поплыли», узнав, что помощи ждать в этом мире неоткуда. А я без остановки накидывал на них всё больше и больше информации. Рассказал про заражённых и про серых, про основные группировки и стабы в регионе, про ненормальный горизонт Улья, про чёрные закаты и перезагрузки, и про звёздное небо, радикально отличающееся от земного.
Возможно, они и рады бы были мне не поверить, но, чтобы убедиться в верности моих слов, достаточно было вглядеться в воображаемую линию горизонта и понять — мы где угодно, но точно уже не на Земле, а на планете, имеющей иные физические характеристики… А может, совсем не на планете, а где-нибудь ещё. Потому как далёкий горизонт не казался слегка выпуклым, как в нашем родном мире, а представал идеально ровной линией. Или было достаточно покрутить головой по сторонам, чтобы во всей неприглядной красе разглядеть «серый» кластер.
Если ты однажды видел мрачную и зловещую красоту чёрного кластера, то вообразить себе кластер серый совсем не сложно. Достаточно представить, что чернота не совсем чернота. Она словно попыталась овладеть нормальным кластером, но у неё это не получилось. Нет, кое-где имеются пятна черноты. А серость нарастает вокруг них. Пустынная серая тундра. Не особо похоже на земной пейзаж, верней, совсем не похоже. Скорей уж это напоминало какой-нибудь Марс или планету вроде него. Пучками тут и там растёт кое-какая трава, чахлая и на вид совершенно нежизнеспособная. Куцые кустики и карликовые изломанные деревца такого же неприглядного вида, лишайники какие-то и странного вида стелющиеся стебли синюшного цвета, напоминавшие не растения, а разбросанные кишки. Не мёртвая пустыня, но и живым такой пейзаж назвать сложно.
Я шёл во главе группы с Аресом на плече, зорко наблюдая за обстановкой. Вместе с тем прекрасно понимал, что если появятся серые, нам от них не уйти и не отбиться, несмотря на пулемёт. Я прекрасно помнил, как от серых тварей рикошетили пути из пулемётов КПВТ и ПКТ, что само по себе было невероятно. Примерно также невероятно, как и существование серых тварей.
По лишённой растительности земле не то что идти, даже смотреть на неё не хотелось. Возникало премерзкое ощущение, зарождавшееся глубоко внутри, будто бы наша группа пробиралась по куче подсохшего серого дерьма. Неприятных запахов, впрочем, не было — и на том спасибо. Но оттенок этой местности словно через фильтр уходил в серый цвет, будто здесь специально кто-то насыпал тонким слоем цементный порошок, как на тех записях высадки на Луну. Однако, если всмотреться в пейзаж, становится ясно — цвета тут вполне обычные, но особо яркими их не назвать. Считал, что уже ко всему привык, и поразить меня не выйдет, но Улей словно взялся доказать обратное и делал это день за днём. Не оставляло навязчивое ощущение чуждости окружающей местности и нашей тут неуместности. От однообразного до полного уныния пейзажа, развернувшегося вокруг, внимание начало притупляться, и то, что ситуация изменилась, я понял далеко не сразу.
— А что это за здание? — спросила глазастая Джулия, — Ты туда нас ведёшь?
Вот и как ей ответить, что я представляю только примерное направление, куда нам нужно выходить, а на сером кластере мы только затем, чтобы сбросить возможный хвост. Откровенно говоря, я бы на месте муров за четырьмя пленниками по серым кластерам просто не стал бы гоняться. Слишком уж печально может такое преследование обернуться, а свежаки… Свежаки — это самый малоценный ресурс в Улье. Людей проваливается с каждой перезагрузкой очень много. Они и становятся свежаками.
Я поднялся на кочку и приложил ладонь козырьком над глазами, хотя никакого солнца не было. Посреди неприглядной серой равнины, словно бельмо на глазу, торчало странное сооружение. В нём было странно всё. Странно и непривычно настолько, что если бы Джулия не указала на него, то протопал бы я с высокой вероятностью мимо него, приняв за очередную серую бесполезную скалу, коих тут встречалось не так чтобы много. Но то и дело они торчали то тут, то там гнилыми зубами. Эрозия вытачивала из них такие причудливые формы, что куда там современным скульпторам.
Приглядевшись, я понял, что перед нами явно сооружение неясного назначения. Больше всего почему-то казалось, что это какое-то сооружение технического характера. Так как в нём не угадывались черты ничего хоть немного знакомого и привычного. А если так живут какие-нибудь разумные существа, то насколько они от нас должны отличаться?
Не знаю… Способен ли самый безумный человеческий архитектор такое выдать, но почему-то казалось, что нет. Это строение явно под какие-то нечеловеческие нужды возведено, так как построить такое для эстетического удовлетворения… Кхм… Это было что-то вроде Стоунхенджа, но камни, использованные при возведении дикой конструкции, все были разными по форме. Словно неизвестные строители задались целью ни разу не повториться. Больше всего это похоже на то, если бы термиты вдохновились архитектурой кораллового рифа. Плавность природных форм, нелепым и непредсказуемым образом причудливо срасталась с рубленными урбанистическими углами, клетками и сотами.
— Туда, — кивнул, я, оглядываясь на собирающиеся на горизонте тучи, — И нам бы поторопиться, если мы не хотим попасть под дождь.
— А ты не из разговорчивых, да?
— Да…
Чем ближе мы подходили к загадочной структуре, тем очевидней становилось её неземное происхождение. Тут нечеловеческий разум не только всё спланировал, но воплотил, так сказать, в монументальном камне. Даже откровенно сумасшедший современный скульптор неспособен возвести такую громадину, ни разу не повторившись и не скатившись в комбинирование испытанных и обкатанных архитектурных приёмов. Как это ни странно, но мне в сооружении удалось углядеть как намёк на симметрию, так и на логику. Не с первого взгляда, далеко не сразу, но становилось ясно, что они там были.
Как мне показалось — строение было древним, едва ли не древней, чем пресловутый Стоунхендж или египетские пирамиды. Сложно описать словами это нагромождение из разновеликих колонн, косых балок, перекрытий и стен, расположенных под разными углами. Как всё это до сих пор не развалилось — оставалось загадкой. С другой стороны, если средневекового зодчего привезти на Останкинскую башню, в современную Москву, скорей всего он тоже будет недоумевать от того, что кому-то понадобилось построить эдакий несуразный шпиль непонятного назначения, да ещё и торчащий пальцем в небо на высоту в половину километра.
А как бы удивился, узнай он, что глубина залегания фундамента всего-то четыре с половиной метра. На то она и шедевр инженерной мысли. Как и вот это вот сооружение неясного назначения. Мой мозг работал, пытаясь выдать какие-нибудь аналоги из опыта прошлой жизни, но их не находилось.
Мощных каменных опор было невероятное количество, словно обнажившийся свайный фундамент. На высоте двух-трёх этажей начинались перекрытия. Видимых способов подъёма не имелось, запрыгнуть тоже никак, да и не очень-то хотелось.
«Опоры-сваи» выстраивались эдакой спиральной улиткой, если смотреть сверху. Пока ветра не было, сооружение не выглядело угрожающим, но как только налетели порывы приближающегося фронта
