конечно же, принадлежал им.
О центре изоляции, кстати, через пару дней после атаки все же просочилась пара новостей. Это были скупые, буквально на два-три предложения, бегущие строки, которые проскальзывали по экрану в то время, когда дикторы вещали о других, более социально важных новостях, и подавали произошедшее не как что-то важное, не как что-то из ряда вон выходящее, а как что-то, на что и обращать внимания-то не стоит. Формулировки и используемые слова были разными, но в общем и целом эти короткие сообщения сводились к формату «где-то что-то произошло, но сейчас все уже закончилось, так что забейте и не берите в голову». Не то чтобы я ожидал чего-то другого, но я даже представить себе не мог, что корпораты спустят произошедшее на таких мощных тормозах. Здесь не было не то что какой-то конкретики, здесь вовсе — возникало сомнение в том, что что-то вообще происходило. Даже у меня, который был непосредственным участником всего этого.
И, как ни странно, это был хороший знак. Отличный знак. Они не стали говорить все как есть, снова пытаясь дискредитировать светлячков, потому что понимали, что люди, которые это услышат, в первую очередь зададутся вопросом — а что такого было в этом заведении, что светлячки пошли на самоубийственный его штурм? Какой бы ни была сильной пропаганда корпоратов, совсем уж в бутылку они предпочли не лезть, опасаясь нового щелчка по носу. Они еще после предыдущего не пришли в себя, но дальше делать вид, что его не было — просто не получается, и теперь они изо всех сил пытаются притвориться, что нос распух сам собой или на крайний случай — в него ужалила пчела.
Или светлячок. Правда светлячки не жалят. Обычные. А такие, как мы — еще как жалят.
И сейчас мы собирались ужалить «Арамаки». Именно их штаб-квартира, возвышающаяся посреди Вароша гигантским кристаллом из стекла и черного бетона, будто здание перенесли сюда из ноктуса, было нашей целью. Именно к нему мы подводили воздушные тропы, именно его вершина, пентхаус, в котором находится руководство корпорации, где находится кабинет самого Арбисанда Арамаки, должно было стать финальной точкой плана. Конечно, можно было попытаться ворваться в «каменный кристалл», как называли штаб-квартиру «Арамаки» и снизу тоже, но эта идея была обречена на провал даже при условии моих способностей. Внутри здание напичкано таким количеством охранных систем и бойцов, что через них не пройду даже я. Потоки пуль и чужого Света по чуть-чуть, по капелькам, по крупицам, стесают мою собственную броню, даже несмотря на мои околобесконечные запасы собственного Света.
А вот проникнуть в здание через верх — это другое дело. Но до этого верха еще надо добраться. Сделать так, чтобы мотыльки не перехватили меня на половине пути, не натравили дронов, не навели ганшипы… И для всего этого и нужны были другие светлячки. Против чужой армии я планировал выставить свою. Может, не армию, а, скорее, ополчение, но это было бы самое замотивированное ополчение во всем мире.
Несколько раз во время прокладки воздушных троп я замечал, что за нами наблюдают и даже знал, кто именно это был, но не отвлекался от своих дел даже для того, чтобы выяснить, что ему нужно. Если бы Птичник хотел, он бы уже помог. А раз не помогает — значит, не хочет. А вот чего он хочет — это большой вопрос, который, может, и интересовал бы меня в другой ситуации… Может. В другой ситуации. Но не сейчас.
Рокс, Сол и Стеф вернулись через неделю. Все трое выглядели уставшими, с мешками под глазами, словно они сутками не спали, но при этом все довольно улыбались.
— Все! — гордо отрапортовала Рокс, только-только перешагнув порог кабинки лифта. — Кроме одного. Он не работает.
— Быть того не может! — в один голос крикнули Валери и Гая, и, выхватив из рук девушки протянутый Пульс четырьмя руками, побежали с ним вместе в мастерскую.
— Проблемы были? — спросил я, глядя, как светлячки устало разуваются.
Еще какие. Я всю неделю не пила кофе!
— Все нормально. — усмехнулся Сол. — Не слушай ее, она просто плывет. Она за эту неделю пропустила через себя почти сотню людей.
И почти начала их ненавидеть.
— А ты разве не давно уже? — делано удивился я, поймал недовольный взгляд Стеф и примирительно улыбнулся. — Ладно, отдыхайте.
— А ты? — не сдвигаясь с места, спросил Сол.
— Что я?
— Что ты теперь будешь делать.
Я на мгновение задумался и улыбнулся:
— Импровизировать.
И я поднял руку с собственным Пульсом, зажигая экран и открывая то самое новое приложение, которое буквально за две ночи написали Валери и Гая. Приложение, которое показывало все розданные в чужие руки Пульсы, кроме одного — того, который девчонки утащили препарировать. И все они были в сети, и все они горели зеленым. Где-то втайне от своих Спектров, где-то наоборот — положив Пульсы в середину стола, вокруг которого собрались все, светлячки ждали, что я им скажу.
И я понял, что знаю, что сказать.
— Мы боремся с корпоратами уже давно, и каждый из нас что-то или кого-то потерял в этой борьбе и сейчас корпорации делают все для того, чтобы сломить нашу волю и заставить играть по их правилам. Но мы с вами знаем, что каждый Спектр — это изначально очаг сопротивления. Сопротивления всем устоям общества, сопротивления серой и обыденной жизни, сопротивления навязанным порядкам и любым правилам. И сейчас от каждого из нас как никогда требуется не просто сохранить это сопротивление, но и показать его, проявить его, дать отпор корпоратам и их наемным армиям… Говорит Лайт Агер. Если вы меня слышите — вы и есть сопротивление.
Глава 8
Светлячки и мотыльки
Прошло три дня. Три дня, которые были даны всем Спектрам на то, чтобы собраться. Кто успел — тот успел, кто не успел… Ну, упс. Значит, не очень-то и хотел. Или наоборот — хотел настолько, что аж побежал не в ту сторону, где все собираются, а в прямо противоположную — в ту, против которой мы все собирались.
Я не особенно переживал за то, что кто-то не успеет прийти, не раскачается к нужному времени, не соберется… Я даже не переживал о том, что информация об атаке может дойти до не тех ушей или попасть не в те руки. Даже и так
