но ты не знаешь, как правильно это сделать? — внезапно продолжила Джэйси, — забудь про тот случай! Неужели ты думаешь, что после такого я стала бы искать твоих извинений? Меня вовсе не это интересует. Состязания, победы, престиж команд, — всё это не имеет такого уж важного значения. Для меня имеет значение остальное, то, про что ты говорил. Так что ты скажешь сейчас мне? Твои чувства, Виктор, они тоже были, как и наши договорённости, липовыми?
В этот момент Джэйси повернулась и устремила на него свой грустный, но в то же время пронзительный взгляд. Хэлбокс отстранился от перил, выпрямился и повернулся к ней. В этот момент их взгляды пересеклись, и на секунду Хэлбокс ощутил, что это самый прекрасный момент в его жизни. Он нежно обнял Джэйси, почувствовав её хрупкое женственное тело, прижал его к себе и, глядя ей в глаза, поцеловал. Она не сопротивлялась, напротив, в её настроении ощущалась полная взаимность горячих чувств и трепетных волнений. Они стояли и долго целовались на балконе одни безмятежно и ласково, без лишних слов, без лишних объяснений, с полной взаимной откровенностью своих романтических чувств. Это было так прекрасно и так естественно, что Хэлбоксу не хотелось останавливаться и возвращаться в ту окружающую их обстановку, наполненную какими-то теперь уже совсем не важными событиями, различными людьми и ненужной суетой. В объятиях Джэйси, ощущая её приятный запах и нежные страстные губы, ему начинало казаться, что всё это и есть та самая высшая и окончательная точка всех его жизненных целей. Ему хотелось оказаться сейчас на далёком солнечном пляже наедине с ней, вдали от проблем и знакомых, но память настойчиво била своими нейронными файлами, как экстренная пульсирующая сирена во время общей тревоги, напоминая, что впереди предстоит ещё важное событие, от которого может зависеть, в том числе, и её жизнь. Это пробуждало внутри Хэлбокса какого-то зверя. Теперь он начинал по-другому смотреть на ситуацию с террористами. Он даже начал сильно волноваться, как бы вся эта история не закончилась ещё одной драмой после того, что уже пришлось ему перенести. «А вдруг он уедет, а террорист взорвёт бомбу на этой станции и Джэйси случайно окажется в зоне поражения, не зная обо всём?» — внезапно подумал он. «Или начнётся перестрелка и Джэйси случайно заденет пулей или террорист возьмёт её в заложники, и ей будет угрожать смертельная опасность, а его не будет в этот момент рядом, чтобы придти на помощь» — продолжались дикие, страшные и навязчивые мысли в его голове. Хэлбокс начал серьёзно беспокоиться.
— Что с тобой опять? — внезапно спросила она его.
— Со мной всё в порядке, а что? — начал сразу прятать свои волнения Хэлбокс.
— У тебя какой-то очень взволнованный вид, Виктор, как будто случилось что-то плохое. У тебя точно всё хорошо? — встревожено забеспокоилась она.
— Да — да, всё нормально! — продолжал успокаивать её Хэлбокс, — может просто волнуюсь немного из-за всего.
— Ну ладно, — смягченно успокоилась она, вернувшись в прежнее романтическое настроение, — скажи, ты думал обо мне всё это время?
Хэлбокс понемногу начал возвращаться к более спокойной форме мышления, чтобы не наделать ещё каких-нибудь проблем перед своим заданием. Он взял себя в руки, осознав всю тяжесть происходящей ситуации относительно теракта, и как настоящий военный офицер по-мужски отбросил все внутренние детские переживания, полностью овладев собой и наполнив своё сознание хладнокровной стойкостью. Что касается общения с Джэйси в этот момент, то он психологически однозначно подхватил волну располагающей к себе галантности, надев на лицо маску спокойного улыбающегося и вызывающего внутреннее доверие молодого человека.
— Конечно, я просто сходил без тебя с ума! Даже не знаю, как я смог прожить этот год с этими мыслями вдалеке от тебя.
Джэйси растрогалась, ей стало приятно, и она ещё крепче обняла Хэлбокса, сильнее прижавшись к его груди.
— Я тоже, — нежно произнесла она с тонкой ноткой жалости, — ты даже не представляешь, как мне было плохо. Ты что-то сделал со мной тогда на том чемпионате, и я только сейчас смогла почувствовать себя спокойно и счастливо. Не бросай меня больше так, Виктор, пожалуйста!
Хэлбокс слушал её и с ещё более глобальным психологическим чувством, похожим на стресс, осознавая, насколько она на самом деле хрупкая, нежная и ранимая внутри натура под внешней очень серьёзной и жёсткой оболочкой пилота полярных челноков. «По ходу дела я не ошибся!» — подумал про себя Хэлбокс, анализируя свои любовные чувства к Джэйси. В этот момент внутри себя он радовался как ребёнок, а вся его прежняя острая и фатально отвязанная структура характера уже начинала постепенно и самопроизвольно трансформироваться в новую форму более мягкого, размеренного и спокойного человека, направленную в дальнейшем на выстраивание более фундаментальных семейных отношений.
Издалека вновь послышались овации толпы, связанные с объявлением следующего теперь уже третьего заезда.
— Пойдём к остальным, Виктор, — тихим счастливым голосом предложила Джэйси, глядя на него снизу вверх такими же глазами, наполненными теперь уже какого-то нового живого блеска.
— Да, конечно! — спокойно согласился он.
И они ушли вдвоём, держась за руки, оставив за собой опустевший балкон и то место на нём, где произошло их заключительное воссоединение после долгого и не простого пути, длинной в целый год и ожиданием, казалось бы, в целую вечность.
ГЛАВА IX. ОПРОМЕТЧИВОСТЬ И ТЩЕСЛАВИЕ
— Ха! Ха! Ха! Ха! — раздавался в аквариумном полумраке «Big Father House» неистовый хохот Уолтера Кика.
Американский посол был как всегда в своём ударе буржуазного амплуа великой западной капиталистической машины по выработке, генерации, установлению и фундаментальному самоутверждению без капли намёка на компромисс.
— И вы мне хотите сказать, что это не тотальная победа?! — продолжал он надрывать ёмкостную акустику глубокого офисного зала, как перегруженная бас гитара в проигрыше между основными музыкальными темами.
За столом, развалившись в больших глубоких креслах, сидело пятеро: Уолтер Кик, Борис Молотов, Марта Баумгартен, Сэр Томас Уиттл и Архип Великий. Эти личности определяли состав того самого Головного Совета Правления Программы Полярной Навигации («Head Board of the Polar Navigation Program Board» HBPNPB), который был прозван масонами как «Пятёрка Непосед»(«Five Fidget»). Это произошло после первого визита Сэра Томаса Уиттла на Амундсен-Скотт, когда он присутствовал при совершении подтасовок в жеребьёвке пилотов на гонке по трассам проекта «Две девятки». Спустя некоторое время, общаясь среди определённого круга лиц, им были высказаны свои впечатления от происходящего на той встрече. Среди прочего он пожаловался на чрезмерно повышенную психологическую активность в обществе глав правления при обсуждении довольно-таки простых и незаурядных на его
