— Когда ты прилетела? — спросил Лугарев.
— Час назад.
— Погоди-ка… Серебряно-голубой Боинг? Это не твой?
— Мой. Где у тебя тарелки? Стол быстро оказался уставлен тарелками со всякой снедью.
— Ну-ка, взгляни, что я тебе привезла, — Селестиэль поставила на стол странной формы бутылку без этикетки. Пробка из настоящего пробкового дерева, давно уже не употребляемого в Вечности, была залита белым воском с печатью в виде восьмиконечной звезды Дома Феанора.
— Это вино мой отец опустил в погреб в день моего рождения, — сказала Селестиэль. — А по бутылкам его разлили только на прошлой неделе.
— Ты хочешь сказать, что ему пять с половиной тысяч лет? Ничего себе! Селестиэль наполнила две крохотные рюмочки, и над ними вдруг заискрились яркие разноцветные огоньки, напоминающие салют, а затем между рюмками возникла маленькая, но настоящая радуга.
— Это еще что за чертовщина? — спросил Лугарев.
— Ну, я немного поколдовала над ним, — улыбнулась Селестиэль. Они сидели напротив, глядя друг на друга сквозь колеблющиеся огоньки свечей. Лугарев не мог отвести глаз от ее лица, и от того, что находилось немного пониже.
— Судя по направлению твоего взгляда, я правильно выбрала фасон, — сказала она.
— Я рад, что ты вовремя остановилась, — ответил Лугарев. — Еще немного, и получилась бы картина Делакруа «Свобода, ведущая народ на баррикады». Селестиэль расхохоталась.
— Так значит, ты теперь посол нолдоров в Вечности? — спросил Лугарев, когда они закончили убирать со стола и снова уселись напротив.
— Да. Посольство открылось недели две назад. Я и не представляла, что у меня будет столько дел.
— Тебе нужно найти толкового помощника из людей.
— На меня уже работает Голдштейн.
— Ирвинг?! Вот это новость! — изумился Лугарев. — Ты сумела заставить его бросить «Эйприл Фест»?
— Да. Он передал дела сыну. Знаешь, вообще-то я приехала не просто так, а по делу, — сказала Селестиэль. — Это просто кошмар какой-то, — пожаловалась она. — Я уже ничего не могу сделать просто так. Обедаю с нужными чиновниками, хожу в театр на премьеры с какими-то типами из ведомства Координатора по торговле, меня приглашают на презентации, домогаются, чтобы я открывала всякие фестивали…
— Я тебя предупреждал, чтобы ты не лезла в политику, — сказал Лугарев.
— А что было делать? Я лучше всех остальных разбиралась в ваших порядках.
— И что у тебя за дело?
— Даже не одно. Во-первых, я приглашаю тебя на празднование Нового Года в наше посольство.
— Нового Года? Солнышко, сейчас ведь апрель!
— Эльфы празднуют Новый Год шестого апреля, — ответила Селестиэль. — Кстати, я никак не могу понять, с чего это вы празднуете его в середине зимы? Рождество — понятно, но почему год кончается в декабре? У нас считается, что зима кончается в марте, начинается весна, и вместе с ней — Новый Год.
— В Азии Новый Год тоже празднуют в апреле, только первого, — сказал Лугарев. — Ну, что ж, спасибо. С удовольствием принимаю приглашение. А где вы обосновались? В Париже?
— Под Парижем, недалеко от Версаля. В городе для нас слишком много железа и слишком грязно, — ответила Селестиэль. — Хочешь, покажу тебе наше посольство? Она сняла с каминной полки Палантир на серебряной подставке и установила его на стол.
— Положи руки на шар. Лугарев взялся обеими руками за холодный хрусталь. Селестиэль положила свои руки поверх его рук, и серебряный блик внутри Палантира запульсировал чаще. Свечение усилилось.
— Сосредоточься, думай о Париже, — сказала она. Шар потеплел, вся его внутренность засияла серебряным светом, на фоне которого кружились разноцветные, еще более яркие огоньки. Затем серебряная завеса раздвинулась, и появились контуры Эйфелевой башни. Изображение заскользило в сторону, быстро перемещаясь; Лугарев понял, что Селестиэль взяла управление Палантиром на себя. В шаре показался лес. Он был виден так, будто Лугарев шел сквозь него.
Величественные деревья вдруг расступились, и перед ним возникло видение прекрасного дворца из сказки. Это не было похоже на средневековый замок, или крепость. Посольство нолдоров напомнило Лугареву дворцы Тириона. Такая же воздушная архитектура. Ограда посольства была выполнена в виде длинных пологих арок, проемы которых были забраны изящной решеткой, сквозь которую свободно прорастала уже начавшая зеленеть трава. Четыре витые хрустальные башенки поднимались по углам ограды. За ней был виден внутренний дворик, в котором что-то светилось золотистым светом. Еще дальше к небу поднималось трехэтажное здание, обнесенное изящной хрустальной колоннадой. Тонкие прозрачные башни высились над ним, упираясь острыми шпилями в голубое небо. Изображение переместилось во внутренний двор посольства.
Посередине двора журчали два фонтана, и в их рассыпающихся капельками струях играл свет, так, что входящий в посольство проходил под вечно висящей аркой радуги. По обеим сторонам прохода на небольших, зеленеющих травой возвышениях, поднимались два еще тоненьких ростка. Один из них отливал серебром, второй сиял ярким золотым светом.
— Узнаешь? — спросила Селестиэль. — Это ростки, взятые от Тэлпериона и Лауреллина. Теперь в каждом месте обитания эльфов будут собственные священные деревья. Но Тэлперион и Лауреллин все равно останутся старшими из всех.
— Это потрясающе, — ответил Лугарев. — Я сразу вспомнил Тирион.
— Планы и чертежи посольства разработал Феанор, — сказала Селестиэль. — Его сын Куруфин наблюдал за строительством. А строила ваша парижская фирма «Галан и сын». Неплохо за три месяца?
— Да…, - Лугарев просто не находил слов, чтобы выразить свое восхищение.
— Второе дело к тебе — хочу пригласить тебя на 8254-ю линию времени, но не сейчас, а поближе к осени, — продолжала Селестиэль. — Восстановление Белерианда идет полным ходом, но там еще очень много работы. Гондолин строился пятьдесят два года, а мы собираемся восстановить его за шесть месяцев. Представляешь? Большая часть гномов работает сейчас в Белерианде. Феанор руководит проектным отделом. Мы наняли ваших архитекторов, они работают вместе с эльфами, и, знаешь, вместе у них здорово получается.
— А куда вы так торопитесь? — спросил Лугарев.
— Мы и так потеряли много времени, — ответила Селестиэль. — Теперь мы торопимся жить, торопимся наверстать упущенное. Погоди, у меня к тебе еще одно, третье дело, самое важное. Королевский совет нолдоров принял решение — за великие заслуги перед нашим народом причислить тебя, Ариэла Левина, Джима Митчелла и вашу команду наемников…
