— что с того? По большому счету мне даже не особенно было нужно, чтобы они вообще собирались — я вполне мог бы провернуть все и сам, один. С моими способностями, со всем тем, как ко мне относится этот мир (а он относится ко мне так, словно где-то существует пророчество и моем пришествии и моей избранности и сейчас я иду в точности по его вехам), я мог бы в одиночку штурмовать здание «Арамаки». Даже не «штурмовать», нет. Я мог бы просто зайти через верх, через причальную мачту для дирижаблей, и пройти прямо в кабинет Арбисанда Арамаки. Миновать охрану, которой нечего противопоставить моему уровню владения Светом, даже если они сами крутаны те еще, не обращать внимания на всякие системы защиты, а просто пройти их все насквозь, распахнуть двери кабинета и поговорить с большой шишкой с глазу на глаз. Или убить его, если говорить он не захочет или если разговор пойдет не в то русло или закончится не тем, что мне было нужно.
Я мог бы сделать все это. Я знаю, что мог. Без поддержки, без достроенных и укрепленных воздушных троп, даже без дронов — мог. Но это означало бы лично мою победу над конкретным главой Арамаки. В глобальном смысла это бы ничего не изменило. Место Арбисанда занял бы кто-то из совета правления (причем даже если бы он остался жив, но просто отменил охоту на светлячков — скорее всего, его бы побыстрее попытались убрать как нарушающего политику компании), и в конечном итоге все очень быстро вернулось бы на те же рельсы. А это нам было не нужно. Нам было нужна поддержка людей. Простых людей, зависимых от астриума, людей, которые еще недавно знали и понимали, кто такие светлячки и что они из себя представляют, чьи глаза не были закрыты шорами корпоративной пропаганды. Их задурили тем, что мы террористы, а террористы это в первую очередь те, кто угрожает мирным жителям. Теперь же наша задача — заставить людей вспомнить, что мы не против них. Мы против корпоратов. И все, что мы хотим — это чтобы нас оставили в покое. Так что малой кровью не обойдется, нет. Хотелось бы, но увы.
Поэтому через три дня, ночью, сливаясь с чернильным небом, несколько десятков светлячков, по воздушным тропам перелетая с крыши на крышу, окружили высокий шпиль штаб-квартиры Арамаки. Окружили и замерли в пределах трех домов, поскольку именно такой ширины был периметр охраны вокруг небоскреба. Войдешь в его объем, пересечешь границу хотя бы носочком ботинка — и на тебя тут же уставится добрый десяток камер и полдесятка ближайших дронов. А уж когда операторы поймут, на кого именно они смотрят, тревогу поднимут сразу же, моментально.
Я сидел на корточках на самой высокой крыше, на вершине лифтовой шахты, и даже мне, знающему, где и кого искать, видящему все будущее поле сражения сразу, было трудно разобрать, где застыл одетый во все черное светлячок, а где это просто игра лунного света с моим собственным воображением.
Пятьдесят три человека. Пятьдесят три парня и девушки сейчас окружали шпиль Арамаки, готовые с боем прорваться внутрь, добраться до руководства и не просто заставить их подписать «мирный договор», а дать им понять, что не стоит этот договор нарушать больше никогда в будущем. Ни против кого.
Часы на Пульсе сменили два часа ночи. Самое идеальное время для светлячков. Время, когда они обычно выходят со своих баз, чтобы проникнуть за световые барьеры. Время, когда большинство мотыльков будет искать нас именно там, возле СБ.
И не найдут.
— Время. — тихо сказал я в Пульс, и слегка перемигивающиеся иконки всех, кто слушал меня в данный момент, резко и единообразно загорелись зеленым — меня слушали. — Помните все, о чем я говорил. Если не вы, то вас. Сегодня это единственное правило. Если еще не передумали следовать ему, то следуйте за мной.
И я первым прыгнул с крыши на соседнюю, пересекая границу охраняемого периметра. Рядом прожужжал дрон, развернулся прямо в полете, сделал вокруг меня круг, слегка качнувшись при этом — то ли Валери, то ли Гая дали понять, что это свои, и унесся куда-то прочь.
— Вас заметили. — в наушнике раздался голос Гаи. — Направлено три коптера, иду на перехват.
— Беру второй! — азартно вторила ей Валери.
Их слышал один только я, остальным это незачем. Через минуту эфир и так превратится в какофонию воплей и других звуков, так незачем забивать его еще и этим. Это просто не нужно.
— Минус один. — доложила Гая. — Поднимаю дрон два.
— К вам выдвинулись мотыльки! — доложила Валери. — Быстрые, твари!
— От башни? — уточнил я.
— Нет, прикинь! Они сзади приближаются!
Это было логично. Логично, что большинство мотыльков сейчас находились в районах патрулирования возле СБ и сорвались оттуда… Но я ожидал, что хотя бы часть атакует нас прямо из небоскреба, а судя по отчету Валери, оттуда к нам никто не прилижался. Неужели корпорация всю свою карманную армию отправила сегодня на патрули?
— Внимание. — я передал сообщение по всей группе. Противник заходит со спины. Повторяю, противник заходит со спины!
— Спектр пять, контакт! — доложил Раф, старший одного из Спектров, которому присвоили пятый номер. Значит, до них уже добрались мотыльки.
— Иду на помощь пятому! — доложила Валери, и мимо меня прожужжал уже новый дрон.
Гая ничего не доложила — значит, занималась теми дронами, которые все поднимались в небо со стороны здания Арамаки.
— Пятый, к вам выдвинулся дрон поддержки! — передал я, разворачиваясь на месте. — Я тоже двигаюсь к вам!
— Ждем! — коротко бросил пятый, а потом в наушнике захлопало, будто кто-то стрелял из винтовки.
Хотя почему «будто»…
Я в два прыжка с дома на дом сократил дистанцию до пятых, а потом сиганул в провал между крышами, в падении ухватился роупдартом за соседнее здание, и, резко скрутив его, выдернул себя за край крыши, совсем как мотыльки — моби-гирами!
И собственно прямо перед мотыльками я и оказался…
Их было пятеро, и они сцепились на крыше со светлячками. Четверо связали боем шестерых светлячков, не позволяя им добраться до пятого — который держался в стороне и пытался стрелять из своей винтовки. К счастью, светлячки хорошо запомнили все то, что я им рассказывал про концепцию световой брони, и пока что все умудрялись защититься
